Здание гостиницы заслонилось молочной пеленой. Под ногами скрипел снежный ковёр. Вокруг звенело серебро.
Александр Сергеевич на секунду замер. Огляделся по сторонам, не веря в реальность всего происходящего.
«А что, собственно, происходит? Вечер, как вечер — ничего особенного».
Александр Сергеевич наклонился. Подобрал полы плаща. Осмотрел снег под ногами.
Следы.
«Маленькие. Явно ребячьи. Причём достаточно свежие, чёткие… и не петляют в замешательстве. Так не прогуливаются, тем более, не бредут неведомо куда. Так движутся осознанно, со смыслом, когда к чему-то стремятся. Пробираются через сугробы обыденности, преодолевают метель недопонимания, противостоят обжигающему холоду безразличия!»
— Светлана.
Александр Сергеевич снова огляделся, силясь высмотреть во мгле крохотную фигурку девочки.
Ветер бросил в глаза крупные хлопья снега.
Александр Сергеевич прищурился. Смахнул рукавом с ресниц влагу. Двинулся вдоль проторенной тропы.
По обочинам аллеи зажглись фонарики. Их круглые головы обратились к ссутулившемуся Александру Сергеевичу, словно вопрошая, как быть. Вокруг каждой дрожащей искорки набух переливчатый нимб. Подсвеченные снежинки порхали озорными светлячками. Они лезли в нос и глаза, проскальзывали за ворот, смиренно принимали смерть. Всё происходящее напоминало осенний листопад. Только вместо оранжевого пламени, что спустилось на грешную землю, чтобы принять смерть, с небес низошли ангелы — крошечные и холодные, но лишь по той простой причине, что пока о них никто не знал. Их видели лишь очнувшиеся ото сна. Остальные равнодушно давили ногами.
Александр Сергеевич резко замер. В глаза порхнула стайка очередных светлячков. Сдавленный стужей ветер решительно протиснулся под воротник.
Следы оборвались.
«Нет. Просто свернули».
Александр Сергеевич глянул в том направлении, куда стелился притоптанный снег.
В тусклом свете проступили прямоугольные контуры. Четырёхугольная крыша. Покатый козырёк. Занесённые ступени.
«Беседка! Ну конечно, как я мог забыть! Здесь всегда стояла беседка!» — Александр Сергеевич решительно зашагал в сторону постройки.
Снега навалило уже порядочно — ноги провалились буквально по колено. Однако Александр Сергеевич не обращал на данность внимания. Его мозг был заряжен на действие, и именно эта необходимость увлекала покорное тело всё дальше и дальше.
Над головой трещали сучья деревьев. Свистел носящийся меж стволов ветер. Похрустывали под ногами снег. Рычал вечер…
«Рычал?» — Александр Сергеевич замер, прислушался.
Ничего кроме воя ветра и шороха снежинок.
Хотя нет. Вот, снова! И снова. Будто где-то совсем рядом затаился голодный хищник. Затаился, в ожидании добычи.
Внезапно Александр Сергеевич понял, что уже давно видит у ступеней беседки, вперемешку с давешними следами, что-то ещё.
«Словно два уголька, что вывалились из топки. Только этого не хватало! Не хватало, помимо всего прочего, впутаться во что-то ещё!»
Сумерки сгустились: нависли над головой, точно разведённые крылья.
Ветер вынес из пурги недовольное ворчание. Нет, оно было вовсе не злобным или зловещим, скорее уж предупреждающим, дающим понять, что не стоит лишний раз испытывать судьбу почём зря: убирайся по добру по здорову — так будет лучше для всех!
Александр Сергеевич опасливо переступил с ноги на ногу. Огляделся. Тут же получил упреждающий удар в грудь от налетевшего порыва ветра. Поморщился. Ещё выше задрал ворот плаща.
У беседки в снегу что-то ворочалось. Чёрное на фоне молочной пелены, оно медленно кралось вперёд, припадая на передние лапы. Задние были разведены в стороны, словно шарниры, внутри которых напряглись невидимые пружины, готовя тело к прыжку. Хвост волочился следом, заметая следы. Угольки недобро поблескивали.
Это был явно хищник — сомнений на сей счёт у Александра Сергеевича не осталось никаких. Не совсем понимая, что именно происходит, он стал медленно отступать в сторону спасительного крыльца, но не успел сделать и шага, как сквозь шелест ветра различил знакомый детский голос:
— Мухтар, фу! Это же свои!
У Александра Сергеевич камень с души рухнул — не меньше!
«Это надо же, извести собственную душу до такой степени, что начало мерещится черт-те-что!»
Мухтар выскочил из вращающейся пелены. Замер, извиняясь, у ног. Принялся заново мести хвостом снег.
Александр Сергеевич присел на колено. Потрепал пса по густому загривку. Улыбнулся.
— Эка ты, братец, как верно свою хозяйку охраняешь. Молодец, — Александр Сергеевич опасливо огляделся по сторонам, словно их с Мухтаром мог кто-то подслушать. — Только ещё тщательнее нужно охранять. Понимаешь?
Мухтар на секунду замер напротив склонившегося человека. Заглянул тому в глаза. Отрывисто пролаял три раза. Затем резко развернулся и, как ни в чём не бывало, затрусил по рыхлому снегу в сторону беседки.
— А ведь всё понимает, — Александр Сергеевич медленно выпрямился, морщась от неприятного скрипа в коленных суставах. — Только ответить не может. Хотя…
Александр Сергеевич отбросил всяческие сомнения и решительно зашагал вслед за псом.
Снега и впрямь навалило порядочно. Штанины комбинезона предательски закатались, так что совсем скоро Александр Сергеевич соприкоснулся с ледяной стихией. Было неприятно, но терпимо. Да и Александр Сергеевич попросту забыл про данность, сосредоточившись лишь на Светлане и её верном поводыре.
Девочка сидела на заиндевелой скамейке, хлопала длинными ресницами и ловила языком порхающие снежинки. Её тело напоминало миниатюрную статуэтку, символизирующую собой стремление: тщательно сведённые колени, прижатые к телу локотки, прямая, даже чуть выгнутая назад спина, вскинутый подбородок. Так несутся вперёд или ввысь! С умопомрачительной скоростью, невзирая на многочисленные преграды, силясь, во что бы то ни было, преодолеть сопротивление бьющего в грудь ветра.
«Так и в жизни. На первый взгляд, всё против тебя, но достаточно всего лишь раз поверить в сказку, как даже самый лютый холод непременно отступает. Пусть не навсегда, а лишь на какое-то время, но ребёнку, лишённому части души, порой, достаточно и этой эфемерной крупицы. Чтобы поверить по настоящему, а тогда!.. Тогда…»
Совершенно спонтанно Александр Сергеевич вспомнил об Альке, а затем, и о мёртвой Анне.
Светлана вздрогнула. Закрыла рот, медленно повернула голову к замершему в нерешительности Александру Сергеевичу.
— Вам плохо. Почему?
Александр Сергеевич вздрогнул. Переступил с ноги на ногу, стараясь не выдать своего эмоционального состояния. Тут же вспомнил, что девочка не видит. На душе заскребло: ну вот зачем перед ребёнком-то всё это!
