— Они хотят твоих малышей, но я им не дам, ладно?
— Спасибо. Это будет мило.
— Если ты моему папуле не будешь делать гадости. А если будешь, им капец.
— Конечно, — согласилась Одри.
— Особые обстоятельства.
— Ты ему очень нравишься.
— Я рада. Он мне тоже очень нравится.
— По-моему, ты ничего.
— Ну, и ты тоже, — ответила Одри.
Она улыбнулась маленькой брюнетке с душераздирающими голубыми глазами и характером — и едва сдержалась, не сгребла ее в объятья и не сдавила так, чтобы душа вон.
Чарли запрыгнул на диван к Джейн, Кассандре и Лили и выпрямился, но, бросив взгляд на Мятника Свежа, понял: ему все равно не стать выше исполинского Торговца Смертью, что отчасти нервировало. (Мятник же сосредоточился только на Лили. Это несколько тоже нервировало.)
— Так, ребята, я собираюсь кое-что сделать и могу оттуда не вернуться. Джейн, в том письме, что я тебе отправлял, все бумаги, которые сделают тебя законным опекуном Софи.
— Я пошла отсюда, — сказала Лили.
— Нет. — Чарли поймал ее за руку.
— Ты мне тоже здесь нужна. Тебе я оставляю лавку, но с условием, что процент от прибыли пойдет Джейн и поможет ей растить Софи. И чтобы девочке хватило на колледж. Я знаю, у тебя будущее шеф-повара, но я тебе доверяю, и у тебя хорошо получается.
Лили, похоже, хотела съязвить, но пожала плечами и сказала только:
— Еще бы. Я могу управлять лавкой и готовить. Ты же торгуешь смертью и воспитываешь дочь.
— Спасибо. Джейн, тебе, само собой, отходит дом, но когда Софи вырастет, если она захочет остаться в городе, ты в любой миг должна будешь выделить ей квартиру.
Джейн соскочила с дивана.
— Чарли, хватить молоть языком, только попробуй сделать…
— Прошу тебя. Джейн, мне пора. Все это записано, я просто хотел, чтобы ты лично выслушала.
— Ладно, — ответила она.
Чарли обнял сестру, Кассандру и Лили, затем направился в спальню и поманил Мятника Свежа за собой.
— Мятник, я иду в Преисподнюю к Морриган — за душой Рэчел, за всеми душами. Пора.
Дылда кивнул — очень серьезно:
— Я с вами.
— Нет, не со мной. Вы должны остаться здесь присматривать за Одри, Софи и остальными. Снаружи полиция, но, сдается мне, если Морриган явятся, фараоны не поверят своим глазам и замешкаются. А вы нет.
Мятник покачал головой:
— Ну что вы там один сможете? Давайте я пойду с вами. Будем драться вместе.
— Это вряд ли, — сказал Чарли.
— Я благословен или как-то. В пророчестве говорится:
« Люминатус восстанет и сойдется в битве с Силами Тьмы в Городе Двух Мостов».
Там не говорится:
« Люминатус и верный его подпевала Мятник Свеж».
— Никакой я вам не подпевала.
— Вот и я о том же, — сказал Чарли, который говорил совершенно не о том.
— Я к тому, что у меня есть какая-то защита, а у вас, вероятно, нет. И если я не вернусь, вам нужно будет торговать смертью и дальше. Может, весы опять на нашу сторону склоните.
Мятник Свеж кивнул, уставив глаза в пол.
— Ну хоть моих «орлов пустыни» возьмете — как талисман? — Дылда снова поднял голову.
Теперь он ухмылялся.
— Один возьму, — ответил Чарли.
Мятник Свеж стащил наплечную кобуру и подтянул ремешки, чтобы Чарли было как раз, затем помог ему надеть.
— Вот здесь, под правой рукой, у вас две запасные обоймы, — сказал он.
— Надеюсь, так много вам стрелять не придется, иначе какой-нибудь мудило у нас сильно оглохнет.
— Спасибо, — сказал Чарли.
Мятник помог ему надеть твидовый пиджак поверх кобуры.
— Знаете, может, вы и хорошо вооружены, только все равно больше смахиваете на учителя английского. У вас что, ничего более подобающего случаю нет?
— Джеймс Бонд всегда ходил в смокинге, — ответил Чарли.
— Да-да, я понимаю, что грань между реальностью и вымыслом у нас в последнее время немножко смазана…
— Шутка, — сказал Чарли.
— В лавке есть что-то кожаное и защита для мотокросса. Мне она как раз, если найду.
— Хорошо. — Мятник похлопал Чарли по плечам, словно хотел сделать их пошире.
— Увидите эту суку с ядовитым маникюром — впендюрьте ей от меня, ладно?
— Пистон у сцуки в сраке грохну, — ответил Чарли.
— А вот этого не надо.
— Извините.
Самое трудное началось через несколько минут.
— Солнышко, папе нужно кое-что сделать.
— Ты пойдешь за мамочкой?
Чарли сидел на корточках перед дочерью, и от ее вопроса чуть не сделал оверкиль. За последние два года она вспоминала о маме раз десять, не больше.
— Почему ты так сказала, солнышко?
— Не знаю. Я про нее думала.
— Ну ты же знаешь — она тебя очень любила.
— Ага.
— И я тоже очень тебя люблю, что бы ни случилось.
— Ага, ты вчера сказал.
— И я вчера не шутил. А теперь мне нужно уйти на самом деле. Посражаться с плохими парнями, и я могу их не победить.
Нижняя губа Софи выпятилась континентальным шельфом.
«Не плачь, не плачь, не плачь, не плачь, — про себя затянул нараспев Чарли. — Если ты заплачешь, я не справлюсь».
— Не плачь, солнышко. Все будет хорошо.
— Нихачуууууууууууууу, — взвыла Софи.
— Я хочу с тобой. Я хочу с тобой. Не уходи, папуля, я хочу с тобой.
Чарли прижал ее к себе и умоляюще оглянулся: где же сестра? Джейн подошла и взяла у него Софи.
— Нихачуууу. Я хочу с тобой.
— Тебе со мной нельзя, солнышко. — И Чарли вынырнул из квартиры, пока сердце снова не разорвалось на части.
Одри ждала его на площадке. С ней были пятьдесят три беличьи личности.
— Я отвезу тебя ко входу, — сказала она.
— Не спорь.
— Нет, — ответил Чарли.
— Я тебя уже нашел и больше не потеряю. Ты остаешься.
— Паразит! Кто тебе дал право быть паразитом? Я тоже тебя только что нашла.
— Да, но я — так себе находка.
— Ты паразит, — сказала она, кинулась к нему в объятия и поцеловала.
Прошло довольно много времени, а потом Чарли оглянулся. Весь беличий народец взирал на них снизу.
— Что они тут делают?
— Они идут с тобой.
— Нет. Слишком рискованно.
— Значит, и для тебя слишком рискованно. Ты даже не в курсе, что там внизу может оказаться. Та тварь, что ворвалась в лавку, была не Морриган.
— Одри, я не собираюсь бояться. Там может быть и сотня разных демонов, но «Книга мертвых» права — они просто сбивают нас с пути. Мне кажется, эти твари существуют потому же, почему избран и я. Из страха. Я боялся жить и потому стал Смертью. Их сила — наш страх смерти. Я не боюсь. Я не буду брать беличий народец.
— Они знают дорогу. А кроме того, в них четырнадцать дюймов росту, ради чего им жить?
— Эй, — произнес гвардеец в форме «мясоеда». [67]
Головой ему служил череп бобра.
