Наконец обследования подошли к концу, и теперь Алан сидел в своей маленькой пустой комнатке на седьмом этаже. Раздался стук в дверь.
На пороге появился мистер К. Алан даже не узнал его поначалу — цвет лица у бывшего пациента значительно улучшился. У его ног стоял чемодан.
— Я зашел попрощаться с вами, — сказал он, протягивая руку.
Алан крепко пожал ее.
— Выписываетесь?
— Да. Ухожу на субботнюю вечернюю прогулку и не вернусь больше. Мне сказали, что я им больше не нужен, поскольку я здоров.
— Они объяснили вам, каким образом рассосалась ваша опухоль? — Алану было интересно знать, как Эксфорд и его компания объяснили это мистеру К.
— Сказали, что она рассосалась сама собой. Спонтанная ремиссия, или что-то в этом роде, — ответил он, улыбаясь и подмигивая. — Но я-то знаю, в чем тут дело, да и вы знаете не хуже меня.
— И в чем же?
Он наставил палец в грудь Алана.
— В вас. Вы сделали это. Я не знаю, каким образом, но именно вы это сделали. Единственное объяснение, которое я могу придумать, — это то, что вы ангел или кто-то в этом роде, ниспосланный Богом, чтобы дать мне еще один шанс. И я принимаю его! Я проворонил его в первый раз, но больше не повторю этой ошибки.
На глаза мистера К. навернулись слезы. Явно смущенный, он вытащил из кармана какую-то коробку и сунул Алану в руку.
— Вот, возьмите. Мне они больше не понадобятся.
Думая, что там деньги, Алан запротестовал. Но затем увидел, что это всего лишь полупустая пачка «Кэмела».
— Прощайте, — сказал мистер К., отвернувшись, и, подхватив свой чемодан, торопливо зашагал к выходу.
Алан сперва собрался выбросить сигареты в урну, но потом остановился и посмотрел на скомканную пачку, решив сохранить ее на память. Каждый раз, когда его начнут одолевать сомнения в реальности пережитого, он будет вынимать ее и вспоминать «спонтанную ремиссию» мистера К.
— Это все?
Хенли кивнул и положил Чарльзу на стол последнюю распечатку.
— Все до последней странички.
— Вы уверены?
— За аккуратность нам платят деньги.
Чарльз не мог не признать, что наемники Мак-Криди оказались чрезвычайно добросовестными людьми. Последние два дня они неотступно следили за любыми передвижениями Балмера из отдела в отдел, подбирая каждый клочок бумаги и передавая все это лично в руки одному только Чарльзу.
— Вы чего-нибудь ждете? — спросил он у Хенли и Росси, продолжавших стоять перед его столом.
— Да, — ответил Росси. — Мы ждем, когда вы положите все это в сейф.
— Но я хочу ознакомиться с этими материалами!
— Все они заложены в компьютер, док. Под вашим личным кодом. Мы не должны уходить, пока все материалы не будут заперты в сейфе.
— Забудьте об этом, — отрезал Чарльз, чувствуя, как нарастает в нем раздражение. — Я предпочитаю видеть оригиналы.
— Отпустите нас, док, — попросил Хенли, приглаживая свои белокурые волосы. — Сегодня субботний вечер, и нас ждут жены. Заприте бумаги в сейф, и мы пойдем. Что вы будете делать с ними потом — не наше дело.
Чарльз вздохнул:
— Ладно уж, сделаю это только для того, чтобы не задерживать вас. — Он подошел к стенному сейфу, набрал код и, открыв дверцу, запихнул туда все документы. Захлопнув дверцу и нажав кнопку «заперто», он повернулся к охранникам. — Ну, теперь вы довольны?
— Доброй ночи, док, — пророкотали они хором и исчезли за дверью.
Чарльз уселся перед компьютером и обнаружил приклеенную к дисплею карточку, на которой было нацарапано: «Все материалы введены в память компьютера под кодом „Час целительной силы“ с вашим личным шифром».
Он бросил взгляд на тусклую, безжизненную поверхность дисплея, как будто бы опасаясь включить его, так как боялся, что он не сможет найти разгадку для невероятного явления, имя которому «Доктор Балмер».
Но начинать с чего-то все же надо было, и записки Балмера послужат в этом отправным пунктом. Чарльз включил компьютер, и на дисплее тут же вспыхнул квадратный индекс ярко-зеленого цвета. Чарльз набрал свой личный код, и компьютер выдал ему последовательно все данные, извлеченные из записей Алана.
Это была сущая каша. Три дня подряд, например, время действия силы фиксировалось, затем следовал двухдневный перерыв, когда время не указывалось вообще, затем вновь четыре дня с фиксацией времени, затем три дня — без. Чарльз не мог установить никакой закономерности — записи носили хаотичный характер беспорядочного множества цифр.
Чарльз дал задание компьютеру:
«УСТАНОВИТЬ КОРРЕЛЯЦИЮ СО ВСЕМИ ИЗВЕСТНЫМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ БИОРИТМАМИ».
Зеленый индекс на некоторое время потух, а затем на экране вспыхнул ответ:
«КОРРЕЛЯЦИИ НЕТ».
Чарльз набрал новое задание:
«КОРРЕЛЯЦИЯ С ПАМЯТЬЮ».
Эта операция требовала поисков по всему банку данных компьютера — одного из самых полных банков биологических данных в мире. Соответственно, она требовала и больше времени. Но вот раздался писк, и на дисплее вспыхнул зеленый квадрат:
«КОРРЕЛЯЦИИ НЕТ».
Это было похоже на тупик, но вопреки всему Чарльз решил заставить компьютер обыскать банки данных всех остальных компьютеров, крупнейших в мире.
«УСТАНОВИТЬ КОРРЕЛЯЦИОННУЮ СВЯЗЬ УКАЗАННОГО РИТМА СО ВСЕМИ ИМЕЮЩИМИСЯ В ЗАПАСЕ ДАННЫМИ».
Эти поиски должны были занять значительное время, и поэтому, пока они продолжались, Чарльз очистил дисплей и принялся выяснять все, что известно о докторе Алане Балмере. Он решил начать с базовых данных, и поэтому сперва запросил данные анализа крови Балмера.
Наконец он проверил содержание лекарственных препаратов в организме Балмера.
Как и предполагалось, в крови и моче не было обнаружено никаких ядовитых веществ.
Что ж, пока все в порядке. Кардиограмма и рентген грудной клетки также были в норме. Затем Чарльз изучил снимок, сделанный Балмером в Даунстейте, и проверил все радиографические срезы мозга на различных уровнях, с контрастным веществом или без него: инфарктов нет, опухоли нет.
Итак, у Балмера нет ни рака мозга, ни инсульта, и ничего удивительного в этом нет. Чарльз перешел к изучению биополя Балмера.
На экране компьютера высветилась горизонтальная диаграмма вчерашней 24-часовой энцефалограммы. Вначале на экране появились шесть параллельных зигзагообразных линий, которые составляли основной рисунок головного мозга Балмера, а затем компьютер выделил этот основной рисунок из прочих, оставив лишь колебания и вариации диаграммы.
Чарльзу сразу же бросилось в глаза, что основной рисунок энцефалограммы был в значительной мере аномален. В нем не было ничего ужасающего, но, судя по нему, вся базовая активность мозга была дезорганизована и заторможена.
