В этом направлении ничего хорошего не предвидится, так что я опять поворачиваюсь к лесу. Чувствую, придется войти в него, но что-то мне не очень хочется. Мне не улыбается оказаться в закрытом пространстве, да еще с этими странными призрачными существами, которые продолжают виться вокруг меня.
Я хватаюсь за это слово: призраки. Может, я в стране мертвых? Я-то, судя по всему, жива. Но они запросто могут быть душами умерших. Или заблудшими душами.
Я тотчас же снова вспоминаю о Саскии.
Заблудшая душа — это словосочетание как нельзя лучше подходило к тому состоянию, в котором я ее в последний раз… мне хочется подумать «видела», но ведь ее физическое существование было выражено еще меньше, чем у этих призраков, которые плавают вокруг меня. Может быть, она — одна из них? И может быть, именно поэтому я здесь? Ее пригнало сюда и меня с ней заодно?
Я зову ее по имени. Один раз, два раза, снова и снова. Я кричу громко, как могу, звонким голосом, но единственное, чего добиваюсь, — распугиваю призраков, наблюдающих за мной. И то хорошо. Избавилась от их давящего внимания.
Изо всех сил прислушиваюсь, надеясь на ответ, но ответа нет.
И тогда я сдаюсь. Бросив последний взгляд в сторону полей, я медленно поворачиваюсь к лесу. В поле не может быть ничего для меня интересного, а вот в лесу… в лесу вполне может кто-нибудь скрываться. Как разные неприятности, так и возможный выход из этой ситуации. Это неизвестное что-то, таящееся среди деревьев из металлолома, может оказаться как опасным, так и полезным. Не стоять же тут столбом, ничего не предпринимая.
Я делаю глубокий решительный вдох. Как человек, отправляющийся в путь, не важно, долгий или короткий. И шагаю вперед.
Я успеваю сделать дюжину шагов, когда что-то вдруг бьет меня по голове и бросает на проволочную траву. Быстро на четвереньках отползаю в сторону и начинаю озираться в поисках того, кто меня ударил.
Никого.
Я поднимаю руку и ощупываю голову. Никакой шишки. Крови тоже нет. Ничего. Только голову как будто распирает изнутри. Очень знакомое ощущение…
— Саския? — спрашиваю я. Потом повторяю свой вопрос мысленно: «Саския, это ты?»
«Кристиана?»
Кажется, она удивлена.
«Ты появилась, потому что я тебя звала?»
«Так это была ты?»
«Я здесь больше никого не вижу. Где ты была?»
«Потерялась, — отвечает она. — Потерялась где-то в киберпространстве. Я пыталась держаться этого URL, но меня закрутило и…»
«Притормози-ка. Что такое URL?»
«Что-то вроде адреса. В Интернете».
«О-о боже…»
«Да это не важно. Просто меня вертело, вертело… пока я не услышала, как кто-то зовет меня по имени, наверное… — Голос ее на мгновение замирает, потом она продолжает: — А потом я поняла, что снова очутилась у тебя в голове… — Еще одна пауза. — Извини, что так неуклюже приземлилась».
«Ничего. Я рада, что опять есть с кем поговорить».
«Я так понимаю, что уже дважды обязана тебе жизнью — если, конечно, это можно назвать жизнью».
«О, только, пожалуйста, не так мрачно! Это местечко и так не из веселых. Кстати, где мы, собственно говоря, находимся? Ты не знаешь?»
«Вообще-то, я метила в сайт „Вордвуд“…»
«Мне кажется, я была там», — говорю я и рассказываю ей о сне, приснившемся мне перед тем, как я пришла в себя.
«Не знаю, что это было за место, — говорит она, — но не думаю, что „Вордвуд“. Я думаю, что вот здесь — „Вордвуд“».
«Здесь? Да ты что? Это какая-то помойка — не простая, конечно, это уж точно, но все равно помойка. А там все состояло из слов. Даже животные и птицы. Они одновременно были и самими собой, и словами, если такое вообще возможно».
«Вряд ли. Но вот это, кажется, то самое. Я ведь родилась тут».
«Так ты узнаёшь это место?»
«Нет, это просто ощущение. К тому же тут явно произошло что-то очень неправильное».
«Хорошо, предположим, это и есть „Вордвуд“. И куда, как ты думаешь, мы отправимся отсюда дальше?»
«Не знаю. Что тебе удалось выяснить, пока меня не было?»
«Почти ничего», — отвечаю я и излагаю ей все, что случилось со мной с тех пор, как я проснулась на проволочной траве.
«Эти призраки так и не заговорили с тобой?» — спрашивает она, когда я заканчиваю.
«Кажется, они довольно пугливы. Я думаю, эти радиопомехи, которые они издают, и есть их язык, но я не поняла ничего».
«Возможно, это потому, что мы из двух разных операционных систем».
«Чего-чего?»
«Ну, понимаешь, это как если бы Windows PC попробовала пообщаться с iMac».
«Я понятия не имею, о чем ты».
«Это как жители разных стран, которые не понимают друг друга».
«Даже если шум, который я слышала, действительно язык, — мысленно передаю я ей, — только ли тебя дух послал в Условный Мир?»
«Куда?»
«Туда, где мы с тобой встретились, — в тот мир, который Кристи называет Миром Как Таковым. Я просто думаю, не послал ли дух туда еще кого-нибудь, кроме тебя?»
«Я никогда не задумывалась об этом. Они мне были бы как братья и сестры. — Она замолкает на несколько секунд, потом говорит: — Но если „Вордвуд“ и послал еще кого-нибудь, надеюсь, что их он подготовил лучше, чем меня».
«Если ты была первой, то он, возможно, набирался опыта, пока ты… что? Пока ты не перестала снабжать его информацией?»
«Это двусторонняя связь, — отвечает Саския. — У меня тоже был доступ ко всему, что есть в „Вордвуде“. Это было странно и жутковато, но очень полезно. Я, например, могла рассказать все-все о шоколаде, но не знала, каков он на вкус».
«Сейчас нам бы это пригодилось».
«Ты о шоколаде?»
«Да нет, я о подробной информации».
«А-а-а».
Я снова бросаю взгляд на лес:
«Слушай, нам надо двигаться. Ты готова отправиться на разведку?»
«Пожалуй…»
Я иду вперед, разгоняя взглядом какие-то тени между деревьями. Должно быть, опять призраки. Чувствую опасность.
Что-то меня беспокоит.
Подлесок негустой — этот лес слишком старый, чтобы сквозь толщу его крон проходил хоть какой-то свет. И тут… я не могу удержаться от смеха. Дотронувшись до коры одного из деревьев, я обнаруживаю, что она состоит из сросшихся микросхем. Неужели эта штука растет?
Я уже собираюсь спросить у Саскии, что она думает по этому поводу, как вдруг краем глаза замечаю какое-то шевеление — как будто кто-то юркнул за дерево. Похож на человека — тоже черно-белый, конечно, но все-таки обладающий большей плотностью, чем те призраки, которых я видела раньше.
«Ты видела?» — спрашиваю я и тут же понимаю, что это дурацкий вопрос.
Разумеется, она видела. Она видит все, что вижу я.
«Похоже на человека».
«Если мне удастся поймать его, может, он расскажет нам что-нибудь об этом месте…»
