И Машка почувствовала в себе нечто особенное. Почувствовала себя чем-то особенным. Взведённой «Тулкой» Хавроний – вот чем сейчас чувствовала она себя.
Ещё миг, и раздастся выстрел. Но стволы уже не отведёт никто.
Зотт осторожно попятился в глубь бункера. Его миссия закончена – увы, неудачей. Контакт разнополых людей, безусловно, перерастёт в нечто большее, в нечто такое, о чём Зотт не имеет права даже думать. Этим займётся аналитическая ячейка Выводка, призвав на помощь всю мощь божественного Вычислителя. Задача же Зотта сейчас проста: добраться до кокона, хранящегося именно ради такого случая, запустить программу пробуждения и отправить сформировавшегося шелкопряда в Щель Выводка с коротким сообщением.
Арры умеют ждать. Расчёты аналитической ячейки всегда верны и приводят к запланированному результату. Но есть ещё Соперники. Их стараниями Проводник в Бездну не нашёл дороги к наблюдаемому Зоттом Субъекту и сейчас, видимо, перетирает своими неумолимыми жвалами другие организмы…
Здоровая пара людей – это, безусловно, проблема. Разумеется, у арров имеются сотни вариантов ликвидации проблем. Приняв шелкопряда, Выводок запустит один из них в действие. Проводник явится за поживой, и Бездна Компоста напитается новыми телами.
Объёмистый рулон журнала, заполняющий всё свободное пространство бункера, не давал Зотту пятиться дальше. Принесённый вчера Субъектом журнал явился неучтённым фактором, чрезмерно возбуждающим гормональную сферу наблюдаемого, и Зотту пришлось изъять его, когда кошка отлучилась по каким-то делам. Целлюлоза – хороший корм, её Зотту хватило бы надолго, не случись сегодняшнего ЧП. Придётся просто измельчить её.
Арр начал наиболее рациональный для данного момента разворот в вертикальной плоскости. Его челюсти сухо щёлкали, предвкушая встречу с податливой массой журнальных страниц. Проход будет прогрызен, а последний пункт программы – выполнен.
Машка, запаниковавшая было при первых попытках Таракана скрыться в недоступных глубинах подземных лабиринтов, медленно приникла к полу. Неповоротливое насекомое, по-видимому, упёрлось во что-то задом и теперь пыталось преодолеть преграду, повернувшись к ней головой. Вот только места для маневра ему явно не хватало.
Машка напружинилась. Задние ноги в нетерпении мелко переступали, хвост подрагивал, и все мышцы худощавого кошачьего тела звенели, звенели, звенели в предвкушении долгожданного момента броска.
И момент наступил!
– О-хо-хо, грехи наши тяжкие! – ернически взвыла Машка, поднимаясь в победном танце на задние лапы и вознося над собой трепещущее тело добычи. Ещё живое, сучащее конечностями и дёргающее усами, но уже обречённое.
– Некролог читайте в утренних газетах. – Петруха повернулся к смеющейся Флоре и бережно тронул девушку за нежное запястье. – Ты принесла Машке удачу. Сегодня она завершила поистине Большую Охоту!
Фикус вдруг запоздало, но как-то необычайно бурно, зааплодировал. Хавроньи подхватили, подхватила Анфиса, трепещущая крыльями с огромной частотой. Подхватил Петруха, Флора и даже томно вздыхающая герань забарабанила ловчими усиками по оконному стеклу.
Чэ-Рэб ликовал. Выводок снова крупно обгадился. Уже третий раз за последний месяц. Была в этом кое-какая заслуга и его, Чэ-Рэба, лично. Пусть он лишь один из множества игроков, ведущих поединок, где на кону судьба остатков человечества, а правила – собственные у каждой из сторон. Пусть его удел лишь наблюдать. Но всё же он, в отличие от единичного арра, даже такого влиятельного, как придушенный сегодня Зотт, имеет право метать Кости.
И сегодняшняя Удача – его Удача: Кости легли шестёрками вверх.
Жёсткая шахматная логика Выводка упёрлась в непредсказуемость людей, и – забуксовала. Шах! Будь Зотт вправе двигать фигуры, всё могло бы выйти по-иному. Однако арр вне Выводка – никто. А Зотт уже – ничто.
Великие Джунгли! И эти туповато-прямолинейные букашки ещё собираются владеть миром? Тем, где бал правит Случай? Где первые дамы – Спонтанность и Неопределённость, а свинцовая Геометрия точных расчётов лишь их грузная служанка? Несчастные, они обрекли себя на поражение изначально, увязнув по самые крылья в своей тактике многоходовых запланированных комбинаций и не умея отступить от неё ни на шаг.
Что же, Проводник в Бездну им в помощь!
И фикус по имени Чэ-Рэб разразился новым шквалом оваций…
1998 г.
5. Русское поле эксперимента
Улитка по имени Ульяна мечтала стать бабочкой. Она мечтала об этом давно. Ещё с тех пор, когда была крошечной девочкой-улиточкой, меньше цветка земляники.
«Ах, почему у меня на спинке не лёгкие радужные крылышки, а тяжёлый домик? – думала Уля, двигая мягкими рожками. – Почему для того, чтобы взобраться на ромашку, мне нужен целый день, а не одна секунда, как какому-нибудь беспечному мотыльку? Ах я бедняжка!»
Нет, домик у неё был, конечно, замечательным. Светло-коричневым, завитым аккуратной спиралью, с полупрозрачными стенками. Вдобавок у домика имелась чудесная слюдяная дверца, которую Ульяна задвигала на ночь. Или если на улице становилось чересчур холодно. Или просто так – чтоб полюбоваться, как на мельчайших неровностях слюды играет и переливается солнышко. Да, это был уютный домик, славный домик, но разве сравнишь самый лучший домик – и крылышки?
Надо сказать, что Ульяна была умненькой улиточкой – начитанной, вежливой, и, разумеется, круглой отличницей. Из учебников она знала, что бабочки тоже начинают летать не с самого рождения. Сначала им приходится целое лето поползать в шкурке гусениц. Между прочим, внешне очень похожих на слизняков и улиток, только намного глупее. (Гусеницы, сказать по совести, самые бестолковые создания на свете, глупее даже тлей.) Потом – свисать с каких-нибудь веточек или травинок в виде куколок. Причём некоторые куколки, заметила наблюдательная Уля, выглядят точь-в-точь как улиткины домики. И лишь потом из куколок на свет появляются бабочки.
«Может быть, я тоже куколка?» – думала Ульяна. Однако когда она рискнула спросить об этом у мамы, та с грустной улыбкой ответила:
– Нет, девочка. Впрочем, это даже хорошо. Ведь у бабочек нет таких прелестных домиков, как у нас. А ещё их ловят птицы. И пауки.
Уля готова была расплакаться от огорчения, но мама угостила её сладким шариком цветочной пыльцы, смешанной с капелькой мёда, и слёзы сами собой высохли. Тем не менее, улиточка продолжала мечтать о полёте. «Может быть, мама ошиблась, – размышляла она. – Гусеницы ведь тоже не верят, что станут бабочками».
