Энн закончила разговор с миссис Джонс и набрала свой домашний номер. Услышав автоответчик, она выругалась себе под нос и принялась ждать, когда отзовется кто-нибудь из домочадцев. Подождав с минуту, она решила продиктовать сообщение.
– Гленн? Если ты рядом – возьми трубку. Это я. Забеспокоилась о детях. Если тебя нет и ты появишься позже, то будь любезен, возьми машину и съезди в школу за Кевином – разумеется, в том случае, если будет не слишком поздно. Выяснились новые обстоятельства, но у меня, черт возьми, нет времени обо всем рассказывать. Сделай это для меня, пожалуйста, ладно? Заранее благодарна. Целую.
Повесив трубку, она некоторое время сидела не шевелясь и ожидая, когда уляжется бушевавшая у нее в душе паника. Где, спрашивается, Гленн? Почему его нет дома? Может быть, с ним что-то случилось?
– Прекрати себя распалять, – сказала она вслух. – Держи себя в руках. Или ты начнешь делать что-то конструктивное, или просто развалишься на части. Пора наконец выбрать...
Ей просто необходимо вычислить убийцу Рори Крэйвена, решила она. Того неизвестного, который, возможно, в эту самую минуту следит за ней.
А ведь в недрах ее компьютера наверняка скрывается невостребованная информация об этом человеке. Так или иначе он непременно уже проявил себя, поскольку пользовался особым доверием Ричарда Крэйвена и был настолько близок к последнему, что научился не только подделывать его почерк, но и имитировать – вплоть до мелочей – даже его манеру совершения преступлений.
Возможно, она сама проинтервьюировала этого убийцу, когда раскапывала сведения о каждом, кто имел какое-либо отношение к особе Ричарда Крэйвена.
Да какое там "возможно"! Она наверняка беседовала с этим человеком, не имевшим пока ни лица, ни имени. Она просто не могла его пропустить!
Усталости как не бывало. Энн вызвала список всех интервью, проведенных ею за последние несколько лет, но после этого ее энтузиазм улетучился.
Справочная таблица, высветившаяся на мониторе, напомнила ей, что такого рода информация распылена по 1326 файлам. Таким образом, для того, чтобы перечитать все интервью заново, ей понадобилось бы несколько дней.
Список, правда, можно было несколько сократить, поскольку не стоило просматривать снова интервью с друзьями и членами семей убитых.
Главное – это записи встреч с друзьями и знакомыми самого Ричарда Крэйвена. Пальцы Энн забегали по клавиатуре, составляя новый список. В результате из 1326 файлов осталось всего 127.
Вызвав к жизни первый файл, Энн приступила к работе.
Она найдет убийцу, рано или поздно это произойдет. Но скольких людей настигнет смерть за время ее изысканий?
И что это будут за люди?
Слабый источник света, который забрезжил среди тьмы, окутавшей сознание Гленна, начал постепенно набирать силу и разгонять окружавший его мрак. Гленн сконцентрировал внимание на этом световом пятне в надежде на то, что свет окончательно переборет темноту.
Потом Гленн услышал звук – непрерывное монотонное жужжание на высокой ноте.
Чернильный туман в голове Гленна сменил свой цвет на серый – свет явно одерживал верх в борьбе с мраком.
Звук стал громче.
Что это? Бур дантиста?
Гленн попытался вспомнить, что с ним произошло. Он находился дома, сидел на кухне, почитывая газету. Потом – звонок! Точно – зазвонил телефон.
Горди Фарбер! Ему звонил Горди Фарбер, чтобы справиться о его самочувствии. Они с минуту поговорили, а затем что-то им помешало.
Звонок в дверь!
Кто-то позвонил в дверь, и он, Гленн, пошел открывать. Потом...
Потом вокруг него сомкнулась темнота.
Звук становился все громче, а источник света разгорался все ярче и ярче. С каждым мгновением становилось светлее.
– Ты проснулся.
Голос прозвучал негромко, хотя по мере того, как у Гленна прояснялось в голове, жужжащий звук становился все более интенсивным. Впрочем, Гленн отчетливо расслышал эти два слова. Казалось, голос исходил из самых глубин его естества.
– Это я разбудил тебя, – продолжал между тем голос. – Но перед этим я тебя усыпил.
– Зачем? – сам собой возник в голове Гленна беззвучный вопрос. Однако прежде чем он сумел оформить его словесно, голос отозвался:
– Мне было нужно наше тело.
Наше тело. Эти слова окончательно высвободили сознание Гленна из рассеивавшегося уже тумана. Наше тело. Что с ним творится? Пока он пытался сформулировать вопрос, на него обрушился поток информации, расставившей по местам то, что доселе оставалось ему непонятным.
Он узнал, к примеру, что делал во время затемнений сознания.
Выяснил все о сломанной бритве, его домыслы на этот счет оказались отчасти верными.
Он узнал, откуда в его доме стали появляться вещи – те самые, которые, по его предположению, он купил, хотя и не помнил об этом: удочка, найденная Кевином, новая бритва, найденная им самим, искусственная мушка, изготовленная из пера Гектора и кусочка меха Кумкват.
Кумкват!
Гленн вспомнил свой сон. Но ведь это всего лишь сон! Сны далеки от реальности. Так, по крайней мере, должно быть.
И опять те слова, которые произнес голос, эхом отозвались в его голове: наше тело.
"Но почему наше? – в отчаянии думал Гленн. – Это мое тело. Откуда мог взяться другой его владелец? Да и не было никакого другого. Все происходит только в его сознании".
Вот оно – он все еще не до конца проснулся, и его сонный разум сыграл с ним дурную шутку. Но все больше странных воспоминаний тревожило его душу. В частности, Гленн вспомнил, что когда он занимался любовью с Энн после своего возвращения из госпиталя, его пронзило непонятное чувство... Да, у него появилось ощущение, будто внутри поселился еще один человек.
А досье на Ричарда Крэйвена? Ведь как-то раз он нашел его на своей прикроватной тумбочке в госпитале.
Проклятые затмения...
Он вспомнил, как по телевизору показывали одну женщину, утверждавшую, будто у нее внутри живут семнадцать разных личностей. Синдром многоличностного разделения индивидуума. Та женщина испугалась, когда у нее начались затмения сознания, когда же ей потом стали рассказывать, что она творила во время этих затмений, она испугалась еще больше: ведь она ничего не помнила. Вряд ли она стала бы вытворять такое, будь у нее все нормально с психикой...
Однообразный жужжащий звук сделался громче. Гленн догадался, что это вовсе не бур дантиста.
Это была электрическая пила.
Ему наконец удалось разглядеть режущий диск, он находился прямо перед ним. Потом он увидел свою собственную руку, которая сжимала сине-зеленую пластмассовую рукоятку инструмента.
Чуточку ниже находился еще один предмет – верхняя часть женского торса. Торс принадлежал толстухе, тяжелые бесформенные груди которой обвисли по сторонам тела под собственной тяжестью.
