— А вы знаете, где это? Далеко? Не слишком большой крюк?
— Какой крюк? — изумился Касьян. — Это как раз по пути. Решайтесь, без проводника вам все равно не выбраться. Или апостолы поймают, или сами заблудитесь, закружите и обратно выйдете.
— Точно никакого риска?
— Абсолютно. Сами все будете решать. Все от вас зависит.
Бен оглядел хрупкую фигуру проводника и решил, что на крайняк, с ним он точно справится. Про то, что точно также он думал про Жору, а потом про послушника, он и не вспомнил. Перед уходом они решиоли прибрать покойника, но тело непостижимым образом исчезло.
— Надеюсь, его больше не заставят ходить, — хохотнул Александр, Бен хотел дать ему в морду, но его опередила девушка.
С разбитым носом послушник грянулся оземь, Касьян заботливо поднял его, утер нос своим платком, успокоил. Окровавленный платок он сунул к себе обратно в карман.
Почему-то это было важно, но только в зоне абсолютной веры они поняли почему.
Часов ни у кого не было, но Бен, имевший довольно точный внутренний хронометр, прикидывал, что прошло часа три. Ног беглецы уже не чуяли, а проводник, как ни в чем не бывало, продолжал вышагивать впереди балетной походкой, высоко и одновременно довольно экономно вскидывая ноги. По пути он сорвал травинку и вынюхивал ее, твердя:
— Что за дивный цвет, ей Богу.
Будучи человеком вежливым, он не торопил беглецов, иногда подолгу выстаивал, поджидая группу. На лице не отражалось никаких негативных эмоций, только понимание чужих проблем.
— Касьян, у вас какое образование? Чувствуется интеллигенция во втором поколении,
— Полина пыталась по женской привычке заняться подхалимажем, а заодно выведать сведения о происхождении проводника.
— Возможно, интеллигент, — равнодушно проговорил тот. — Я неплохо знаю людей, а знание людей и делает нас интеллигентами, вы не находите?
— Как называется это место? Я имею виду вокзал, где скопилось много людей. Что это за люди?
— Вокзал? — недоуменно уточнил Касьян и добавил грустно. — Меня туда не пускают, к сожалению. Вынужден работать на подхвате.
Полина посочувствовала ему, а Бену шепнула:
— Сволочь этот проводник. Он не ответил впрямую ни на один вопрос.
Они пришли к мнению, что при первой же возможности под благовидным предлогом отколются от группы. На очередном привале Полина вернулась бледная, и сказала, что пошла за проводником и застала его нюхающим окровавленный платок.
— И лицо у него было счастливое.
— Не говорят «счастливое» про маньяка, нюхающем застарелую кровь. Кайфующее, как у наркомана, но никак не счастливое.
— Ты вообще дурак, Магерамов, если в такой момент рассуждаешь о подобной глупости.
Тебя в дурку надо сдавать.
— Становись в очередь, будешь сто двадцать пятой.
— Он еще обижается! Из-за него я влипла в эту ситуацию, оказалась в этом гнусном месте, куда, в общем-то, не стремилась.
— Почему из-за меня? Кто говорил, что надо узнать все до конца?
— Ты!
— Вы бабы вечно все переврете, все зло от вас!
— Зато вы мужики чересчур умные. Всех вас в дурку!
Разобидевшись, они развернулись в разные стороны. Оказывается, пока они занимались выяснением отношений, проводник с Александром исчезли. Бен прошелся, но нигде их не нашел. Из-за отдаленных кустов раздались приглушенные голоса. Бен подкрался и осторожно раздвинул ветки. Начало жутчайшей сцены в его жизни его насторожило.
Двое из их компании разговаривали. Странно было лишь то, что послушник стоял перед Касьяном на коленях, но вполне могло статься, что тот застал его сидящим, и Александр лишь приподнялся для разговора. Бен прислушался.
— Надо бросить этих двоих, они лишь задерживают нас, — сказал послушник. — Свяжем их и оставим апостолам. Или ты может, хочешь девочку? Тогда имей ее по быстрому, я очень спешу. Я всю жизнь мечтал и шел к этой зоне. В мире безверие, каноны не соблюдаются, священники безбороды и безусы, едят непотребное мясо во время поста.
Мне все это надоело.
— Мне так видится, ты сам положил глаз на девочку, сын мой.
— Вы ошибаетесь, отче. Девочки меня не интересуют и никогда не интересовали, а мужчина слишком стар для любви.
"Я с тобой и не стал бы", — мстительно подумал Бен.
— Так мы идем, святой отец? Мое терпение не безгранично.
— Бог терпел и нам велел, но ты можешь успокоиться, сын мой. Знаешь почему?
Послушник отодвинулся от него и опасливо спросил:
— Ты убьешь меня?
— Боже упаси. Как ты мог такое подумать?
— Я видел, как вы целовали платок с моею кровью, святой отец. И как зловеще улыбались при этом. Так что сбросьте вашу маску, отче, и признавайтесь, что вы задумали. Но знайте, что бы вы ни сказали и не предприняли, я заставлю привести нас в зону абсолютной веры. Мне не терпится пообщаться с единоверцами.
— Это будет трудно сделать, — грустно признал Касьян.
— Почему? Здесь все возможно. Мертвые оживают, живые не умирают.
— Все так, сын мой, но ты заметил, что все ожившие имеют целые тела.
Бен в этом месте разговора почувствовал себя неуютно, и у него возникло острое желание бежать, куда глаза глядят. Он знал, что может проделать это в любой момент, только теперь старался выяснить, когда этот момент наступит. Хотелось услышать объяснения от проводника, но одновременно с каждой минутой возрастала опасность быть обнаруженным. Бен пребывал в смятении, разрываясь между двумя решениями, и чем дольше длилась пауза, тем ширился холодок ужаса в душе. Впрочем, это был не ужас, ужас пришел несколькими минутами позже.
— Святой отец, вы угрожаете мне расчленением? Посмотри на себя, дохляк, я не позволю ничего сделать с собою.
— При чем здесь я? — Касьян повторил это несколько раз кряду, посмеиваясь.
Послушник затравленно оглянулся, ища сообщников негодяя.
— Я один, — успокоил Касьян.
— Так веди меня в зону, пока я не встал и не начистил тебе физиономию.
Говоря так, Александр несколько раз дернулся, пытаясь подняться с колен, но это ему не удалось.
— Ноги меня не держат, — в его голосе не было страха, только несказанное удивление.
Касьян погладил его по голове, приговаривая:
— Ты удивишься еще больше, когда я скажу, что идти нам уже никуда не надо более, потому как мы уже пришли. Мы в зоне абсолютной веры, Саша.
— Убери руку, проклятый извращенец! — оскорбился послушник, пока до него не дошел смысл сказанного. — Мы уже пришли? Врешь! Где же истовые верующие?
Проводник указал на него пальцем.
— Чего ты в меня пальцем тычешь, лжец? Я тоже могу! — и продвинутый послушник показал пастору "фак".
