Но мертвые терпеливы. Мертвые могут ждать бесконечно долго, и однажды дождутся своего часа. Так и матушка Агафья ждала, ждала и дождалась. Какие-то люди вторглись извне в ее владения. Живые люди, сочные, свежие, принесшие с собою свое мясо. Среди них был один, обладающий слабым разумом, и матушка без труда подчинила его себе. Ее божий дар кротким словом вышибать деньгу из прихожан послужил ей и после смерти. И послушный олух освободил ее. И теперь ничто не мешало ей накормить голодных пташек.
Емеля корчился на полу и протяжно выл. Он и подумать не мог, что зомби-апокалипсис породил на свет таких ужасных монстров. Матушка Агафья не выпустит из монастыря никого из них. Она очень добрая и милосердая, эта матушка Агафья. А ее вороны так сильно хотят кушать.
— Эй, придурок, да что с тобой? — спросил Костя, отвесив Емеле звонкую затрещину.
Взгляд бедолаги, замутненный страхом, немного прояснился. Он поднял голову и прошептал:
— Нам всем конец!
— Что? — переспросил Леха.
— Нам всем конец, — повторил Емеля, а затем вдруг разразился диким безумным смехом. И всем стало ясно, что Емельян Пискин повредился рассудком.
Но ситуация была не из тех, чтобы церемониться с умалишенным. Павел склонился над ним, схватил за волосы, заставил посмотреть на себя и спросил:
— Из здания есть другой выход, так?
Выход был — Емеля помнил его. Им он воспользовался, проникнув в подвал. Да только путь к нему пролегал через комнату с гробом. Через комнату, где покоились обглоданные птицами останки матушки Агафьи.
Едва вспомнив о них, Емеля дико затряс головой и завопил:
— Туда нельзя! Туда нельзя! Туда нельзя! Туда….
Павел ударил его по лицу со всей силы, испытав при этом огромное удовольствие. Это помогло. Емеля прекратил орать.
— Почему нельзя? — спросил Костя. — Что там такое?
Емеля безумно хихикнул, приложил палец к губам и зашипел.
— Можно я его пристрелю, а? — спросила Вика, направив на Емелю дробовик.
Тот перевел на нее взгляд, снова хихикнул, затем затрясся всем телом, обхватил себя руками и чуть слышно вымолвил:
— Там она.
— Она? — переспросила Вика. — Кто она?
В следующий момент допрос был прерван прозвучавшим звоном бьющегося стекла.
— Чертовы птички никак не уймутся! — выпалил Костя. — Народ, надо валить отсюда. Не знаю как, но любым путем.
— Никуда вы не уйдете, — раскачиваясь, пропел Емеля и захихикал, пуская носом сопливые пузыри. — Никто никуда не уйдет. Она никого не отпустит.
— Да кто она-то? — рявкнул Костя.
— Оставь его, — отмахнулся Павел. — У придурка крыша поехала. Давай лучше думать как будем прорываться к машине.
Со звоном разлетелось еще одно стекло. Емеля затрясся и заскулил от ужаса. Павел затравленно огляделся. Было ясно, что ломиться наружу как есть для них верное самоубийство. Птиц там сотни. Набросятся стаей, заклюют на месте. Требовалась какая-то защита от пернатых демонов. Он вспомнил, как Леха предлагал укрыться от них под дверью. Сама идея была неудачной, но направление мысли верным. Только требовалась не дверь, а что-то такое, что защитит их и сверху, и сбоку.
— Нужен какой-нибудь шкаф или вроде того, — произнес Павел.
— Что? — не поняла Вика. — О чем ты?
— Смотри — мы наденем его на голову и дойдем до машины.
— Целиком он нас не защитит, — заметил Костя
— По крайней мере, голову так точно, — возразил Павел.
И видя, что соратники колеблются, добавил:
— Народ, знаю, это опасно. Но здесь оставаться нельзя. Не только потому, что демоны вот-вот уничтожат человечество. У меня плохое предчувствие. Здесь есть что-то, помимо птиц.
Он покосился на рехнувшегося Емелю, и подытожил:
— Что-то, столкновение с чем мы не переживем.
— Ну, ладно, — пожал плечами Костя. — Давайте искать шкаф. Я тоже за то, чтобы свалить отсюда максимально быстро.
— Поддерживаю, — согласилась Вика.
Леха молча кивнул головой.
Что же до Емели, его мнением никто не интересовался. Да и вряд ли оно у него осталось, судя по идиотской улыбке на лице крутого перца и текущим из носа соплям.
В ходе беглого осмотра близлежащих помещений им удалось отыскать только старый узкий шкаф с отломанной дверцей. Это было не совсем то, на что рассчитывал Павел, но альтернатива отсутствовала.
— Наденем его на голову и пойдем, — предложил он.
— Но далеко ли уйдем? — с сомнением спросил Костя.
Борта шкафа могли закрыть их чуть ниже плеч. Все остальное оставалось снаружи. А там было очень много такого, за что следовало трястись.
— Если пройдем быстро, они не успеют нас заклевать, — сказал Павел, но в его голосе не прозвучало особой уверенности.
Вика, осматривая шкаф, вдруг произнесла:
— Да ведь мы в него все не поместимся.
И она оказалась права. Места под шкафом хватало от силы троим. А их было четверо. Ну, точнее, пятеро, если добавить в перечень полоумного Емелю. Но этого перца Павел готов был совершенно случайно забыть в монастыре. Его да. Кого-то из своих соратников — нет.
Пока они водили хоровод вокруг шкафа, до их слуха доносился звон бьющихся стекол. Птицы продолжали таранить их, словно чуяли внутри живых людей. Затем из коридора донесся протяжный вопль Емели. Павел пошел посмотреть, что стряслось с недоумком. Оказалось, что ничего особенного. Емелю пока никто не ел и не клевал. Тем не менее, это не мешало ему корчиться на полу и дико визжать.
— Этот дебил накличет сюда воронов, — сказал Костя. — Давайте его… ну, даже не знаю… убьем, например.
Павел вслушался в вопли Емели, и с удивлением понял, что тот не просто орет, а выкрикивает одну и ту же фразу. Емеля твердил снова и снова:
— Она идет! Она идет! Она идет!
И хотя Павел понятия не имел, о ком толкует Емельян, ему стало не по себе. Чем дольше они оставались в монастыре, тем сильнее возрастали их шансы задержаться здесь на всю остающуюся вечность.
— Уходим! — сказал Лехам. — Лезьте под шкаф.
— А ты? — удивился Павел.
— Кто-то же должен нас всех прикрывать, — заметил Леха.
— Эй, ты это прекращай! — потребовал Костя. — Все пришли, все уйдем.
— Мы под шкаф не пометимся, — терпеливо и спокойно, словно глупому ребенку, объяснил ему Леха. — А если и поместимся, птицы выпотрошат нас прежде, чем дойдем до ворот. Я им помешаю.
И он похлопал ладонью по пулемету.
— Но ты же вообще окажешься без защиты, — напомнила Вика.
— Подумаешь, клюнут раз-другой, — отмахнулся Леха. — Переживу. Меня уже клевали прежде.
Но Павел отлично видел, что молчаливый Леха твердо нацелился стать героем. Он открыл рот, чтобы отговорить его от этой затеи, но Леха опередил его.
— По-другому нам никак отсюда не выбраться, — сказал он. — А время наше не бесконечное. Так что лезьте под шкаф и вперед.
И Павел не нашел, что на это возразить.
Они втроем подняли шкаф, и надели его себе на головы. Павел с Костей встали по краям, держа шкаф на весу. Вика поместилась в середине. Ей выпала честь нести раку. Перед тем, как забраться в импровизированную броню, Павел вручил Лехе пакетик с пальцем святого, данный им в дорогу отцом Серафимом. Тот поначалу не хотел принимать мощи, но Павел настоял.
— Ладно, — сдался Леха, и сунул палец в нагрудный карман куртки. — Авось убережет.
Шкаф был достаточно узким, чтобы легко проходить в двери. Надев его на голову, Павел внезапно выяснил, что почти ничего не видит перед собой, разве что метр земли под ногами. Это было скверное открытие. Еще не хватало сбиться с курса и начать нарезать круги по двору.
— Я подскажу дорогу, — обнадежил его Леха. — Вы, главное, не упадите.
— Идемте быстрее, — заныл Костя. — Шкаф тяжелый.
Когда они проходили мимо сидящего в коридоре Емели, Леха бросил ему:
— Пойдешь с нами или тут останешься?
Емеля ничего не ответил. Он прекратил орать, только тихо бормотал что-то, корча гримасы своим измазанным слезами и соплями лицом.
