— Да, — вновь отозвался Леонард, завозившись в пятне света у моих ног.
— Чем это грозит сновидящей?
— Всевозможными бедами, мелкими и крупными. Некоторые двойники уничтожали свои оригиналы из ложного стремления к свободе и, естественно, погибали сами без поддержки физического тела в реальности.
— Что ты предлагаешь сделать?
Крыса громко вздохнула, с сопением выдохнув воздух.
— Два пути. И они мне совсем не нравятся. Первый — пленить тело сновидения. Запереть. Держать под жестким контролем.
— Не подходит, — ответил я резко.
— Тебе это знакомо.
Да, это мне было знакомо. Серая камера. Два шага в длину, два в ширину. Надежная тюрьма. Можно сидеть, лежать, тупо смотреть в стену. Каждый сон я попадал туда и ждал появления Тайгера, который тщательно, по извилине, разбирал мои мысли, желания, поступки, а затем складывал обратно. Иногда меня выпускали из клетки, позволяли немного поработать под присмотром Геспера, чтобы дать возможность не утратить полезные навыки. Впрочем, тогда и в реальности у меня не было особой свободы передвижения.
— Она не дэймос, чтобы подвергать ее подобному наказанию.
Леонард, внимательно наблюдающий за мной и явно понимающий, что именно я вспоминаю, продолжил:
— Я и сам считаю так же. Если девушка потеряет возможность выходить в сон, я не уверен, что разум сновидящей справится с подобным потрясением. Второй путь — снова погрузить физическое тело в искусственную кому, тогда двойник успокоится и будет продолжать существовать как прежде в пространстве снов. И она сможет жить жизнью своего тела сновидения.
— А нельзя убедить отражение действовать в интересах Эйнем?
— Оно неуправляемо. Но в любом случае нам надо поймать Эхо.
— Эхо? Имя Эйни в мире снов?
— Да. И если у тебя закончились вопросы, может быть, мы сдвинемся, наконец, с места?
— Куда идти?
Цепляясь за одежду, крыса мгновенно забралась на мое плечо. Мне потребовалось довольно большое волевое усилие, чтобы смириться со столь близким соседством. Голый хвост щекотал шею, когтистые лапки царапали плечо, и, несмотря на небольшой размер, он оказался порядком тяжелым.
— Туда, — усатая морда указала на ближайшую, ничем не примечательную дверь из серого дерева с ручкой в виде шара.
— Уверен?
Леонард сел столбиком, прижался горячим пузом к моей голове, а передние лапы опустил на макушку, принюхался.
— Уверен.
Я повернул ручку, толкнул дверь, и она беззвучно подалась. Сквозняк с той стороны колыхнул язычок пламени в моей руке. Я стоял на пороге длинного полутемного хода. Тоннели, коридоры, лазы, узкие и широкие, всегда были самыми распространенными переходами из одной области сна в другую.
Света здесь оказалось достаточно, чтобы я погасил зажигалку.
— Ты знаешь, где ее искать? — Мой вопрос прозвучал приглушенно и невнятно, словно слежавшийся воздух плохо передавал звуки.
— Пока она в этом мире, знаю, — так же тускло произнес в ответ мой спутник.
— А если выйдет в реальность?
— Тогда я тебя укушу, ты проснешься и будешь ловить Эхо там, — любезно пообещал Леонард, показав кривые желтые зубы. — Но пока сбежать отсюда она не сможет. Все еще достаточно слаба. Хватает сил лишь на кратковременные визиты к оригиналу. Так что мы легко пленим ее.
Мое молчание можно было принять за мрачное согласие. О плане, который начал постепенно складываться в моей голове, я предпочитал не распространяться.
Коридор тянулся и тянулся. Прямой, как луч, наполненный мглистым светом.
— Ты был в Баннгоке? — внезапно спросил Леонард, выделив интонацией последнее слово.
— Буквально вчера, — усмехнулся я.
— Ты знаешь, о чем я, — прошипел он, щекоча усами мое ухо. — Ты ведь был там все эти десять лет. Дэймосы, ускользающие от нас, бегут туда. Словно голодные крысы на помойку.
Смешно было слышать от него подобное сравнение.
— Неловко тебя огорчать, но ты сам крыса, Леонард.
Я ожидал злости, но он внезапно хмыкнул насмешливо:
— Да, но лишь по форме, а ты — по сути.
У меня вновь возникло сильное желание схватить его за мерзкий хвост и сдернуть с плеча. Но в этот миг откуда-то издали прилетел звук, напоминающий хлопок двери, и я услышал взволнованный голос Эйнем, вернее, Эхо. Слов разобрать было невозможно. Казалось, она оправдывается перед кем-то или извиняется. Я невольно пошел быстрее, затем побежал. Крыса на моем плече привстала, жадно принюхиваясь.
Коридор оборвался внезапно. Краткое мгновение перехода, и мы оказались в просторной светлой комнате. Я уже был здесь недавно. Этим утром. Просторная столовая с видом на море и белыми стенами, красиво расписанными орнаментом из цветов и переплетенных ветвей. Но теперь это помещение выглядело немного иначе. Стол отодвинут к стене, окно распахнуто, и ветер надувает парусом бесконечно длинную белую занавеску. Она взлетает до середины комнаты и опадает, приникая к продолговатому, неровному предмету, лежащему на полу. Край ткани, касающийся его, был алым… и влажным…
Я бросился к нему. Леонард с невнятным, придушенным звуком спрыгнул на пол и серой тенью помчался в ту же сторону. Но я все равно был быстрее, упал на колени, раздирая тонкую паутину и отбрасывая клочья в сторону… Эйнем… Эхо лежала на спине, глядя на меня испуганными, широко распахнутыми глазами, а белые руки зажимали рваный порез на горле, из которого толчками выплескивалась красная кровь.
— Не бойся. Я помогу. — Я прижал вену на ее шеей глянул на крысу. Если бы мой взгляд сейчас мог испепелять, от нее осталась бы горстка пепла. — Твоя работа?!
— Спятил?! — рявкнул Леонард, ощетинясь. — Я целитель, а не убийца!
Девушка под моей рукой забилась, лицо ее стремительно теряло краски. Как будто выцветало.
— Что, все проблемы решены теперь?!
Спутник поднырнул под мою руку, поставил передние лапы на лоб умирающей, и его маленькое тело засветилось.
— Убей меня! — крикнул он. — Сейчас! Тебе легко это сделать.
— Спятил?! — с яростью повторил я его собственный возмущенный вопрос, чувствуя, как жизнь Эхо продолжает утекать у меня из-под пальцев.
— Мое тело — чистая энергия свободного сознания, — произнес Леонард, и его крысиный голос зазвучал чисто и мощно. — Она исцелит ее. Давай! Я ведь всего лишь крыса! — И, увидев, что я все еще медлю, приказал: — Спаси человека, дэймос!
Стиснув зубы, я на миг отпустил девушку. Мое движение было очень быстрым. Рука метнулась вперед и сжалась на горле серого зверька, только хрустнули позвонки и послышался приглушенный хрип. Затем маленькое тело в моей ладони потеряло форму, превращаясь в поток светящейся воды, и я едва успел поймать ее в ладони, чтобы плеснуть на глубокую рану. Еще несколько секунд, и кровь остановилась, края пореза медленно сошлись. Эхо глубоко вздохнула, посмотрела на меня осмысленным взглядом и, ухватившись за мое плечо, попыталась сесть. Со второй попытки ей это удалось.
