— Ну, как знаешь, — сказал Леха без большого сожаления. — Бывай.
Емеля проводил психов взглядом. На что надеялись эти глупцы? Они рассчитывали сбежать? Ну, допустим, смогут, а что дальше? Разве мыслимо жить в мире, где обитают такие монстры? Этот мир больше не принадлежит людям. Те немногие, что уцелели, живы только по недоразумению. И скоро это изменится.
А затем Емеля услышал чавкающие звуки и скрежет старых костей. Повернув голову, он разглядел в дальнем конце коридора какое-то движение. Она шла к нему. За ним. Емеля распахнул рот, чтобы закричать, но ужас сдавил ему горло, и изо рта вырвался чуть слышный писк. Трясясь от ужаса, Емеля пополз по полу в сторону выхода. Затем встал на четвереньки и рванул на полном приводе. А в его уши вливался голос монстра.
— Стой! — требовал он. — Стой! Пойдем кормить пташек.
Этот голос воздействовал на разум, но Емеля в своем нынешнем состоянии стал практически неуязвим для него — мозги отказали почти напрочь. Он полз на четвереньках к выходу, оставляя за собой цепочку коричневых пятен. А затем в какой-то момент взвился на ноги и побежал, подвывая от ужаса.
Глава 27
Леха распахнул перед ними дверь, Павел, Вика и Костя, прикрываясь надетым на головы шкафом, вышли во двор. Павлу, идущему первым, приходилось выдерживать курс, что оказалось непростым занятием — из-под импровизированной брони он почти ничего не видел.
— Возьми левее! — крикнул ему Леха. — Еще! Вот так. Теперь прямо.
Они зашагали через двор, слыша над головой хлопанье сотен крыльев. Затем загрохотал пулемет. Павел понимал, что стреляет Леха, но все равно запаниковал.
— Быстрее! — закричал тот. — Ускорьтесь, вашу мать!
Обычно хладнокровный Леха утратил самообладание, и Павел счел это плохим знаком. Снаружи явно что-то происходило. Что-то нехорошее. Но он не мог этого видеть. Ему приходилось смотреть исключительно под ноги и прилагать все внимание на то, чтобы не упасть, уронив заодно с собой весь экипаж шкафа.
Снова загрохотал пулемет. Затем Леха вскрикнул, грязно выругался, и заорал:
— Да шевелитесь вы уже!
Теперь в его голосе звучало отчаяние, и Павел понял, что время осторожности прошло.
— Побежали! — скомандовал он своим соратникам.
— Шутишь? — ужаснулся Костя. — Да я еле иду с этим гробом на голове. Еще не хватало….
Вдруг Костя оборвал свою речь, пронзительно завопив и качнувшись в сторону, из-за чего едва не уронил всех на бок.
— Что такое? — испугался Павел.
— Задница! — орал Костя.
— Да это понятно. Случилось-то что?
— Меня в зад клюнули! — взвыл Костя.
Несмотря на весь трагизм ситуации, Вика не смогла сдержать смеха. Но недолго ей довелось веселиться. Спустя секунду уже она завопила от боли, и лишь чудом не выронила раку.
— А с тобой-то что? — воскликнул Павел.
— Меня клюнули! — прокричала девушка.
Павел решил, что соратники ему попались изнеженные, раз не могут потерпеть слабую боль, вызванную ударами вороньих клювов. Но тут прилетело и ему самому.
Судя по ощущениям, в бедро ему вонзился наконечник огромного копья. Боль молнией пронзила ногу, и Павел лишь чудом не упал на колени. Ворона, атаковавшая его, свалилась ему под ноги. Павел зло наступил на нее, ломая тяжелым ботинком хрупкие птичьи кости. Он чувствовал, как по бедру струится кровь. Судя по ощущениям, пернатая гадина проделала в нем изрядную дыру.
— Быстрее! — прокричал им Леха.
Он приотстал, продолжая отстреливаться от птиц. Павел заспешил вперед, стараясь не думать о боли в ноге. И ему это удавалось, пока очередная пташка не атаковал его. Тут Павлу повезло. Птичий клюв врезался в толстый широкий ремень на его поясе и не сумел его пробить. Зато друзья страдали по полной программе. Костя вновь заорал благим матом, сетуя на то, что его зад вновь послужил мишенью для демонической вороны.
— Да где там эти ворота? — сорвавшись, завопила Вика.
И как раз в этот момент они и уперлись в них. По команде Павла они сбросил с себя тяжелый шкаф, и наконец-то смогли увидеть все.
Вороны черной тучей кружились над монастырским двором. Леха метался под ними, стреляя из пулемета в огромную стаю. Сраженные птицы градом сыпались на землю. Десятки вороньих тушек уже лежали вокруг Лехи, но сотни все еще оставались в небе.
— Давай к нам! — закричал Павел. Костя уже распахнул калитку и выпустил Вику наружу.
Леха попытался броситься к ним, но птицы мгновенно отреагировали на попытку побега. Огромная плотная стая резко спустилась ниже, начал пикировать на Леху со всех сторон. Тот вертелся волчком, поливая пернатых монстров потоками свинца. Какое-то время ему удавалось благополучно отбивать вороньи атаки, а затем его пулемет вдруг замолчал. Павел понял все сразу — кончились патроны. Больше Лехе нечем было отбиваться от пернатых бестий.
Тот отшвырнул бесполезный пулемет и рванул из кобуры пистолет. Но Павел отлично понимал, что этим оружием ворон не остановить. Понимал это, вероятно, и сам Леха, но просто не мог сложить руки и позволить птицам заклевать себя до смерти, отдавшись им на растерзание без борьбы.
И тут Павел закричал:
— Палец! Достань палец!
Леха непонимающе уставился на него. В его глазах читался вопрос — какой еще палец?
— Палец святого! — прокричал Павел. — Доставай его!
Воронья стая начала снижаться с неотвратимой решимостью. Огромная черная воронка опускалась на Леху, собираясь поглотить его навеки. Тот отбросил бесполезный пистолет, запустил руку в нагрудный карман куртки, и выхватил оттуда пакет с сушеным пальцем святого. А затем воздел его над головой, заслонившись оной реликвией от падающей сверху вороней своры.
В какой-то момент Павел решил, что это не сработает. Вороны уже почти обрушились на Леху, но в последний момент птицы словно бы уперлись в незримую преграду. Тех, что оказались слишком близко к святому персту, буквально отбросило в разные стороны, а остальная воронья масса резко набрала высоту. Птицы кружились над человеком, но больше не решались на массовые атаки. Лишь отдельные особи предпринимали подобные попытки, но сила святых мощей отшвыривала их прочь.
Леха приободрился. Его лицо, до того выражавшее мрачную покорность неизбежной судьбе, прояснилось. Он повернулся к воротам. Павел стоял в проеме калитки и призывно махал ему рукой. Леха сделал шаг в его направлении. Приготовился сделать второй, но тут дверь монастырского строения распахнулась, и во двор с пронзительным визгом вылетел Емеля. Он выглядел еще безумнее, чем прежде. Оступившись на крыльце, он скатился по ступеням, лишь чудом не переломав себе кости. При этом он не преставал визжать так, будто его уже ели заживо.
Кружащиеся над двором вороны тотчас же почуяли новую цель. Их черная, шелестящая крыльями, масса, начала опускаться на Емелю. Тот корчился на земле и вопил, ничего не замечая вокруг себя. Даже того, что сверху на него опускалась смерть.
Павлу было глубоко плевать на этого кретина, и тем сильнее оказалось его удивление, когда он заметил, что Леха сменил курс и направился обратно к зданию. Продолжая держать над головой зажатый в ладони сушеный палец, Леха добрался до Емели, пнул его ногой и крикнул:
— Вставай, дебил! Держись рядом. Я тебя выведу.
Емеля прекратил вопить, задрал голову и уставился на Леху. А заодно он разглядел черную воронью тучу, кружащуюся над монастырским двором. Его безумные глаза полезли на лоб, а рот приоткрылся для нового визга.
— Идем же! — прокричал Леха, протягивая ему свободную руку.
— Да брось ты этого барана! — не выдержал Павел.
Он не мог понять, что нашло на Леху. С чего вдруг этот мрачный и суровый человек взялся спасать гнусного Емелю? До этого он не проявлял особого милосердия к врагам, а Емеля однозначно оставался врагом, пусть и взятым в плен.
Леха наклонился ниже и попытался схватить Емелю за руку. Тот дернулся от прикосновения, как от удара током, и вдруг рывком вскочил на ноги.
