На этот раз никаких ран, но он буквально умирает от жажды. И вода, заледеневшие бутылки восхитительно влажной «Поланд Спринт» и «Маунтин Дью», вместе с пивом лежат на нижней полке холодильника в кухне, всего в дюжине футов от него.
С тем же успехом они могут быть и в Вестчестере.
Пугающая ситуация. Такое болезненное потоотделение без возможности пополнить запасы жидкости в организме… да он отдаст концы от обезвоживания… он все слабеет… летит вниз по спирали…
Джек закрыл глаза, собираясь с силами для очередной попытки.
— Я здесь, — сказал голос.
Он повернул голову и увидел пожилую женщину, стоящую рядом с его кроватью. Она была худа, с прядями седины в густых черных волосах, которые были собраны на затылке в пучок. На ней был серый с розовым тренировочный костюм. Ног ее он не видел, но был уверен, что она в кроссовках.
В голове у него возникли вопросы, кто она такая и как попала в запертую квартиру, но они сразу же исчезли, когда он увидел, что женщина держит в руке.
Стакан воды.
— Пей, — сказала она. У нее был какой-то странный акцент.
Джек уже дотянулся до стакана и почувствовал ладонью его восхитительную прохладу. Он с усилием приподнял голову и выпил его одним глотком, в спешке роняя драгоценные капли, и снова уронил на подушку невообразимо тяжелую голову.
— Еще, — прохрипел он. — Пожалуйста.
— Сию секунду, — сказала женщина. Ее акцент… русский. Взять Наташу Фатали, прибавить ей тридцать или сорок лет, облачить в спортивный костюм… это была она.
Тут Джек увидел, что рядом с ней сидит пес, огромная белоснежная лайка-маламут. Подняв голову, пес смотрел на Джека.
Вроде Кейт рассказывала о какой-то пожилой женщине с русским акцентом и с собакой… эта ли женщина дала Кейт его номер телефона?
Он попытался приподняться на локтях, но обмяк. Вода несколько утолила жажду, но та не исчезла.
— Кто вы и как сюда попали?
— Это не важно. Ты должен…
— А я вот чертовски уверен, что важно. Это мой дом, и дверь была заперта — на четыре замка.
— Выслушай меня, — настойчиво потребовала она. — Ты должен перебороть инфекцию и победить.
— У меня всего лишь простуда или что-то в этом роде.
— Если бы… Это не простуда. Это тот же вирус, что и в остальных. В любовнице твоей сестры и в ней самой. И в тебе тоже.
Вирус Филдинга? Тот самый, зараженный? Не важно, откуда она о нем знает. Если она права…
— Этого не может быть. Филдинг сказал, что он не вызывает никаких симптомов и передается только через кровь.
— А разве вчера у тебя не было кровотечения?
— Нет. Я…
О черт. Холдсток. Он царапнул мне руку, проходя мимо, когда вместе с Жаннет уходил из квартиры.
— Дьявол! Вы сказали, что и Кейт… Женщина кивнула. Грустно, подумал он.
— Подождите. Если меня заразили только вчера и мне уже так плохо, почему же у нее…
— Она не может перебороть его. И никто не может.
— Вы несете бред. Если бы она не могла перебороть его, ей было бы еще хуже, чем мне, а она себя прекрасно чувствует.
Женщина покачала головой:
— Справиться с ним можешь только ты.
— Ну да, как же, — проворчал Джек. Он закрыл глаза. Даже этот разговор измотал его.
— Не разговаривай, — сказала женщина. — Береги силы и слушай: вирус будет распространяться. Он заразит многих, и они заразят многих других. Будет война между теми, кто инфицирован, и теми, кто нет, война, доселе невиданная: мужчины пойдут против женщин, родители против детей, дети против родителей, брат на брата.
— Этого не случилось со СПИДом, так почему же…
— Потому что тут все по-другому. Вирус будет распространяться со скоростью ветра. Вся гармония мира, все взаимное доверие исчезнут, когда незараженные будут убивать зараженных или предположительно зараженных. Но и те будут сопротивляться, нанося удары со всех сторон, распространяя свое заболевание. Кровопролитие, смерть, ненависть, ужас — планета переживала страшные времена, но только не такого размаха. Потому что теперь таких, как ты, становится все больше, и ни один — ни один — не избегнет этой участи.
— Неужели этот вирус так страшен? Но какое вы имеете к нему отношение?
— Это не важно. Вирус — еще не конец. Вирус всего лишь середина.
— Середина чего?
— Того, о чем я говорила тебе: войны, ненависти, смерти, страха, боли и разрушения.
— Кому, черт побери, это нужно?
— Противнику.
Джек с трудом открыл глаза и посмотрел на нее.
— И кто же он такой? Дьявол? Она покачала головой:
— Ты узнаешь. Ты встретишь его. Противник питается человеческими несчастьями, раздорами, хаосом. И это пиршество для него создаст вирус.
Не стоило и сомневаться, что дама была явно не в себе. Она проникла в его дом — прихватив и своего жуткого пса, — и Джек был бессилен выставить ее.
Но в ее руке был очередной стакан с водой. Он взял его и выпил. Может, ей и не стоит уходить.
— Откуда вы все это знаете?
— Я наблюдаю. Я постоянно наблюдаю.
— Почему вы рассказали все это мне? Я всего лишь обыкновенный человек. Идите к правительству.
— Правительство не сможет остановить вирус. Только ты. И ты должен остановить его. Ты единственный.
— Да я сейчас и с котенком не мог бы справиться.
— Ты должен. Это война, ты боец.
— Я не служил в армии.
— Тут нет армии. Есть только ты. И никуда не надо вступать. Ты избран. Перед тобой были другие. Все погибли, кроме одного, но он слишком стар. Тебе придется стать избранным.
— Черта с два мне придется.
— Останови вирус до того, как он распространится, — или же все, что ты любишь, погибнет. — Она повернулась и направилась к дверям спальни. — А теперь я тебя оставляю.
Джек почувствовал, что у него снижается температура. Нет… снова озноб. Он натянул на себя одеяло.
— Леди, кто вы?
Она со своим большим белым псом остановилась в дверях и посмотрела на него.
— Я твоя мать.
Смутившись, Джек с трудом нашел ответ. У нее не было ничего общего с его матерью. Наконец он просто сообщил факт:
— Моя мать умерла.
— Она была матерью, родившей тебя, — сказала она. — А я твоя другая мать.
И она исчезла.
Кроме озноба, Джек испытал дрожь страха. Он понимал, что всего лишь вообразил себе эту женщину, но ее слова до сих пор звучали у него в голове. Ее предупреждение о чем-то, что питается бедами и несчастьями…
Зазвонил телефон. Джек протянул дрожащую руку к ночному столику и сжал в пальцах трубку.
— Алло, — прохрипел он, содрогаясь в ознобе.
— Джек, это ты? — Голос Джиа. — Ты как-то ужасно разговариваешь.
— Болен, — сказал он. — Жар. Головокружение. Не могу поверить в галлюцинации, которые меня посещают.
