Скрипнула дверь, кто-то вошел.
– Здравствуй, Арт…
Артемий попытался встать со стула – и не смог. А ведь теперь – самое время дать деру. Всякое доводится видеть посреднику, но кое-что он желал бы не видеть никогда.
Потому что некоторые видения приходят в одном случае.
Как вестники смерти.
– Здравствуй, Макс…
Артемий внезапно успокоился. Видно, вышел срок. Сколько можно бегать по бесконечному коридору, который для всех заканчивается одинаково. Все дело в длине отсрочки.
Переверзев прикрыл за собой дверь и неспешно прошелся по кабинету. Огляделся с любопытством и трудно уловимой тоской.
– Да… – произнес он. – Знакомое место. Мой первый собственный кабинет.
– Надо же, как совпало, – попробовал пошутить Артемий.
Переверзев глянул таким взглядом, что Артемию стало не по себе. Бесконечная жалость – вот что было в этом взгляде.
– Никогда не думал, что ты будешь моим вестником смерти, – сказал Артемий.
– Да уж, – криво улыбнулся Переверзев. – Жизнь прекрасна и удивительна…
Он упал на стул, приставленный к краю стола, повернулся в Ястребову, чье лицо неподвижно нависало над папкой. Тихонько дунул в его сторону. Светлая челка над застывшим лицом медленно-медленно заколыхалась, словно кабинет погрузился в воду. Получилось забавно.
– Я знаю, что мне осталось недолго, – сказал Артемий. – Ну а ты скажи – как… там?
– По-всякому, – пожал плечами Переверзев. – Как повезет. Да что говорить, скоро узнаешь. Прости, мне очень жаль.
– Да брось ты! – стараясь говорить бодрее, воскликнул Артемий. – Ведь ты вернулся и неплохо выглядишь – даже в роли вестника.
– Мы тени. Всего лишь тени, – грустно отозвался Переверзев и взгляд его стал твердым. – Спрашивай.
– Вот так, сразу?
– Да. Время ограничено.
Артемий задумался. Ему рассказывали о таких состояниях. Что-то, вроде обычного сна, и случается такое нередко. Только мало кто выносит воспоминания в реальность. Наверное, и ему суждено все забыть. Если бы люди сохраняли ту ясность, то понимание сути вещей, какое бывает лишь во сне – мир, может быть, изменился к лучшему. Или наоборот?
Боже… Какое ему дело до мира, которому жить дальше – но уже без него? Вестник приходит, чтобы помочь подвести итоги, расставить последние точки, примириться с самим собой.
Ну так как, Артемий Котлин, готов ты подвести итоги?
– Ну уж, нет… – мрачно сказал Артемий и спохватился. – Это я не тебе.
– Я понял, – кивнул Переверзев. – Тебе, и вправду, рано уходить. Тебя пытаются спихнуть на чужое место.
– Да… – тоскливо протянул Артемий. – Мне просто не повезло.
– Тут у меня кое-какие материалы… – Переверзев извлек откуда-то пачку листков, покрытых аккуратным печатным текстом. – Вот. Тебе может пригодиться.
Артемий изумленно смотрел на бумаги в руках Переверзева.
– Как… – пробормотал он. – Откуда… Ты ведь…
– Да, в том мире я мертв, – спокойно сказал Переверзев. – И мои мысли, мои догадки, память – все ушло со мной. Но никто не отнимал у меня права распоряжаться ими. Держи.
Артемий осторожно принял листки.
– У тебя мало времени, чтобы ознакомиться с этим, прежде чем…
– Скажи, – тихо проговорил Артемий. – Как это случилось… с тобой?
Переверзев поморщился:
– Глупо. Очень глупо. Ты знаешь, самая главная ошибка в моей жизни – это то, что больше всего я доверял фактам.
– Ты же следователь, – кивнул Артемий.
Переверзев покачал головой:
– Я прежде всего человек. Был человеком. Есть вещи важнее фактов. И здесь ты прав… прав… прав…
– Макс, ты чего? – встрепенулся Артемий, и слова его разлетелись гулким эхом.
Все вокруг стало меняться, и он со страхом почувствовал, как тают в руках драгоценные листки. Принялся лихорадочно читать, пытаясь запомнить, вычленить главное. Путался, злился на себя и снова читал – пока бумага не растворилась в серой мгле.
Потом закружилась голова. Мир завертелся вокруг с бешенной скоростью, что-то сдавило желудок…
Его вырвало.
Нельзя сказать, что стало легче, но мир несомненно окреп, набрал массу, превратившись в самую натуральную, добротную, крепко скроенную реальность.
Вырвало снова.
– Да что ты, в самом деле! – отрываясь от бумаг, брезгливо, но беззлобно бросил Ястребов.
Потому, что это действительно был его кабинет. И Артемий сидел на полу, облокотившись на стул, склонившись над мерзкой лужицей.
– Врача позвать? – предложил Ястребов.
– Позовите того, кто колол меня этой дрянью, – тяжело ворочая языком, сказал Артемий.
– Какой дрянью? – не понял Ястребов. – Не знаю, кто и чем тебя колол, но на моих глазах ты только жрал порошок из своего же амулета. Вот! Или у тебя от него память отшибло?
Ястребов потряс знакомыми оберегами. Артемий ничего не помнил. Неужели?.. Зарекся же пользоваться шаманским зельем!
– Я думал, ты травануться хотел, – поведал Ястребов. – Свести, так сказать, счеты. Оно и понятно: хоть смертная казнь у нас не применяется, но пожизненное – тоже не сахар. И главное – никаких шансов. Суд-то будет закрытым, сам понимаешь… Платочек дать – вытереться?
Артемий взял платок, промокнул губы. Привкус во рту такой, что никому не пожелаешь. Дернул же черт… И на что он только рассчитывал?
– За что – пожизненное? – слабо спросил Артемий.
– Найдем за что, – бодро сказал Ястребов. – Не надо было дразнить гусей.
Он вдруг переменился в лице, привстал, нависнув над столом, как та птица, что подарила ему фамилию:
– Ты расшевелил серьезные силы. Кое-кто хочет, чтобы ты вообще исчез. Понимаешь? Но… Я думаю, в этом нет необходимости.
Ястребов сел, продолжая внимательно разглядывать Артемия.
– Ты все равно не жилец, – сказал он.
– Ауру наблюдаете? – усмехнулся Артемий.
Ястребов неопределенно дернул плечом.
Странный человек. Не сам по себе – странных людей много. Удивительно, как ему с таким мировоззрением удается продвигаться по службе.
Следователь некоторое время перебирал бумажки в папке Переверзева. Артемий же смотрел на стену, где под самым потолком бледно светилось окошко. За мутным стеклом копошились голуби. Интересно, что их заставило залезть эту мрачную яму? Безысходность? Или птицам все видится в более радужном свете?
– Наверное, думаешь, что я тебя запугиваю? – произнес Ястребов.
– Какая разница, о чем я думаю? – отозвался Артемий.
– Да, в общем-то, никакой, – согласился следователь. – Просто хочу, чтобы ты четко представлял себе всю картину. Потому что у меня к тебе серьезное предложение.
В глазах Ястребова загорелись азартные огоньки. Он воровато глянул в сторону двери, поманил Артемия пальцем:
