– Ты не уснула? – Вадим коснулся губами ее волос.
– Нет, но завтра мне тоже рано вставать.
– Зачем?
– На работу устраиваться.
– Зачем? – повторил Вадим.
– Я хочу зарабатывать свои деньги!
Желание выглядело абсолютно нелогично, тем более, по ее собственной версии, до этого она три дня «зависала» у подруги и ни о чем подобном даже не вспоминала, но эта мысль была первой, возникшей в метущемся сознании Аревик. Конечно, ни на какую работу она не собиралась, но ей требовалось срочно найти «девицу» и выяснить ее дальнейшие планы, а помочь в этом могла только Анна… вернее, многоопытная Сусанна Фурмент. …Если она прикажет все-таки уйти от Вадима, уйду! У меня будет десятки таких «Вадимов», если я спасу портрет. Завтра прямо с утра еду к ней, и все будет хорошо; все будет хорошо… а, вот, устала я, правда… Эти ночные кошмары, которые уже стали «дневными», стоит закрыть глаза…
– Ладно, утром поговорим на эту тему, – Вадим вздохнул – похоже, он вообще перестал что-либо понимать в этой жизни.
Занятые каждый своими мыслями они выпили чай с бутербродами, и Вадим принялся разбирать постель, а Аревик стояла рядом, равнодушно наблюдая. Мысли о портрете опустили физическую близость в самую нижнюю часть «рейтинга», и она была благодарна, что Вадим не напрягал ее ласками и прочей ерундой.
– Раз нам обоим рано вставать, будем спать, – поправив подушки, Вадим поднял голову. …Прошлый раз все было по-другому. Не пойму, что изменилось… причем, изменилось в ней…
Вадим сразу отвернулся на бок, а Аревик осталась лежать на спине. Она собиралась еще о чем-то подумать, но тяжелые веки закрылись сами собой. Это был не сон, а, скорее, забытье, когда сознание уже перестает управлять мыслями, но еще и выключается, громоздя их в самые невообразимые комбинации. Наверное, так рождаются кошмары.
…Тьма замкнулась, но чувством, не имеющим названия, которое появляется только во сне, Аревик ощущала себя в городе. Внизу слышался плеск волн – значит, шла она по мосту. Странно, плеск раздавался совершенно отчетливо, хотя она знала, что от воды ее отделяет бездна. Такая же бездна, как и до луны, неестественно багровой и почему-то ничего не освещавшей; такая же бездна, как до берега, на котором тускло поблескивали купола церквей. Откуда брался отраженный ими свет, неизвестно, но они, будто были вырезаны из фольги. Жуткое состояние всеобщей безжизненности и полного одиночества, нескончаемого, как во времени, так и в пространстве, заполняло окружавший ее мир.
Аревик не представляла, куда идет, и существует ли конечная цель… вдруг луна стала расти (или стремительно приближаться?); от нее отделилась еще одна луна, потом еще и еще, образуя подобие бус. Аревик остановилась, залюбовавшись зрелищем, однако стоило ей перестать двигаться, как раздался оглушительный взрыв. Небо осыпалось багровым огнем и стала видна панорама города. За первым взрывом последовал второй, и так по очереди взрывались все вновь народившиеся луны, превращая мир в ад. С церквей полетели кресты, а из куполов, как из кратеров вулканов, медленно полезла раскаленная лава. Пейзаж вмиг перестал быть узнаваемым.
Правый берег быстро покрывался мерцающей коркой, и лава уже стекала в водохранилище, сковывая его. Вот она добралась до первой опоры моста, охватила ее, и та рухнула, унося с собой часть пролета. Аревик подумала, что это во тьме казалось, будто мир бесконечен, а на деле ее отделяет от берега всего шесть пролетов. Она оглянулась, собираясь отступить к противоположному берегу, но его просто не существовало – вместо «свечек» Северо-Восточного района была сплошная равнина, подмигивающая затухающими угольками.
В это время обрушился следующий пролет. Аревик закрыла глаза, потому что лучше, когда смерть является неожиданно. Прошло несколько минут, и грохот известил о падении третьего пролета. Глаза открылись сами собой – вдруг что-то изменилось? Вдруг появился шанс, а она, по глупости, упускает его?..
Совсем рядом, на перилах моста сидела Катя, хитро улыбаясь, и как ни в чем ни бывало, покачивала ногой. Ее вид говорил, что ей ничуть не страшно, и она знает, как спастись. Аревик в надежде бросилась к ней, но лишь только коснулась ее руки, дикая боль пронзила тело, а на ладони вздулся огромный волдырь. Аревик закричала, и тут же за спиной Кати раскрылись крылья; легко взмахнув ими, она стала подниматься к пылающей луне. Аревик почувствовала, что мост зашатался; потом услышала голос:
– Кать!.. Катя, что с тобой?!..
С трудом открыла глаза. Никаких взрывающихся лун, никакой всепожирающей лавы и, главное, никакой Кати. Потому что Катя – это она, и только она!!..
– Что с тобой? – повторил голос, и только тут Аревик разглядела рядом черный силуэт.
– Я схожу с ума, – прошептала она, – я видела конец света…
– Ну, успокойся, – Вадим ласково погладил ее по голове, – иди ко мне, – он силой и уложил голову Аревик к себе на плечо; поднял руку, чтоб взглянуть на часы, – скоро начнет светать, и все кошмары уйдут. Спи. Сегодня мы купим тебе снотворное.
– Да, надо бы… – она покорно закрыла глаза, несмотря на страх вернуться туда, где больше уже ничего не было.
Разбудил Аревик солнечный свет; потом автомобильный сигнал обрушил глухую стену тишины, впуская и остальные звуки, однако в голове ощущалась такая тяжесть, словно она приросла к подушке, а та в свою очередь, к дивану, а диван – к полу… Бред какой-то… При этом подавленное сознание никак не желало руководить телом. Это было настолько некстати, что Аревик чуть не расплакалась; подумала, что никогда не чувствовала себя такой разбитой, когда спать уже не хочется, а подняться еще невозможно. Правда, она сумела-таки открыть глаза. Увидела, что рядом уже никого нет, но этот факт оставил ее совершенно равнодушной.
…А ведь вставать надо, потому что… потому, что?.. Сначала собственные мысли представились ей в виде червей, сползающихся в голову, чтоб образовать один огромный клубок, но потом она решила, что черви хоть и существа мерзкие, но вполне безобидные. Тогда мысли превратились в солдат с автоматами, сжимавших кольцо вокруг крошечного окопчика, в котором беспомощно съежилось ее существо. Оказывается, она такая маленькая, а их всех так много!..
…Нет, все-таки надо сделать над собой нечеловеческое усилие – надо бежать к Анне… Аревик спустила с дивана ноги, отбросила простыню. В висках застучало и голова сама собой склонилась на грудь; при этом взгляд бессмысленно ползал по телу, почему-то не вызывавшему прежнего восторга; периодически соскальзывал на пол, снова возвращался…
Аревик сумела встать. Подошла к стулу, на котором вчера оставила одежду, показавшуюся совершенно чужой. Достала из пакета оранжевые бриджи и такую же яркую Катину кофточку. …Это было вчера… Вчера я могла хоть что-то соображать. Если мое состояние и дальше будет прогрессировать, то скоро все закончится в психушке. Но ведь не для того мне подарили вечность!.. Надо умыться, накраситься – тогда сознание прояснится, и все будет хорошо… – Аревик с трудом сообразила, где находится ванная и неуверенно направилась туда.
