все еще завязывает мне пояс. Каждый раз, когда его ногти скользят по грудной клетке через тонкую ткань, я задерживаю дыхание. Каждый раз, когда кончики его пальцев касаются моей талии, я выдыхаю. Прямо как роженицы, которые приходили к
нонне за дозой самодельного обезболивающего. Едва лекарство начинало действовать, их глаза начинали сиять так же ярко, как потная кожа. Помню, я держала их за руки во время схваток и жалела, что не родилась с зелеными глазами и не могу выращивать лекарственные растения, как женщина, которой я так восхищалась.
Женщина, которая живет по другую сторону океана.
Я устремляю взор в направлении Шаббе, пока Лоркан поправляет мой пояс, который наконец закончил завязывать. Не то чтобы я спешила выбраться из залитого звездным светом океана, но сколько времени требуется, чтобы застегнуть халат? Особенно свой собственный?
Просто хочу убедиться, что не будет видно ни одной части твоего тела, когда будем лететь обратно. Кстати…
– Сядешь мне на спину или будешь держаться за когти?
– Хочу пройтись пешком.
– Это не входит в список предоставленных вариантов.
Я двигаю губами из стороны в сторону.
– Мне послать ворона за нашим соглашением, птичка? Тем, в котором ты обещала мне безропотно подчиняться?
Я последний раз провожу рукой по голове своего нового морского друга, затем поворачиваюсь к серым утесам, которые вздымаются к эбеновому небу, как подсолнухи в поисках солнца. В расщелинах темнеют крылатые фигуры, наблюдая, ожидая.
Поднимаю руки.
– Подержусь за когти.
Лор одаривает меня довольной улыбкой, затем превращается в самого страшного зверя в королевстве и уносит меня обратно в свое гнездо, где я согласилась остаться. Добровольно.
Та крупица свободы, которая у меня была, обращается в дым, но, когда он рассеивается, перед глазами предстает прекрасное лицо Катрионы, напоминающее мне, что эта клетка из камня и стекла – убежище, а не тюрьма.
Место, куда не может проникнуть зло.
Когда мы приземляемся, я делаю глубокий вдох, вбирая в себя запах этого места – места, столь неожиданно ставшего домом. Единственным, который у меня есть.
Лор идет было в свои комнаты, но останавливается, заметив, что я за ним не следую.
Заправляю за ухо прядь волос, которая упрямо падает на лицо. Как жаль, что у меня не длинные волосы! Нет, на моду Люче мне плевать, просто длинные волосы можно завязать в тугую косу.
– Мне казалось, мы идем в таверну.
– Я предположил, что ты захочешь переодеться в сухое.
Взгляд опускается на черный халат, который прилипает к каждому кусочку моего тела, а затем на лужицу воды у ног.
– Точно. Да. Не помешало бы.
Выдадут ли мне еще один огромный халат или Лор попросит кого-нибудь принести что-нибудь моего размера? Невольно взгляд устремляется к двери в конце темного коридора. Полагаю, он отдал комнату кому-то другому. Или велел приготовить для своей невесты.
– Твоя одежда по-прежнему в твоем гардеробе.
В груди ёкает.
– В моем гардеробе?
– Который в твоей комнате.
– В моей комнате? – повторяю я, как дура.
– Да. – Прерывая зрительный контакт, он закатывает край мокрой рубашки и выжимает излишки воды. – В твоей комнате, Фэллон.
Тут до меня доходит – зачем Алёне собственная комната, если она будет жить в комнате мужа? Желудок скручивается и сжимается. Придется мне запросить комнату на другом конце королевства.
– Идем. – Лор наклоняет голову в сторону моей двери. – Простудишься.
Смешно даже представить. Вот только я не смеюсь, шагая сквозь мрак рядом с тихим королем.
Едва я переступаю порог своей временной комнаты, он меня оставляет, обещая вернуться в скором времени. Оглядываю помещение. Мало что изменилось, однако ощущения совершенно иные. Здесь слишком тихо, мрачно и опрятно. Меня неряхой не назовешь, но на одеяле ни единой складки, а подушки взбиты до идеального состояния. Даже вязаное покрывало в изножье сложено безупречным прямоугольником.
Направляясь к гардеробной, завожу руку за спину, готовая бороться с узлом, завязанным Лором, однако он поддается от одного рывка. Сдираю мокрую ткань с кожи и бросаю в желоб для белья, чтобы больше ее не видеть. Пусть халат и не пропитан ужасными воспоминаниями, он принадлежит мужчине, который мне не принадлежит.
Приняв душ, я заворачиваюсь в полотенце и бреду к гардеробной, меньшей по размеру, чем в тарекуоринском доме Энтони, но с не меньшим количеством нарядов, хотя и в приглушенных кремово-белых и иссиня-черных тонах. Самая яркая одежда – рубашка цвета индиго, которая слишком болезненно напоминает платье, которое было на мне в тот день, когда в меня стреляли из лука.
Интересно, сколько дней прошло? Знает ли Феб о моем прибытии? А отец? Он вернулся? А Сиб?
На сознание обрушивается лавина вопросов, ряды одежды перед глазами расплываются, и я хватаюсь за дверной косяк. Внезапно задача одеться кажется непосильным делом. Потом я вспоминаю, что за мной скоро придет Лор, а мне не хотелось бы вводить в привычку вести разговоры в полотенце.
Наконец оторвав измученное тело от дверного косяка, хватаю простое белое платье, которое приятнее на ощупь, чем простыни Птолемея. На вешалке оно выглядело бесформенным и показалось мне удобным; я не прогадала, вот только круглое декольте настолько глубокое, что открывает грудь.
Я дергаю за рукава, пытаясь приподнять вырез, но удается прикрыть только одну половину тела.
– И как, подземный мир тебя задери, его полагается носить? – Я уже собираюсь стянуть платье и заменить брюками с рубашкой, когда чувствую колебание воздуха и запах сумерек и туч.
Спешно прикрыв грудь, выхожу из гардеробной. Лоркан стоит в своих привычных кожаных брюках, черной рубахе с длинными рукавами и с угольными полосками на лице. Как бы невероятно это ни прозвучало, он выглядит так, будто только что проснулся после долгого сна, в то время как я выгляжу так, словно жизнь сделала из меня отбивную: кожа серовато-зеленая, а я похожу на огородное пугало в тоге и парике.
Губы Лора дергаются.
– Ты надела платье задом наперед.
О! Я отступаю обратно в гардеробную и переодеваюсь. У меня теперь открытые лопатки, но хотя бы вырез наконец приличный.
– Ты сразу понял, потому что у тебя есть такое же?
– Я не надеваю сорочки для сна.
Ох, теперь понятно, почему платье такое удобное… Наверное, не стоит идти в таверну в ночной рубашке, поэтому я пробегаюсь пальцами по рядам вешалок в поисках платья, которое можно надеть поверх.
– И в чем ты спишь? В кожаной пижаме?
– Предпочитаю чувствовать шелк простыней на обнаженной коже. Особенно приятное ощущение, когда приходится постоянно носить
