— Да, и все удалось. Но я не рассчитывала, что они оживут. Первая начала расхаживать везде и делать какие-то разумные вещи. Вот так и получились эти маленькие ребята, с которыми вы сегодня познакомились. Еще чаю, мистер Ашер? — Одри улыбнулась и протянула старьевщику чайник.
— У этих штук — человеческие души? — спросил Чарли. — Это же отвратительно.
— Еще бы, гораздо лучше держать их в паре вонючих старых кроссовок. Они в беличьем народце лишь до тех пор, пока я не придумаю, как переместить их в людей. Я хотела их спасти от вас и таких, как вы.
— Но мы же не плохие парни. Скажите ей, Свеж, — мы совсем не плохие парни.
— Мы неплохие парни, — сказал Мятник. — Можно мне еще кофе?
— Мы Торговцы Смертью, — сказал Чарли, но прозвучало гораздо унылее, чем он надеялся.
Ему отчаянно хотелось, чтобы Одри не считала его плохим парнем. Как большинство бета-самцов, он не сознавал, что хорошие парни могут и не привлекать женщин.
— Я о том же, — сказала Одри. — Я не могла позволить вам торговать душами, как обычным подержанным мусором.
— Но так они отыскивают свое следующее перерождение, — сказал Мятник.
— Что? — Одри повернулась к Чарли за подтверждением.
Тот кивнул:
— Это верно. Мы получаем душу, когда кто-то умирает, а потом ее покупает кто-нибудь, и она переходит к следующей жизни. Я такое сам видел.
— Не может быть, — сказала Одри, выливая кофе для Мятника мимо чашки.
— Угу, — сказал Чарли. — Мы видим красное сияние, но не в людях, как вы. Только в предметах. Когда тот, кому нужна душа, вступает в контакт с предметом, свет гаснет. И душа переселяется в этого человека.
— Я думала, вы ловите души между жизнями. Вы не держите их в плену?
— Не-а.
— Видите, дело все-таки не в нас, — сказал Мятник Свеж коллеге. — Это она все начала.
— Что начала? Что? — встревожилась Одри.
— Есть такие «Силы Тьмы» — и мы не знаем, что они такое, — ответил Чарли. — Мы видим только гигантских воронов и женщин-демонов — мы их зовем сточными гарпиями, потому что они вылезают из ливнестоков. Когда им попадается душа, они становятся сильнее, а сейчас они очень сильные. Пророчество гласит, что в Сан-Франциско они восстанут и весь мир накроет тьма.
— А живут они при этом в канализации? — переспросила Одри.
Оба Торговца Смертью кивнули.
— Ох, только не это. По трубам же ходит беличий народец, чтоб его не увидели. Я их отправляла в разные магазины по городу, чтобы они мне доставали души. Значит, я посылала их прямо в лапы этим тварям. И многие домой не вернулись. Я-то думала, они заблудились или бродят где-то. Они так делают. У них потенциально вполне человеческое сознание, только если душа проводит много времени вне тела, что-то теряется. Иногда они бывают бестолковыми.
— Шутка ли, — сказал Чарли. — И поэтому ваша игуана сейчас грызет электропровод?
— Игнатий, а ну брысь оттуда! Если тебя ударит током, я твою душу смогу переселить только в корнуэльскую курицу из супермаркета. Она еще заморожена, и для нее нет штанов. — Одри повернулась к Чарли и смущенно улыбнулась: — Чего только от себя не услышишь.
— Ну да — дети, что ж тут поделать, — ответил Чарли, стараясь держаться беззаботно. — А знаете, кто-то из ваших подстрелил меня из арбалета.
Одри явно очень расстроилась. Чарли хотелось ее утешить. Обнять. Поцеловать в макушку и сказать, что все будет хорошо. Может, даже убедить, чтоб развязала.
— Правда? Арбалет — это наверняка мистер Шелли. В прежней жизни он был диверсантом или чем-то вроде. Привык в одиночку ходить на какие-то задания. Я послала его присматривать за вами и сообщать мне, чем вы там занимаетесь. Но никаких кровопролитий я ему не заказывала. И с задания он не вернулся. Мне очень, очень жаль.
— Сообщать? — спросил Чарли. — Они умеют говорить?
— Ну нет, они не разговаривают, — ответила Одри. — Но некоторые умеют читать и писать. Мистер Шелли вообще-то печатал. Я думала над этим. Мне нужна гортань в рабочем состоянии. Я как-то попробовала устройство из говорящей куклы, но в итоге хорек в самурайском костюме только плакал и спрашивал, можно ли ему поиграть со мной в песочке, а это нервировало. Вообще процесс странный — если части органические и что-то некогда жило, оно потом друг другу подходит и работает. Мышцы и сухожилия сами схватываются. Я пускала на туловища окорока — так у народца есть какие мышцы тренировать, и они лучше пахнут, пока идет процесс. Ну, знаете, копченым таким. А вот кое-что для меня по-прежнему загадка. Гортань себе народец отрастить не может.
— Глаза, по всей видимости, тоже, — сказал Чарли, чашкой показывая на существо, чьей головой служил безглазый кошачий череп. — Как они видят?
— Понятия не имею, — пожала плечами Одри. — К ним нет инструкции.
— Ох как мне знакомо это чувство, — произнес Мятник Свеж.
— Ну вот, я экспериментировала с гортанью из кетгута и «морской пенки». Посмотрим, научится ли говорить тот, кому она досталась.
— А почему вы не возвращаете души в человеческие тела? — спросил Мятник. — В смысле — вы же можете, правильно?
— Могу, наверное, — ответила Одри. — Но если честно, у меня по всему дому человеческие трупы не валяются. В народце все равно должен быть кусочек человеческого, я это экспериментальным путем установила, — сустав пальца, капля крови, хоть что-нибудь. У старьевщика на Хэйт я купила большой кусок позвоночника, и теперь у каждого по одному позвонку.
— Так вы — что-то вроде чудовищного реаниматора, — сказал Чарли. И быстро добавил: — Я имею в виду — в наиприятнейшем смысле.
— Спасибо, мистер Торговец Смертью, — улыбнулась Одри в ответ, встала и подошла к столу за ножницами. — Видимо, нужно отпустить вас на свободу и послушать, как вы, ребята, нашли себе такую работу. Мистер Гринстрит, вы не могли бы принести нам еще чаю и кофе?
Существо с черепом рыси вместо головы, в феске и красном атласном смокинге поклонилось и, обогнув Чарли, направилось к кухне.
— Пиджачок ничего так, — заметил Чарли.
Человеко-рысь на ходу показал ему большой палец. От ящерицы.
Император встал лагерем в кустах неподалеку от водоспуска, что открывался в ручей Лобос в Пресидио. Здесь, на мысу около самого моста Золотые Ворота, на стороне Сан-Франциско, со времен испанцев располагался форт, который не так давно переоборудовали в парк. Император скитался по городу много дней — кричал в ливнестоки, шел за лаем своего отбившегося гвардейца. Сюда же его привел верный ретривер: здесь располагался один из немногих в городе канализационных лазов, из которого бостонский терьер мог выбраться и не смыться при этом в Залив. Лагерь был разбит под камуфляжным пончо; они ждали. К счастью, после того как Фуфел кинулся в канализацию за белочкой, дождей не было, однако над городом уже два дня кипели черные тучи. Предвещало это дождь или нет, Император не знал, но за судьбу города опасался.
