Бруно перевел взгляд с роскошных грудей Салли на черный треугольник внизу живота, просвечивающий через трусики желтого цвета; при этом его пенис разбух, угрожая взорваться. То было проявлением нечеловеческого начала, его звериной сущности.
Он вцепился когтями в колготки и стащил их с прекрасных ног Салли-Кэтрин. Грубо раздвинул бедра и неуклюже заерзал, пристраиваясь у нее между ног. Девушка на мгновение пришла в себя и попыталась освободиться, но он как нечего делать уложил ее обратно. Тогда она забарабанила по нему кулаками, но он почти не почувствовал. Салли вонзила острые ногти ему в лицо, норовя выцарапать глаза. Фрай отстранился и с размаху брякнулся на нее, вцепившись одной рукой ей в горло. Он чуть не задушил ее.
* * *
Джошуа Райнхарт вымыл в раковине три бокала из-под виски и сказал своим молодым друзьям:
– Для вас эта история значит гораздо больше, чем для меня. Вот я и подумал: почему бы вам не слетать вместе со мной в Холлистер, к этой Рите Янси?
– Я втайне надеялась, что вы нас пригласите, – созналась Хилари.
– Похоже на то, – подхватил Тони, – что здесь нам сейчас нечего делать.
Джошуа вытер руки посудным полотенцем.
– Значит, решено. Вы уже заказали номер в гостинице?
– Не успели.
– Тогда добро пожаловать в мою холостяцкую берлогу, – предложил Джошуа.
Хилари дружелюбно улыбнулась.
– Вы очень добры, но нам бы не хотелось быть вам в тягость.
– Вы и не будете.
– Вы не рассчитывали на наш приезд и…
– Юная леди, – нетерпеливо произнес адвокат, – знаете, как долго у меня не было гостей? Более трех лет. А почему? Потому что я их не приглашал. Я вообще-то нелюдим и не сыплю приглашениями направо и налево. Если бы я думал, что вы с Тони способны стать для меня обузой, я бы ни за что не пригласил вас. Так что давайте не будем тратить время на бесплодный обмен любезностями. Вам нужен ночлег. Я могу предоставить его вам. Так что, едем?
Молодые люди рассмеялись.
– Спасибо, – сказала Хилари. – Мы правда очень рады.
– Вот и отлично.
– Мне нравится ваш стиль поведения, – добавила девушка.
– Многие считают меня старым занудой.
– Очень симпатичным занудой.
Лицо Джошуа осветилось улыбкой.
– Благодарю вас. Это следовало бы выгравировать на моей могильной плите: «Здесь покоится Джошуа Райнхарт, симпатичный старый зануда».
Они уже выходили из кабинета, как вдруг зазвонил телефон, и Джошуа вернулся к столу, чтобы снять трубку. Звонил доктор Николас Радж из Сан-Франциско.
* * *
Бруно лежал, всем телом навалившись на девушку, пригвоздив ее к матрасу, одной мускулистой рукой сжимая ей горло. Она хватала ртом воздух. Лицо Салли побагровело от агонии. Это безумно возбуждало его.
– Не дергайся, мамуля. Зачем ты так? Ведь ты понимаешь, что сопротивление бесполезно. В конце концов победа будет за мной.
Девушке стало ясно, что ей не вырваться, и она сломалась. Теперь под Бруно лежал безвольный мешок костей и мяса.
Убедившись, что она сдалась душой и телом, Бруно убрал руку с ее поцарапанного горла, слез с кровати и в мгновение ока разоблачился, швырнув одежду на комод.
Полюбовался своей эрекцией. Ее стальной твердостью. Размерами. Угрожающим оттенком.
И снова залез на кровать. Салли бессмысленно глядела в потолок. Он сорвал ее последний оплот – трусики – и пристроился у нее между ногами. Изо рта капала слюна – прямо на ее прекрасные груди.
Фрай ворвался в нее. Всадил в женщину свой дьявольский знак. Рыча, точно дикий зверь, вновь и вновь насаживал ее на себя, колол своим гигантским штыком, пока не хлынула сперма.
Бруно представил себе белесовато-молочную влагу, заполняющую ее недра. Вот так же хлещет кровь из глубокой ножевой раны, разбрызгивая алые капли, похожие на алые лепестки.
Сперма и кровь.
Весь в поту, он вновь и вновь пронзал ее своим клинком. Туда! Туда! Туда!
Позднее он возьмется за нож.
* * *
Джошуа переключил звонок на селектор, чтобы Тони и Хилари слышали разговор.
– Я позвонил сначала к вам домой, – начал Радж. – Никак не ожидал застать вас на работе в такое позднее время.
– Я – работоголик, доктор Радж.
– Нужно лечиться, – с неподдельным огорчением посоветовал врач. – Это нездоровый образ жизни. Мне доводилось лечить немало честолюбивых людей, для которых работа стала единственным смыслом жизни. Одержимость любого рода разрушает личность.
– Доктор Радж, кто вы по специальности?
– Психиатр.
– Так я и думал.
– Вы душеприказчик мистера Фрая?
– Да. Вы, конечно, слышали о его кончине?
– Только то, что написано в газетах.
– Улаживая имущественные вопросы, я обнаружил, что мистер Фрай вот уже полтора года оплачивает ваши услуги.
– Он раз в месяц консультировался у меня, – подтвердил Радж.
– Вы знали, что он одержим манией убийства?
– Конечно же, нет.
– Столько времени лечили и не распознали в нем склонности к физическому насилию?
– Я знал, что Фрай существует под огромным напряжением, но не думал, что он представляет опасность для окружающих. Вы должны понять: он тщательно скрывал эту сторону своей личности. Мы встречались только раз в месяц. Я предлагал – раз в неделю, но он отказался, хотя явно нуждался в медицинской помощи. Мне показалось, что он боится узнать что-то страшное о самом себе. Я не настаивал, потому что тогда он вообще мог отказаться от консультаций. Хоть какое-то лечение лучше никакого.
– Что привело его к вам?
– Вы имеете в виду – чем он был болен, на что жаловался?
– Вот именно.
– Как юрист, мистер Райнхарт, вы не можете не знать, что такое врачебная тайна.
– Но ваш пациент умер.
– Это не имеет значения.
– Для него – имеет. Он оказал мне доверие.
– После смерти больного соглашение о соблюдении тайны утрачивает юридическую силу.
– Юридическую – да, – согласился доктор Радж, – но существуют и моральные обязательства. На мне лежит ответственность. Я не имею права нанести урон репутации своего пациента.
– Весьма похвально, – холодно сказал Джошуа. – Но в данном случае ни одно ваше слово не причинит ему больше вреда, чем его собственные поступки.
– Это тоже не имеет значения.
– Доктор, создалась экстраординарная ситуация. На сегодняшний день я располагаю информацией, неопровержимо свидетельствующей, что на протяжении последних пяти лет Бруно Фрай убил значительное число женщин.
– Вы шутите?
– Не понимаю, доктор Радж, что вы нашли забавного в моих словах. Я не привык шутить, когда речь идет о массовых убийствах.
