— Что показало обследование? — спросил он, принуждая себя задать этот вопрос, превративший последние два дня его жизни в настоящий кошмар. Он представлял себе, как в последующие годы он будет медленно деградировать, пока не превратится наконец в слюнявого идиота, сидящего на куче собственных экскрементов. — Есть у меня болезнь Альцгеймера или нет?
Эксфорд допил свое виски и подошел к окну.
— Знаете что, Балмер? Иногда я сам себе удивляюсь. Сейчас мне было бы гораздо легче сообщить, что у вас болезнь Альцгеймера, чем сказать то, что я в действительности должен вам сказать. Ну, каков я сукин сын?
— Я тоже хочу вам кое-что сказать, Эксфорд, — резко произнес Алан, давая волю своему раздражению. — Вы обращаетесь со своими пациентами как варвар Атилла. Что же все-таки показало обследование?
— Не знаю.
— Не знаете? — Алан чувствовал, что срывается на крик, но уже не мог сдержать себя. — Все эти обследования…
— …Показывают то, чего я не могу объяснить.
Алан присел на кровать и отхлебнул из своего стакана.
— Но все-таки что-то же есть?
— Изменения в вашей памяти похожи по своему характеру на симптомы болезни Альцгеймера, но, как вам известно, при нынешнем состоянии медицинской науки единственный способ поставить точный диагноз — это аутопсия.
Алан не мог не улыбнуться:
— Я подписывал много всяких бумаг, но не помню, чтобы соглашался на аутопсию.
Эксфорд взглянул на Алана. Его лицо оставалось совершенно непроницаемым.
— Соглашались, Алан. Вы просто не помните. Аутопсия назначена на завтра, на 9 часов утра.
— Не смешно.
— Если говорить серьезно, то мы в состоянии поставить более или менее точный предварительный диагноз на основании клинических анализов и рентгеновских показании, не вскрывая вам череп.
Алан отметил, что Эксфорд разговаривает с ним как с обычным больным, по всей вероятности не будучи уверенным в том, что Алан сохранил какие-то воспоминания о характере болезни Альцгеймера. По правде говоря, Алан и сам не знал, что он еще помнит, а что уже позабыл, и поэтому он не перебивал Эксфорда.
— По данным клинических обследований можно предположить, что эта болезнь у вас налицо, но картина просвечивания мозга такова, что не обнаруживает никакой сопутствующей патологии — ни атрофии мозговой ткани, ни расширения мозговых желудочков, ни разбухания извилин.
— Это утешает.
— С другой стороны, ваша позитронная томограмма явно аномальна. Области кортекса и гиппокампа наглухо заблокированы и не обнаруживают никаких признаков метаболизма — а это классический признак прогрессирующей болезни Альцгеймера.
Алан почувствовал, как у него внутри все сжалось.
— Так что же, черт побери, — есть она или нет?
— Не могу вам сказать. Если это и болезнь Альцгеймера, то в такой форме, какой я прежде никогда не встречал.
Алан протянул свой стакан за еще одной порцией виски. Он не знал, смеяться ему или плакать.
— Вы думаете, что это проделки целительной силы?
Эксфорд пожал плечами.
— Не знаю.
— Немного же вы знаете! — вспыхнул Алан.
— Зато нам известно, в каком ритме действует ваша целительная сила.
У Алана одеревенела спина.
— Ну говорите же!
— Целительная сила приходит и уходит вместе с приливом.
Для Алана это было как удар в живот.
— С приливом?
Эксфорд кивнул.
Почувствовав внезапную слабость, Алан медленно встал и, подойдя к окну, посмотрел вниз на Парк-авеню, почти не слыша, что дальше говорит Эксфорд о периодических возбуждениях на энцефалограмме.
Прилив! Боже! Как же он раньше не заметил этого? Ведь все признаки указывали на это — и то, как целительная сила появлялась и исчезала в течение суток, возвращаясь на следующий день на час позже. Это представлялось таким ясным теперь, когда ему указали на это. Если бы он знал это раньше! Ему было бы тогда так легко работать. Единственное, что требовалось, — знать расписание приливов. Если бы то же расписание имелось у него во время слушаний на Совете попечителей, он не попал бы впросак.
Тот факт, что прилив регулирует появление и исчезновение целительной силы, указывает на то, что здесь задействованы какие-то невероятно древние природные силы.
Он повернулся к Эксфорду:
— Вы отдаете себе отчет, что тем самым вы признали существование данной силы?
Эксфорд отставил свой стакан и принялся глотать виски прямо из горлышка бутылки.
— Я не признаю существования этой проклятой силы. Во всяком случае, пока не признаю. Но завтра я хочу еще раз повторить позитронное сканирование вашего мозга, чтобы более тщательно изучить мертвые зоны.
Алана также интересовали эти мертвые зоны.
— Хорошо! Я буду здесь. — Он проследил взглядом, как Эксфорд неуверенной походкой направился к двери. — Надеюсь, вы не за рулем?
— Нет, черт побери! Только круглые идиоты могут пользоваться проклятым автомобилем в этом проклятом городе!
Он хлопнул дверью, оставив Алана в полном одиночестве.
— Будь я проклят! — воскликнул Чарльз, изучая результаты компьютерного анализа повторного позитронного сканирования мозга Алана.
Картина по-прежнему свидетельствовала о серьезных отклонениях, но усвоение глюкозы за последние 24 часа увеличилось по сравнению с субботним обследованием. Невооруженным глазом распознать улучшения было невозможно, но компьютер указывал на него, и, по мнению Чарльза, это было уже хорошо.
И это была первая положительная новость для Балмера, хотя она нисколько не приблизила Чарльза к установлению диагноза.
Он развернул на своем столе новую двухчасовую энцефалограмму. Несмотря на то, что в горле у него совершенно пересохло и голова раскалывалась от передозировки виски прошлой ночью, он не забыл утром, по дороге на работу, прихватить расписание приливов в Ист-Ривер. Установив, что высокий прилив приходился на 9.17 утра, Чарльз заказал ксерокс энцефалограммы Балмера на 8.30.
И вот теперь перед ним лежала диаграмма в форме тех же синусоид, каковые он наблюдал на 24-часовой энцефалограмме два дня тому назад, с началом роста примерно за 30 минут до максимального прилива в 8.46 и с окончанием спада в 9.46.
Чарльз отметил некоторое извращенное удовлетворение тем, что впервые обрел способность предсказывать то, что, по его твердому убеждению, существовать не могло.
Раздался телефонный звонок. Чарльз поднял трубку, недоумевая, кто это мог звонить ему в столь ранний час в воскресенье.
