Повозка была нагружена тяжело. Чем именно — оставалось загадкой даже для слуги; эту тайну знал лишь мэтр Арналдо. Сборы в дорогу пришлось проводить наспех — святая инквизиция редко отпускала добычу, однажды попавшую в сети, — и даже помилование, дарованное новым верховным понтификом — Климентом Пятым — не означало, что помилованный волен вернуться к той жизни, какою жил до ареста. Обвинение в колдовстве и знакомстве с дьяволом — не шутка. Вряд ли кто-то из горожан забыл бы о нём когда-либо. Мэтр справедливо рассудил, что скорейший отъезд из Монпелье станет лучшим выходом. Слуга был с ним в этом согласен. Долгое время он и вовсе не верил, что бумага, пришедшая из Авиньона, окажется спасительной для его господина. Конечно, подписана она была новым папой божьей церкви, — но уж слишком жидковат был понтифик: не по голове казалась ему папская тиара. Никому не известный гасконский прелат обрёл власть только потому, что чем-то показался сребролюбивому монарху — Филиппу Красивому. Обрёл — и тут же сбежал из священного Рима в Авиньон.
Единственное, чем папа был хорош — так это тем, что страдал от печёночных колик. Не мучай они его — не видать бы мэтру Арналдо помилования. А так — он направлялся в Авиньон, чтобы явить папе свои навыки непревзойдённого медика.
Медика или алхимика? Слуге это было без разницы. И Великое делание, и медицина — занятия непростые, — это он знал наверняка. Они отнимают уйму времени и сил. И ещё — много места. Слуга сопровождал мэтра в скитаниях уже не первый год. Побывал с ним в Париже, Барселоне и на Сицилии. Мэтр менял города и пристанища, жил то в хижинах, то в монастырских кельях, то в приличных домах, — но везде умудрялся превратить жилище в аптеку. Различных приспособлений для Великого делания имел он множество. Однажды, в редкую минуту разговорчивости, мэтр Арналдо попытался обучить слугу правильно называть хотя бы стеклянные сосуды, которые ежедневно попадались под руку и частенько разбивались в мелкие осколки. У слуги чуть голова не вспухла от напряжения. Хотя и запомнить-то удалось совсем немного. И всё-таки он знал теперь, что существует столько видов сосудов, сколько существует различных вещей, которые следует дистиллировать.
Сосуд с очень длинной шеей, используемый для дистилляции воды жизни, назывался колбой, страусом, или журавлём.
Сосуд, похожий на черепаху, несшую на себе свой дом, так и звался — черепахой, а иногда — лютней.
Трудновозгоняемые вещества, желая освободить их от вязкости и густоты, помещали в сосуд, называемый медведем.
В сосуде, по имени Пеликан, очищались простые вещества, и увеличивалось их достоинство.
А ещё был сосуд, похожий на два бурдюка, соединённых между собою трубками. Это Близнецы. И был — вылитая змея: сосуд-змеевик. И была геркулесова гидра с семью колпаками-головами.
Всё это, и многое другое, мэтр Арналдо перевозил с места на место всякий раз, как менял города и жилища. Его поклажа никогда не бывала пустяшной. Но в этот раз мэтр превзошёл себя самого. Повозка еле тащилась, придавленная тяжестью здоровенного сундука, сколоченного из толстых надёжных досок. Что скрывалось под двумя его крышками, слуга не ведал, да и не желать доведываться. Обе были заперты на огромные замки, ключи от которых мэтр носил на груди. Там же носил он и ключ от ставни небольшого смотрового оконца, проделанного в боковой стенке сундука. Ставня открывалась на шарнире, но распахнутым это странное окно никто и никогда не видел. Сверху сундук был покрыт серой дерюгой. Иногда в нём что-то постукивало и шелестело, словно, сбившись в клубок, там теснились сотни гремучих змей. Эти звуки вызывали сильное волнение мэтра; тот требовал остановиться, затем приказывал отойти от повозки кучеру и слуге на сотню шагов. Потом он склонялся перед оконцем и, казалось, что-то бормотал в темноту сундука. Шум после этого затихал, кучер со слугой возвращались на облучок, повозка вновь трогалась с места. После каждой такой остановки страх кучера нарастал, и унять его получалось только вином. Потому слуга вздохнул с облегчением, когда аккуратные домики жителей Авиньона потянулись по обе стороны брусчатой дороги: добрались.
Авиньон, с недавних пор, удивлял ухоженностью своих домов и улиц всякого путешествовавшего. После переезда сюда папы, за тем потянулась чуть ли не вся римская курия — несколько тысяч важных господ, имевших высокий духовный сан. Каждый нуждался в подобающем жилище. Потому судачили, что Авиньон вскоре сделается городом, всецело принадлежащим церкви. Впрочем, сам папа Климент обитал пока в скромной келье монастыря святого Лаврентия. Хотя для него уже начали перестраивать старый епископский дворец.
Дом в два этажа, выделенный для мэтра Арналдо, получилось найти без труда: в квартале антикваров, сразу за новым университетом, у подножия скалы, венчал которую грандиозный Нотр-Дам-де-Дом с квадратной колокольней. Хмурый заспанный служка из папской свиты передал мэтру Арналдо ключи от дверей и сообщил, что, по случаю начинавшегося поста, угощение, приготовленное к приезду гостя, не богато: рыба и пшеничные лепёшки. Пища обнаружилась на столе, сразу при входе в жилище.
Кучер требовал освободить повозку: он не желал больше видеть ни колдуна, ни его имущество, и никак не соглашался обождать с разгрузкой до утра. Слуга предложил поискать помощников среди местных жилистых нищих, но мэтр отверг это. Он сам, откупорив небольшой сосуд, хлебнул из того чего-то колдовского. Потом заставил слугу сделать глоток, обжегший внутренности похуже целой миски перца. Сила, наполнившая тело, позволила им двоим, даже без участия кучера, спустить тяжёлый сундук с повозки, а затем и затащить его в подвал дома. Затем эта сила иссякла так же внезапно, как и появилась.
Мэтр Арналдо пожертвовал слуге весь ужин. Для одного тот был совсем не плох. Потом предложил отправляться спать. Слуга не возражал: он знал, что мэтр всегда разбирает и собирает свои хитроумные приспособления и механизмы самостоятельно.
Однако выспаться слуге не удалось.
Была глухая ночь — в окне ни зги, — когда в дверь нового жилища мэтра Арналдо постучали. Слуга хотел было встать и открыть дверь, вооружившись, на всякий случай, увесистой палкой, но вдруг услышал осторожные шаги мэтра Арналдо. Тот не спал. Пожалуй, даже ждал полуночных гостей. И, пожалуй, он бы не хотел, чтобы слуга бодрствовал в этот час.
Дверь заскрипела. Послышались тихие голоса. В доме занялось красное зарево: это разыгрался огонь нескольких факелов, в свете которых явился гость.
- Не нужно церемоний, — мягко проговорил вошедший.
- Ваше святейшество…
