Мальчик отпускает тормоза и щелкает выключателем. В темноте загорается маленький глазок янтарного цвета, означающий, что батареи заряжены. Марти нажимает кнопку «ПОВОРОТ ВПРАВО». Кресло послушно разворачивается вокруг своей оси по часовой стрелке. Эге-гей, мысленно восклицает Марти и, дождавшись, пока оно встанет прямо напротив двери, ведущей на веранду, нажимает кнопку «ВПЕРЕД». Кресло с тихим жужжанием трогается с места.
Марти отпирает задвижку на распахивающихся дверях и через считанные секунды оказывается снаружи. Торопливо разорвав чудесный пакет, он замирает, завороженный волшебной летней ночью: убаюкивающим стрекотанием сверчков, благоуханием легкого ветерка, лишь едва колышущего листву деревьев на опушке рощи, почти сверхъестественно ярким сиянием диска луны.
Марти не может ждать дольше. Он достает «змею», чиркнув спичкой, поджигает фитиль и восхищенно наблюдает, как она с шипением разбрызгивает вокруг себя зелено-голубые искры и, точно под действием магических чар, растет, извиваясь и выпуская пламя из хвоста.
Четвертое июля, раздается ликующий крик в голове у Марти. Его глаза горят. Четвертое июля, мой праздник!
Яркое пламя «змеи» тускнеет, начинает мерцать и, наконец, гаснет совсем. Марти тут же зажигает один из фейерверков треугольной формы и не отрываясь глядит, как из него вырывается желтый огонь, похожий по цвету на любимую отцовскую куртку для гольфа. Прежде чем он догорает, Марти поджигает еще один «треугольник», и в ночи вспыхивает пламя такое же темно-красное, как розы, посаженные вдоль ограды нового бассейна. Воздух наполняется замечательным запахом сгоревшего пороха, медленно уносимым теплым ветерком.
На ощупь мальчик достает плоскую упаковку с шутихами, решив, что теперь настал их черед. Он распечатывает ее прежде, чем успевает сообразить, что едва не совершил непростительной ошибки. Зажги он их — и катастрофа оказалась бы неминуемой: шутихи запрыгали бы с громким треском, похожим на стрельбу из автоматов, и разбудили бы не только его родных, но и вообще всю округу. В результате одному десятилетнему мальчику по имени Марти Кослоу пришлось бы просидеть взаперти до самого Рождества.
Он опять поправляет пижаму, подтягивая повыше нарисованных на ней черных котов, и с радостной улыбкой на лице запускает руку в пакет. На этот раз Марти выуживает оттуда самый большой фейерверк — чемпион мира среди фейерверков — величиной почти с его кулак. Мальчик поджигает его со смешанным чувством страха и восторга и подбрасывает вверх.
Красное пламя, похожее на то, которое горит в аду, освещает все вокруг… и в этом изменчивом, лихорадочно прыгающем свете Марти видит, что кусты на опушке рощи совсем неподалеку от веранды дрожат и раздвигаются. Раздается низкий, хриплый звук, наполовину кашель, наполовину рычание. Появляется Зверь.
Несколько мгновений он стоит неподвижно в дальнем конце лужайки, принюхиваясь к странному запаху, разлитому в ночном воздухе… а затем начинает неторопливо ковылять вверх по склону, направляясь к веранде, где с округлившимися от ужаса, выпученными глазами сидит Марти, сжавшись в комочек и вдавливаясь в спинку кресла. Зверь сутулится, припадая почти к самой земле, однако мальчику ясно видно, что он передвигается на двух задних ногах. Красный свет от фейерверка скользит по темной фигуре, отражаясь в зеленых зрачках.
Волк двигается вперед медленно; его широкие ноздри ритмично раздуваются. Он чует добычу и почти наверняка уже понимает беспомощность жертвы. Марти чувствует запах шерсти и звериного пота, запах кровожадного и жестокого хищника. Зверь вновь издает негромкое рычание. Его широкая верхняя губа цвета печени оттопыривается, обнажая массивные острые зубы. Шкура волка отливает тусклым серебристо-красным оттенком.
Он уже почти добрался до мальчика: когтистые ладони, одновременно похожие и не похожие на человеческие, тянутся к горлу Марти, когда тот вдруг вспоминает про упаковку с шутихами. Едва сознавая, что делает, Марти чиркает спичкой и подносит ее к общему для всех шутих фитилю. По шнуру пробегает горячая линия красных искр, опаляющих нежные волоски на руке мальчика, так что даже раздается слабый хруст. Сбитый с толку оборотень моментально отступает назад, и в его рычании, необычайно напоминающем человеческий голос, появляются вопросительные интонации. В тот же миг Марти, размахнувшись, швыряет пачку шутих в оскаленную пасть.
Упаковка рассыпается, превращаясь в грохочущий, ослепительно сверкающий поток света и звука. Из пасти Зверя вырывается пронзительный рев, в котором смешались боль и ярость. Пошатываясь, он пятится, царапая когтями взрывающиеся при прикосновении к его шкуре шары, выплескивающие горящий порошок ему на морду, оставляя на ней шрамы, походящие на татуировку. Марти видит, как исчезает один из безумных зеленых глаз, когда сразу четыре шутихи взрываются одновременно с ужасающим, громоподобным БА-БАХ! Теперь уже в реве чудовища звучит невыносимое мучение. Зверь отчаянно вцепляется когтями в морду, завывая и крутясь на месте, но когда в доме Кослоу зажигается свет, он поворачивается и бешеными прыжками несется вниз по склону в сторону опушки, оставляя позади запах жженой шерсти и первые изумленные и испуганные возгласы, доносящиеся из дома.
— Что это было? — кричит мать, обращаясь к Марти, совсем позабыв про свою резкость.
— Кто там, черт возьми? — Тон его отца не слишком похож на тон Старшего Товарища.
— Марти? — зовет его Кэт дрожащим голоском, в котором нет и следа подлости, — Марти, с тобой все в порядке?
Только дедушка Кослоу продолжает спать без задних ног.
Марти откидывается на спинку кресла, когда большой красный фейерверк догорает до конца. Последние отсветы грандиозного пламени окрашиваются в этот предрассветный час в мягкие и очаровательные розовые тона. Марти слишком шокирован, чтобы плакать. На следующий день родители отошлют его к дяде Джиму и тете Иде в городок Стоув, штат Вермонт, с согласия полиции, которая опасается, что Убийца Полной Луны может попытаться вновь напасть на мальчика, чтобы заставить его молчать. Однако шок Марти вызван не только страхом. В его душе царит настоящее ликование, куда более сильное чем пережитый ужас. Ведь он очутился лицом к лицу со Зверем и тем не менее выжил. А кроме того, он испытывает простую, детскую радость, которой не сможет никогда ни с кем поделиться. Даже с дядей Элом, возможно сумевшим бы понять его. Он чувствует радость в душе, потому что в конце концов его фейерверк состоялся.
И пока родители Марти мучились в догадках и сомнениях относительно отпечатка, наложенного на психику мальчика случившимся, он сам в тайне от всех пришел к заключению, что это был лучший праздник Четвертого Июля в его жизни.
