Рози протянула ей другой лоскут, поуже и по-прежнему голубой, и женщина с коричневой кожей принялась осторожно обматывать им свою раненую руку. Молния ударила слева от них, словно какой-то чудовищный фейерверк. Рози услышала, как с продолжительным шумом и треском рухнуло дерево. Вслед за этим последовала канонада громовых раскатов. Теперь, она почуяла запах меди в воздухе, как от плавящихся монеток. Потом, словно молния разорвала небесные хляби, хлынул ливень. Сильный ветер сносил струи воды, и они проливались холодными косыми потоками. Рози увидела, как струи воды ударили по комку ткани в ее руке, от него пошел пар, и первые струйки розовой кровавой воды стали растекаться по ее пальцам.
Уже не думая, что она делает и почему, Рози закинула руки за плечи, ухватила со спины свою уже промокшую ночную сорочку, нагнулась вперед и стащила ее через голову. Холодный ливень стегал ее по щекам, плечам и ничем не защищенной спине. Кожа ее покраснела и мгновенно стала гусиной; сотни крошечных пупырышек покрыли ее от шеи до пят. Она стала судорожно ловить ртом воздух.
— Ай! — отчаянно вскрикнула она, задыхаясь. — Ай!.. Как холодно!
Она набросила свою уже насквозь мокрую ночную сорочку на руку, держащую кровавую тряпку, и увидела камень размером с кулак, валявшийся между двумя крупными обломками рухнувшей колонны. Подняла его, встала на колени и расправила ночную сорочку над головой и плечами, совсем как мужчина, неожиданно застигнутый дождем, накрывается газетой как плащ-палаткой. Под этим временным укрытием она обмотала камень вымокшей в крови тряпкой, оставила два длинных липких хвостика, связав их друг с другом. При этом она морщилась от отвращения, когда разжиженная дождем кровь Уэнди потекла с них на землю. Покончив с этим, она завернула узел с камнем в свою сорочку, как ей было велено. Она понимала, что большая часть крови все равно смоется. Это был уже не дождь и даже не ливень. Это был потоп.
— Иди же! — сказала ей темнокожая женщина в красном одеянии. — Иди в храм! Уверенно и быстро пройди через него и не вздумай остановиться! Ничего не поднимай и ни во что не верь, что бы ни увидела и ни услышала! Там могут быть призраки, но даже в Храме Быка никакой призрак не сможет причинить вреда живой женщине!
Рози дрожала как осиновый лист, из-за воды, попадавшей в глаза, в глазах все двоилось. Вода стекала с кончика носа, капли воды висели на мочках ушей. Уэнди стояла лицом к ней, волосы облепили ее лоб и щеки, темные глаза сверкали. Теперь ей приходилось кричать, чтобы перекрыть рев безжалостного ветра, превратившегося в ураган.
— Пройди через дверь по другую сторону алтаря, и очутишься в саду, где все растения и цветы мертвы. За садом увидишь рощу — все деревья там тоже мертвые — все, кроме одного! Между садом и рощей течет ручей. Не вздумай пить из него, как бы тебе ни хотелось, — не вздумай! И не касайся воды! Перейди ручей по камням! Замочишь в его воде один только палец и забудешь все, что когда-то знала, даже собственное имя!
Электричество вспороло тучи вспышкой света, и в них Рози привиделись лица удавленников-гоблинов. Никогда в жизни ей не было так холодно, никогда она не испытывала такого страха, но одновременно и веселья в своем сердце. И вновь пришла мысль: это в такой же степени сон, как и та жизнь, которую она провела с Норманом.
— Ступай в рощу! Под мертвые деревья! Одно еще живое — гранат! Собери семена из плода, что найдешь под деревом, но не пробуй плод и даже не касайся рта рукой, которой трогала семена! Не вздумай! Не смей! Спустись по ступенькам возле дерева и зайди в лабиринт внизу! Найди ребенка и вынеси его оттуда, но берегись быка! Берегись быка Эриния! Теперь ступай. Торопись!
Рози боялась Храма Быка с его странно искаженной перспективой, но ее отчаянное желание выбраться из-под грозы теперь подавило все остальное. Она хотела найти убежище от молний, от ветра и дождя, который мог превратиться в град. Остаться голой под градом для нее было бы уже невыносимо.
Она сделала несколько шагов и обернулась, чтобы взглянуть на женщину.
Уэнди казалась теперь такой же голой, как сама Рози, ее легкая красная хламида прилипла к телу, словно краска.
— Кто такой Эриний? — крикнула Рози. — Кто он? — Она бросила взгляд через плечо на храм, словно ожидая, что на звук ее голоса выйдет божество. Никакого божества не появилось; там, за пеленой ливня, был виден лишь разрушенный храм.
Женщина с коричневой кожей вытаращила глаза.
— Почему ты ведешь себя так глупо, девочка? — прокричала она в ответ. — Иди же! Не теряй ни секунды! Иди, пока еще можешь! — И она вновь указала на храм, в точности как делала ее госпожа.
Рози, обнаженная и продрогшая, прижимая вымокший ком своей сорочки к животу, в попытке защититься от неведомой опасности двинулась к храму. Сделав пять шагов, она очутилась у рухнувшей каменной головы, лежащей в траве. Она уставилась на нее, ожидая увидеть Нормана. Разумеется, тут окажется Норман, и она уже была к этому готова. Так обычно происходит в снах.
Только это был не Норман. Низкий лоб, мясистые щеки и ухоженные усы принадлежали мужчине, прислонившемуся к косяку двери бара «Пропусти Глоток» в тот день, когда Рози заблудилась, в поисках приюта «Дочери и Сестры».
«Я снова заблудилась, — подумала она. — О Господи, заблудилась».
Она прошла мимо рухнувшей каменной головы с пустыми и как будто плачущими глазницами. К ее щеке, достигая брови, прилип кустик мокрой сорной травы. Казалось, голова бормотала ей в спину, пока она приближалась к странному храму: «Эй, бэби, я бы залез на тебя, ты ничего себе штучка, и титьки у тебя что надо, что скажешь? Не хочешь поваляться со мной, трахнемся, как ты насчет этого?»
Она поднялась вверх по ступенькам, скользким и коварным, заросшим виноградной лозой и вьюном. Ей показалось, что голова повернулась на своем каменном хребте, плеснув грязной водой на мокрую землю, будто хотела взглянуть на ее ягодицы, пока она карабкается в темноте и грязи.
Не думай об этом, не думай об этом, не думай!
Она подавила желание убежать — от дождя и от этого взгляда — и продолжала выбирать дорогу, избегая мест, где камень треснул и образовались расщелины с зазубренными краями, в которых можно было поранить или подвернуть ногу. И это был еще не самый худший вариант: кто знает, что за ядовитые гады могли свернуться и притаиться в тех темных местах, ожидая, кого бы ужалить или укусить.
Вода стекала с ее лопаток и бежала по позвоночнику. Она продрогла до костей, но все-таки остановилась на верхней ступеньке, глядя на барельеф над широким темным дверным проемом, ведущим в храм. Она не могла рассмотреть его на своей картине — он был скрыт в темноте под нависшей крышей.
