Природу человека можно изменить.
Кейт была готова рассмеяться над этим абсурдом, но тут ее поразила одна мысль. Этот голос напоминал голос Жаннет, но губы самой Жаннет не шевелились.
— Кто ты? — вслух сказала она. — Чей это голос? Он наш, всех нас. Единства.
— Тогда почему же он звучит как голос Жаннет? Потому что именно его тебе приятнее всего слышать. Но это бывшая Жаннет. Это все мы.
Оглянувшись, Кейт увидела, что все восемь человек, Жаннет, Холдсток и остальные, кивают в унисон.
Все чувства пытались дать сигнал тревоги, предупредить — что-то здесь идет не так, она не должна соглашаться с голосами, звучащими в голове. Но толстый, как ватное одеяло, покров мира и гармонии заглушал их, и Кейт лишь слабо и искаженно улавливала эти предупреждения.
— Я не понимаю.
Мы все едины. Мы — одно целое. Мы — Единство. Мы знаем друга друга, как никто никогда не знал нас, глубже, чем даже сами знаем себя. Каждая мысль…
— Вы можете читать мысли друг друга?
Мы и есть мысли друг друга. Мы делимся каждой мыслью, каждой эмоцией.
Кейт содрогнулась от страха. Она что, сумасшедшая? Или они?
Не бойся.
А теперь на нее навалился ужас. Они знают, что она чувствует?
Тебе не надо бояться Единства. Мы любим тебя. Ты наша сестра.
— Но почему я? И как?.. И тут Кейт все поняла.
Вирус. Тот загадочный зараженный вирус в культурах Филдинга.
Да! Он свел нас воедино. Устранил нарушения в наших мозгах. Слил наши мысли в этом величественном Единстве.
— И я? — Она посмотрела на Жаннет. — Я тоже была заражена, да? Зачем?
Ты следила за бывшей Жаннет, шпионила за ней…
— Я беспокоилась!
И мы это чувствовали. Но опасались, что твоя любовь и озабоченность могут привести к вмешательству, а поскольку мы лишь в начальной стадии развития, то и вовлекли тебя в Единство.
— Но я этого не просила! Вы не имели права! Где-то вне Кейт зазвучал, набирая силу, настойчивый тревожный звонок; он пробивался сквозь сияющую пелену, но все же голос его был слишком слаб.
Дело не только во времени, Кейт.
— Что вы имеете в виду?
Мы — будущее, Кейт. Ты увидишь, как создается концепция нового дня человечества. Именно отсюда и начнется новый мир — с нас. С ядра Единства. И ты станешь частью его, Кейт, — частью Космического Яйца, которое воспламенится в Большом Взрыве. Мы собираем все больше и больше мозгов для расширения Единства…
— Подождите. Как вы их собираете? Внедряемся в их нервную систему — так же, как мысделали с тобой.
— И вы совершенно не интересуетесь их мнением? Конечно нет. Они же никогда не согласятся.
— Как вы можете оправдывать?..
Мы знаем, что лучше, Кейт. Единство — это будущее. Раздробленные интеллектуальные единицы, не знающие, куда себя приложить, — это прошлое. Теперь, когда мы существуем, они столь же архаичны, как динозавры: слишком слабы, чтоб возражать, слишком неэффективны.
— Мы не так уж плохо справляемся. Посмотрите, сколько болезней мы победили. А теперь, когда мы составили карту человеческого генома, не стоит и говорить, какие чудеса в нашей власти.
Но какой ценой! Война, расизм, ненависть. И что бы ни творила ваша наука, она не в силах устранить пороки человеческой натуры.
— У вас есть что-то получше?
Да! Мир, в котором все будут мыслить в унисон, где не будут иметь значения никакие различия в расе и половой принадлежности, потому что все мозги будут равны.
Перед ее глазами возникло видение — залитые солнцем поля пшеницы и кукурузы. А на переднем плане — люди, обрабатывающие эти поля.
Мир, в котором исчезнут ненависть и подозрительность, потому что будет известна каждая мысль и каждая ложь будет разоблачена.
Картина переместилась на завод, где рабочие управляли ткацкими машинами и пошивочными линиями, с которых сходили готовые изделия.
Где нет чужих и где никто не чувствует себя изгоем, потому что никто не отвергнут. Потому что все в одном.
А теперь Кейт увидела здания — классический маленький городок Среднего Запада; люди гуляют по мостовым и тротуарам, покупая продукты и одежду. И хотя никто не улыбается, нет и опечаленных; у всех сосредоточенный деловой вид.
Голос был полон радостного предвкушения ответа:
Разве это не прекрасный мир?
— Мир? Это не мир. Это улей.
Долгая пауза, в течение которой Кейт чувствовала, как процеживаются ее мысли и чувства.
Мы понимаем. Ты еще далеко не готова к полному слиянию. Но пройдет несколько дней, и ты все поймешь, Кейт. Ты придешь к полному пониманию наших преимуществ, так же как ты поймешь неизбежность нашего прихода… Великую Неизбежность.
Неизбежность… она задумалась. Она думала о Филдинге, о Национальном институте здравоохранения, о Центре по контролю за заболеваниями и чувствовала, что все эти мысли высасывают ее, как устрицу из раковины.
Да… доктор Филдинг… мы многим обязаны ему, и тем не менее… он много знает о нас… может быть, даже слишком много. Мы слышали, что он тебе вчера говорил.
Внезапно она услышала голос Филдинга и те его слова, которые он на прощание повторил в своем кабинете.
Если я подвергнусь осуждению за случившееся заражение, то постараюсь восстановить к себе доверие, поняв, как справляться с ним. Увидите. Прежде чем ЦКЗ начнет раскручиваться, я найду для вас решение.
— Вы это взяли у меня? — изумившись, спросила Кейт.
Мы могли это сделать, но… мы там были и сами все слышали.
Что делается у меня в голове?.. Они слышали… Кейт была слишком потрясена, чтобы ответить.
У тебя нет иного выбора, кроме как помогать Единству, Кейт. Ты не должна была настаивать, чтобы доктор Филдинг немедленно связался с Центром контроля за заболеваниями. Мы пытались объяснить тебе, пытались заставить тебя увидеть, что поспешное привлечение правительственных учреждений не в интересах Единства, но ты не хотела слушать.
Кейт припомнила, как вчера ею овладела странная нерешительность, с каким трудом она заставила себя сказать Филдингу: звоните.
— Это вы воздействовали на меня?
Просто пытались заставить тебя посмотреть и с нашей стороны.
У Кейт кружилась голова. Ее мысли ей больше не принадлежали. Будет ли еще у нее возможность самостоятельно думать и действовать? Скоро ли она начнет поступать против своей воли? И когда совершенно лишится воли?
