принесу еду.
– Никакого мяса или рыбы, – инструктирует Феб. – И не надо соли, иначе я опять выдам слишком много тайн.
Рид кивает, прежде чем наконец уйти.
– Я не отдаю предпочтение землям фейри, – бормочу я. Феб склоняет голову. – Нет, Фебс! Я вернулась туда только для того, чтобы найти Мериам.
– И ты не могла доверить это дело бессмертным?
– Перед уходом я полагала, что моя сбежавшая бабушка попытается меня найти.
– Пиколина, найди она тебя, почему ты так уверена, что у нее при себе не было бы ножа, которым тебя можно пырнуть?
– Если бы она хотела моей смерти, то уже убила бы.
– Может, она не смогла тебя тогда убить.
Я хмурюсь.
– Эта женщина создала магический барьер своей кровью, Фебс. Она похитила мою мать. Собственную дочь. – Я умалчиваю о предположении Габриэле, что Мериам убила Зендею. Я боюсь, что если скажу вслух, то каким-то образом это станет правдой. – Ты правда думаешь, что у кого-то столь могущественного и безумного не получится убить?
На глаза Феба находит дымка, когда он размышляет.
– Ну, может, она заключила сделку или вроде того, из-за чего не может тебя убить.
– С кем?
– С Марко? Как знать. – Он пожимает плечами. Я вскидываю брови. – Просто мысли вслух. Может, не было никакой сделки.
– Если Мериам заключила сделку с Марко, – произносит за спиной грубый голос, – срок ее действия истек.
Кадык у Феба подпрыгивает, как и мое сердце. Повернувшись, я встречаюсь лицом к лицу с мужчиной, которого не видела две недели.
– Ты покидала Небесное Королевство, инон? – От рычания отца у меня трепещут ресницы.
– Я, э-э, пойду… – Феб вскакивает со стула. – Пойду посмотрю, куда пропала наша еда.
Ну, пусть убегает.
– Я убью Лора, – рычит отец сквозь сжатые зубы.
Я уже готова вскочить с места, чтобы вцепиться в его руку, пока он не отправиться на охоту за Лорканом, когда между нами сгущаются черные тени и превращаются в щит в форме человека.
– Многие потерпели неудачу, пытаясь, Кахол. – Лор язвительно усмехается.
Пальцы отца обхватывают шею Небесного Короля.
– Я доверял тебе, а ты позволил ей покинуть Небесное Королевство?!
– И она вернулась. – Честно говоря, понятия не имею, как Лору удается сохранять хладнокровие. – А теперь отпусти меня, пока я не сломал тебе нос уже… в который раз? Четвертый?
У меня глаза выкатываются из глазниц, как и у отца.
Ты трижды ломал ему нос?
Забавы ради.
Странные у тебя забавы…
Прежде чем сломается чей-то хрящ, я подаю голос:
– Я заставила Лора меня отпустить, дайи.
Отец бросает на меня взгляд поверх широкого дымящегося плеча Лора. Затем опускает руки, но не по доброй воле, а потому что король воронов растворился в черных клубах, которые мгновение спустя вновь собираются в человека.
Когда тяжелая рука Кахола виснет вдоль тела, пряжки на наручах звякают о нагрудную пластину.
– А я ее к этому подтолкнула, Кахол, – в таверну под руку с Киэном входит Бронвен.
– Подтолкнула? – Лор словно застывает, хотя от него по-прежнему поднимаются струйки дыма.
Отец разворачивается к Бронвен и рявкает что-то грубое по-вороньи. Думаю, нечто вроде: «Зачем, во имя Морриган, ты так поступила?»
– Ей нужно было уйти.
– Ей нужно было уйти? – повторяет Лоркан таким тоном, что воздух вокруг кажется твердым и холодным, как глыба льда.
Признаться, я удивлена. А я-то полагала, что он в курсе последнего пророчества Бронвен.
Его пристальный взгляд встречается с моим, впиваясь в меня с силой, от которой сердце прячется за позвоночником.
– Какое еще новое пророчество? – рычит он, и хотя его ярость должна меня встревожить, его тембр производит совершенно иной эффект.
Не сейчас.
Не сейчас.
– Ты только что… – Киэн переводит взгляд с Лоркана на меня, его глаза становятся все шире и шире. – Моя племянница – твоя пара, Лор?
Упади сейчас булавка на пол ахаобена, все Небесное Королевство услышит, как она звякнет об пол. Настолько плотная тишина установилась.
Феб, который спрятался за барной стойкой, когда мой отец влетел в таверну, подобно летучей мыши из преисподней, одними губами произносит:
– Пара? – Или же он говорит мерда? И то, и другое было бы уместно.
Вздохнув, я бормочу:
– Что ж, ворона в мешке не утаишь.
Лоркан бросает на меня совсем невеселый взгляд через плечо.
Какое, к черту, пророчество?
Трусиха во мне кидает горячую картошку в руки тети.
– Пусть Бронвен введет тебя в курс дела.
Технически это ее пророчество, так что пусть расхлебывает.
– Говори, Бронвен! – От приказа Лора у меня на руках встают дыбом тонкие волоски.
– Мне явилось, что Фэллон должна вернуться в земли фейри, чтобы прервать жизнь Данте Реджио, – отвечает та настолько безмятежно, будто говорит о погоде. – Только тогда Люче вернется воронам.
За каменными окошками гремит гром, черное небо прорезает молния.
– Только через мой труп! – рычит Лор.
Хорошо, что ты не можешь умереть.
Он бросает на меня еще один испепеляющий взгляд. Мне, может, и нравится, когда он взвинчен, но не когда сердится.
– Ты сошла с ума, Бронвен? – Отец так взбешен, что наверняка мог бы зубами растерзать дерево в клочья. – Моя дочь не будет охотиться за гребаным королем фейри!
Они все начинают орать друг на друга по-вороньи. Пользуясь суматохой, Феб пальцем манит меня к себе. Я выскальзываю из-за стола и бочком подхожу к барной стойке.
– Прости, Фэллон, но что?!
– Бронвен может видеть…
– Я не о пророчестве говорю. Ты пара Лора? – шипит друг, открывая бутылку небесного вина и наливая себе бокал до самого верха.
Я хватаю его первой, так что ему приходится налить себе новый.
– Клянусь, я собиралась тебе рассказать, но сперва хотела решить, нужна ли мне эта связь.
Вино в его кубке выплескивается на стойку.
– Хотела решить?!
Коннор протягивает ему тряпку, но Феб слишком потрясен, чтобы заметить, поэтому ворон сам бросает ее на лужу, прежде чем вернуться к нарезке сыра.
– Парная связь – это не какой-то новомодный тренд, Пиколина! Это нечто священное. Даже я знаю.
Я молчу и терзаю зубами щеку изнутри.
– О боги! Если ты пара короля воронов, то это делает тебя…
– Подругой, в чей разум он может проникнуть по своему желанию. – Слова слетают с губ, как стрелы того безумного племени фейри – быстро и беззвучно.
– …королевой.
– Для этого мне надо выйти за него замуж, а я пока не готова. На самом деле сейчас я знаю только то, что нахожусь в таверне с тобой и… – я оглядываюсь, – множеством разъяренных птицелюдей.
