– Расположение нашего монастыря, да и горы Кайлас таково, что в здешнем воздухе наблюдается обилие кислорода. В какой-то степени это хорошо. Но только, господа, в какой-то степени. Когда концентрация кислорода в организме превышается, кислород из газа животворящего превращается в газ вредоносный. Проще говоря, кислородом можно отравиться. Боюсь, что ваш друг превысил допустимую концентрацию кислорода, прибегнув к технике медленного выдоха…
И действительно, к нашему ужасу Петрович в один миг побледнел и стал заваливаться набок, теряя сознание. Можно бы было списать это на самовнушение – дескать, наслушался Петрович про отравляющие свойства кислорода и внушил себе, что они на него подействовали. Но вся долгая жизнь Петровича, его прежняя профессия и нынешний статус опровергали мысль о повышенной внушаемости нашего друга. Означало это только то, что Петрович, испытавший на себе технологию дыхания с медленным выдохом, в действительности получил отравление избытком кислорода. Что делать? Признаться, в первую минуту мы растерялись.
На наше счастье, монахи отнюдь не растерялись. Тот монах, что рассказал нам про возможность отравления кислородом, что-то шепнул юному послушнику, который в мгновение ока сорвался с места и стремглав бросился к главной пагоде. Мы все сгрудились возле Петровича. Мессинг брызнул на нашего друга водой из фляжки; Петрович пришел в себя, но было очевидно, что отравление гораздо серьезнее, чем мы думали.
Не прошло и пяти минут, как вернулся запыхавшийся послушник. В руке он держал несколько странный на первый взгляд предмет – блестевший золотом на вечернем солнце стакан, из которого выглядывала золотая трубка. Послушник передал предмет беседовавшему с нами монаху, а тот налил в стакан воды из фляжки Мишеля. После этого монах плотно закрыл крышку и поднес трубку ко рту Петровича. Петрович понял, чего хотят от него, и, вставив трубку в рот, принялся усердно дышать. Через несколько минут цвет лица и блеск глаз нашего друга получили свои изначальные визуальные характеристики, что могло означать только одно: последствия отравления избытком кислорода успешно ликвидированы.
Чудо-стакан, спасший Петровича
На наши вопросы о приборе, вернувшем нашего Петровича к нормальной жизни, монах ответил:
– Как вы заметили, стакан сделан из чистого золота. Но с точки зрения функциональных его особенностей это не принципиально. Важнее другое: жидкость, находящаяся в стакане, не должна прямо соприкасаться с трубкой; трубка забирает лишь газообразные структуры, формирующиеся на поверхности жидкости в силу специального устройства камеры стакана. Заметьте, господа, не требуется ни нагревать, ни остужать камеру; все дело только в ее устройстве. Так вот, сформированные на основе самой обыкновенной воды газообразные структуры оказываются способными восстановить баланс в нашем организме, нарушенный любого рода дыхательным отравлением. Именно такого рода процесс мы и могли сейчас наблюдать на примере вашего товарища, который неосторожно использовал малознакомую технику в неподходящих для этого условиях.
– Кажется, такого рода техническое приспособление используется при профилактике астматических заболеваний и при никотиновых отравлениях, – заметил Мессинг.
– Да-да, – подтвердил я. – Этот тренажер используется сейчас в целом ряде медицинских методик, делающих упор на целительные способности дыхания как такового. Однако, к стыду своему, я бы и не вспомнил об этом приборе.
– Я тоже, – признался Мишель. – Но все хорошо, что хорошо кончается! Думаю, что сегодня мы заночуем в монастыре, воспользовавшись здешним гостеприимством, а наутро нам нужно будет продолжить восхождение, потому что одним этим прибором, коллеги, нам, конечно, ограничиваться не стоит. Ведь он способен ликвидировать сравнительно острые патологии, тогда как нам важнее профилактика хронических отклонений.
Ранним утром следующего дня мы покидали столь любезно приютивший нас монастырь. Покидали с чувством, что мы на правильном пути, ведь чуть ли не в первый день пребывания на Кайласе мы получили два важных факта из прошлого – сказку от Алексии и рецепт дыхания из старого лечебника от Белоусова. Кроме того, вспомнили о приборе, позволяющем редуцировать дыхательные отравления; и, самое главное, при помощи этого прибора спасли Петровича.
Погода стояла чудесная, пели птицы, распускались на первых солнечных лучах цветы. Видимо, под влиянием тибетских красот Настя стала вслух размышлять:
– Знаете, друзья, я так часто думаю о любви…
– Что же, сударыня, молодости свойственно думать о любви, – философски заметил Мессинг.
Настя словно не слышала Мишеля:
– А после того, как мы вчера едва не потеряли нашего дорогого Петровича…
– Ну, Настя, не сгущай краски, пожалуйста, – попытался реабилитироваться Петрович.
– Да, конечно. Но я всю ночь думала о том, что любовь и дыхание как-то связаны. Возможно, я ошибаюсь, однако народная мудрость учит нас прямой связи того, что мы называем любовью, и нашего дыхания.
– Что это за народная мудрость? – спросил Петрович.
– Наша родная, русская, – ответила Настя. – Судите сами: недаром говорится, если человек в кого-то влюбляется, то он неровно дышит к тому, в кого влюблен. Так ведь?
– Отсюда, – поддержал Настю Леонид, – пошло, кстати говоря, немного странное слово «неравнодушен». Если вдуматься, то оно бессмысленно. Получается, человек обладает по отношению к кому-то или чему-то неравной душой. Казалось бы, чепуха. Но с точки зрения этимологии получается, что неравнодушен – значит «неровно дышит». Если человек испытывает любовь к другому человеку, то дыхание его становится более частым.
Тему этимологии решил продолжить Мессинг:
– Полностью соглашусь с вами, коллега, но позволю себе внести одно дополнение, касающееся соотнесения этих двух чудесных выражений: «неровно дышит» и «неравнодушен». Не кажется ли вам, коллега, что их диахронная корреляция указывает на концептуальное единство корней?
– Простите, – ответил Леонид, – но не совсем понимаю ваш тезис о диахронном характере корреляции двух этих выражений. В той же степени можно настаивать и на характере синхронном. Если брать за основу диахронию, то необходимо установить, какое из выражений хронологически более раннее, а какое – позднее. Что скажете на это?
Мессинг задумался, поскольку, как кажется, не ожидал от Леонида такой грамотной и, прямо скажем, ученой отповеди. Мы не без гордости посмотрели на Леонида: не все одному Мессингу умничать! Однако в споре Мессинг сдавался только после того, как сдавался его последний оппонент. Потому соглашение Мишеля с позицией противника больше напоминало акт великодушия заведомого победителя к побежденному. Мессинг считал, что побежденные равны в своем величии победителям. Как только Мессинг собрался дать очередной бой своему оппоненту, как слово взяла Настя:
– Леонид и Мишель, я не думаю, что вам надо ссориться из-за различия в этимологии этих выражений. Не так уж и принципиально, диахрония здесь в основе или синхрония. Интереснее другое: явная этимологическая связь между дыханием и душой. Вот вы, Леонид, какие смыслы видите в этой связи?
– Смею полагать, – отвечал Леонид на Настин вопрос, – что смыслы, увиденные здесь мною, отнюдь не оригинальны: человек любит сердцем. Сердце же традиционно представлялось не то чтобы даже хранилищем, а средоточием души. Таким образом, ответ мой прост: душа и дыхание – слова одного корня; следовательно, любовь каким-то образом связана с дыханием. Но с каким?
– Позвольте, я отвечу на данный вопрос, – сказал уже примирившийся, как кажется, с концепцией своего оппонента Мессинг. – Знаем ли мы, что такое любовь? Знания наши о любви субъективны и бездоказательны. А между тем не могу не отметить, что в некоторых аспектах понимания процесса любви наука за последние годы преуспела. Подчеркиваю: именно наука, а не софистика и, уж конечно, не риторика. Так вот, наконец-то научными средствами сведена на нет доминировавшая более ста лет в определенных кругах концепция Эмиля Золя, согласно которой любовь – не более, чем влечение плоти!..
Тут уж Мессинг подчеркнул паузу совсем уж античным жестом – поднятым вверх указательным пальцем:
– Смею полагать, для вас, коллеги, такого рода подход не может быть приемлем уже по самой сути своей…
– Ну отчего же? – Петрович явно эпатировал тестя. Однако к чести Мессинга надо сказать, что тот не поддался на эту провокацию, а без запинки продолжал излагать свою мысль:
– Недавние открытия, основанные, коллеги, на многолетних экспериментах, на анализе их результатов по новейшим методикам, показали, что в основе любви лежит соматика! Получается, что любовь – отнюдь не выдумка поэтов. Нет! То, что мы с вами традиционно называем любовью, есть, по сути, психосоматический комплекс, обусловленный устройством нашего организма – от нервной до сердечно-сосудистой систем! Организм наш в определенный момент вдруг попадает в такие условия, согласно которым сердце «болит и любит оттого, что не любить оно не может». А что же дыхание? – спросите вы… Дыхание, коллеги, имеет ко всему этому самое непосредственное отношение. Только…
