— Ей нравится втроем, да? — протянул мужчина, и, увидев, как я забарабанила пальцами, по-деловому добавил, скрестив руки:
— Двоим людям запрещено посещать одного заключенного. Были преценденты.
К моему большому удивлению, женщина пришла мне на выручку, и, прочистив горло так, будто она пыталась вытащить оттуда кота, сказала:
— Они могут войти, Милтаст.
Офицер Милтаст тут же обернулся.
— Я не хочу потерять свою работу из-за нее.
Женщина улыбнулась и отложила свои бумаги.
— Нас предупредили. Она может пройти.
Что, черт возьми, происходит? Беспокойство сжало мои внутренности, когда мужчина посмотрел на мои каракули и вновь на меня. Скривив лицо, он посмотрел на Айви, потом распечатал на принтере бейдж посетителя и протянул его мне.
— Я провожу вас до комнаты свиданий, — сказал он, вставая и проверяя в кармане рубашки карточку-ключ. — Так все нормально? — уточнил он у охранницы, и она засмеялась.
— Спасибо, — пробормотала я, беря бейдж и прикрепляя его к груди.
Может быть мне помогло то, что я была частным детективом, но я сомневалась. Милтаст открыл дверь, и придержал ее, ожидая нас. Боже, ему было всего тридцать с чем-то, но ходил он с таким важным видом, будто ему все пятьдесят с хвостиком.
И вновь запах вампира ударил мне в ноздри, с намеком на страдающего оборотня и гниющее красное дерево. Это была плохая смесь. Здесь были гнев, отчаяние и голод. Здесь царило такое психическое напряжение, что я могла попробовать его на вкус. И вдруг наша с Айви идея уже перестала казаться мне удачной. Феромоны вампира, должно быть, тоже сильно ударяли по ней.
Дверь закрылась позади меня, и я подавила дрожь. Внешне Айви была молчалива и спокойна, пока мы шли дальше по коридору, но под маской скрывалась ее нервозность. Ее черные джинсы сильно выделялись на фоне белого коридора, и черные волосы в свете ламп становились почти серебряными. Мне стало интересно, слышитли она что-то, чего не слышу я.
Мы прошли через еще одни двери из оргстекла, и коридор стал в два раза шире. Синие линии делили этаж на секции, и я поняла, что двери, которые мы прошли, вели к тюремным камерам. Уборщиков я не видела, но все вокруг выглядело чистым и стерильным, как в больнице. И где-то там была Скиммер.
— Пластиковые двери не пропускают феромоны, — сказала Айви, заметив мой интерес.
— Ааа.
Я скучала по Дженксу, и мне хотелось, чтобы сейчас он прикрывал мою спину. В углах висели камеры, и держу пари, они не были подделкой.
— И как они дошли до того, чтобы нанять ведьм в качестве охраны? — спросила я, понимая, что единственным вампиром вне камер была Айви.
— Вампиры могут захотеть сделать что-нибудь глупое из-за крови, — сказала Айви, ее взгляд был отдаленным и замкнутым. — Оборотни могут потерять контроль.
— Как и ведьмы, — сказала я, заметив, что наш сопровождающий стал с интересом прислушиваться к разговору.
Айви посмотрела на меня искоса.
— Нет, если они встанут на линию.
— Да уж, — недовольно произнесла я. — Но даже ОВ не отправляет ведьм за немертвыми. Невозможно, чтобы я могла хоть немного приблизиться по силе к Пискари.
Мужчина, шедший позади нас, негромко фыркнул.
— Мы находимся над землей, и у нас тюрьма с режимом минимальной изоляции. Мы не держим мертвых вампиров. Только ведьм, оборотней и живых вампиров.
— И охрана здесь более опытная, чем ты, Рэйчел, — произнесла Айви, ее взгляд был прикован к номерам тюремных камер.
— Офицер Милктост, вероятно, имеет разрешение на применение здесь чар, которые не совсем легальны снаружи, — она улыбнулась ему, и мне стало холодно. — Не так ли?
— Моя фамилия Милтаст, — сказал он резко. — И если вас когда-нибудь укусят, — добавил он, глядя на мою шею, — вы мгновенно потеряете работу.
Мне захотелось подтянуть шарф повыше, но я знала, что для голодного вампира, мертвого или живого, это было все равно, что одеться в неглиже.
— Это не справедливо, — сказала я. — Меня заклеймили как черную ведьму из-за копоти на ауре, которую я получила, спасая жизни людей, а вы можете пользоваться черными чарами безнаказанно?
Милтаст улыбнулся.
— Ага. И мне за это платят.
Мне не понравилось то, что он сказал, но, по крайней мере, он говорил со мной. Может, у него тоже аура была грязная, и моя копоть не так пугала его. То, что он даже говорил со мной, было необычно. Он должен был знать, что я объявлена изгоем. И возможно, поэтому они позволили мне пройти вместе с Айви. Им просто было все равно, что со мной будет. Боже, помоги мне. Что же я скажу маме?
Мы прошли через еще одни двери, и моя клаустрофобия усилилась. Айви тоже стала показывать признаки напряженности и начала потеть.
— Ты в порядке? — спросила я, отметив, что пахнет она здорово. Сногсшибательно. И мне это нравилось.
— Все нормально, — отозвалась она, но ее нервная улыбка говорила другое. — Спасибо, что делаешь это.
— Подожди с благодарностями, пока мы обе не вернемся в машину, хорошо?
Наш сопровождающий затормозил, чтобы сверить написанный на карточке номер с номером на двери, и отошел в сторону, задавая какой-то вопрос по рации. Удовлетворившись ответом, он посмотрел сквозь стекло, предупреждающе погрозил кому-то пальцем, и с помощью карточки открыл дверь.
Раздалось мягкое шипение, и когда давление выровнялось, Айви сразу же шагнула внутрь. Я двинулась следом, но Милтаст остановил меня.
— Извините? — высокомерно произнесла я, позволяя ему держать меня за руку только потому, что он был единственным вооруженным магией.
— Я слежу за тобой, — угрожающе сказал он, и я вздрогнула. За мной? Следит? Почему?
— Хорошо, — согласилась я, придя к заключению, что он знал о моем изгнании. Может, они позволили войти нам обеим в надежде, что мы поубиваем друг друга? — Скажи им, что я белая ведьма и пусть не лезут в мои дела.
Милтаст, по-видимому, не знал, что ответить, и, наконец, пропустил меня внутрь. С трясущимися коленями я переступила порог. Дверь с шипением закрылась, и клянусь, я почувствовала, как внутри установился вакуум. Наверное, таким образом, им было удобнее сдерживать феромоны.
Белая палата была чем-то средним между переговорной и комнатой для супружеских посещений. Не сказать, чтоб я знала, как выглядит последняя, но я догадывалась. В конце комнаты находилась вторая прочная дверь с глазком. Белый диван занимал одну стену, а два стула и стол между ними — противоположную. Много пространства, чтобы коснуться. Много пространства, чтобы наделать ошибок. Но особенно мне не нравились прозрачная дверь, через которую мы вошли, и камера слежения на потолке. Здесь пахло жженой бумагой, и мне стало интересно — было ли это сделано для того, чтобы замаскировать феромоны.
