Когда мальчики оказались у коленообразного камня, где Филин впервые увидел огненного червонца, Кирилл услышал голоса родных, а через минуту к ним навстречу выбежала Вика.
– Куда вы пропали?! – воскликнула она и тут же, чтобы помучить брата, сказала:
– Кирилл! Ты пропустил, быть может, самый лучший кадр в своей жизни. Нет!.. Я не смогу это описать! Было так смешно!
– Вика, что ты болтаешь? – посмеявшись, спросил Кирилл. – Скажи уж честно, что ты обиделась и теперь выдумываешь всякую ерунду, чтобы я тебе позавидовал.
– Ой, какой ты умный! – лукавила Вика. – Но раз уж ты заговорил о зависти, значит ты в самом деле мне позавидуешь.
– О чем вы вообще говорите? – и вправду не понимая, поинтересовался Филин.
– Я сам не знаю. Это она что-то тут щебечет, не хочет ничего толком объяснить.
– Ах так! – закапризничала девочка. – Тогда я вообще ничего не стану рассказывать!
– Ладно, хватит дурачиться, – возразил Филин им обоим. Кириллу и Вике в самом деле надоело задевать друг друга всякими обидками, поэтому все ненадолго умолкли и направились к реке.
Горная речка казалась блестящей, неподдатливой лентой. Вода из множества своих звуковых раскатов создавала какую-то симфонию, быть может, понятную только неподвижным горам. Екатерина Николаевна с мужем сидели на широком камне, почти у самого обрыва, они смотрели вниз и о чем-то говорили. Обернувшись и увидев мальчиков, Екатерина Николаевна помахала им рукой, а и Андрей Павлович слегка пригрозил Кириллу пальцем. После они, спокойные и беззаботные, снова стали любоваться рекой, предоставив детей самим себе, но, разумеется, в пределах их видимости.
Филину надоело вздорное молчание друзей и он заговорил первым. Зная, что с девочками надо поступать хитро, он спросил Вику:
– Ну как? Тебе понравилась сплюшка?
– Да! – обрадовалась девочка, поскольку она как раз о сплюшке и думала. – Эта совка такая маленькая, такая крохотная... До этого я всех сов представляла себе чуть больших размеров. Расскажи о ней! Ты ведь обещал...
– Филин, ничего не говори этой вредине! – перебил ее брат.
– Отстань, – насмешливо сказал Филин, – ты мешаешь моим переговорам. Мы зароем топор войны, правда, Вик?
– Хорошо, так уж быть, – вздохнула Вика. – Но Кирилл, если ты в следующий раз уйдешь куда-нибудь без меня, то, боюсь, снова придется выкапывать томагавк.
Мальчики посмеялись, и уже никто ни на кого не обижался.
– Когда мы отдыхали у горного ручья, – начала Вика, – и ты, Кирилл, уже куда-то исчез, я заметила, что в листве, над водопадиком, как две монетки, сверкнули чьи-то глаза. Потом вдруг показалась вся кошачья мордочка.
– Ой, велика важность! – отмахнулся Кирилл. – Что такого особенного в кошке?
– Вот именно! Это была особенная кошка!
– Вика, неужели ты видела дикую европейскую?! – удивился Филин.
– Да, – с важностью ответила девочка. – Потом она, наверное, поняла, что я не причиню ей никакого вреда и преспокойненько вышла из-за кустов. А я и вправду от изумления застыла, даже маму с папой не позвала. И вот кошка, такая вся красивая и деловая, попила воды, а после, перепрыгнув ручей, опять скрылась в кустах.
Вика вела свой рассказ последовательно и не без чувства превосходства. Мальчикам живо представилась вся эта картина, и Кирилл, действительно, немного расстроился.
– Не грусти, – сказала Вика опечаленному брату. – У меня такое предчувствие, что мы еще с ней повстречаемся.
– Да уж, – задумчиво протянул Филин. – Вообще-то, дикая кошка большая редкость в этих лесах. Мне кажется, ей нравится жить как можно дальше от людей.
– Может быть, она решила расширить свою территорию, – предположил Кирилл, – поэтому и забрела в эти места.
Такой довод был весьма основательным, и Филин мог более не удивляться, и все-таки удивляться здесь было чему. Во-первых, Нефедовым страшно везло. Ведь нечасто приходится за одно утро понаблюдать сразу за несколькими представителями фауны горно-лесной части Крыма. Во-вторых, сами животные не казались такими чуждыми и недоступными. Природа как бы растворяется в душах тех, кто в нее влюблен. Если так происходит, то городской человек, уже не ощущает всегдашний разрыв между собой и тем, что, по его мнению, недоступно. Именно так чувствовал Филин. До знакомства с Кириллом и Викой ему еще не доводилось настолько легко и непосредственно общаться с природой. Да, он, конечно, знал, какие животные и птицы обитают в его краях, но ведь просто знать – мало. Совсем другое дело – наблюдать и делиться своими впечатлениями с такими же увлеченными людьми. И Филину, несмотря на то, что он был старше, было интереснее со своими новыми друзьями.
Они сидели над рекой, а рядом с ними возвышалась небольшая скала, по которой запросто можно было забраться чуть выше, к перекату реки. Если бы Вика знала, что чуть выше, всего в двух-трех метрах, находится Алиса со своими детенышами, то непременно была бы сейчас рядом с ними, и, наверняка, любимая Лалочка снова бы от нее не отходила. Но до поры до времени ребята оставались в неведении.
Поскольку река была скорее всего большим горным ручьем, движение воды не ужасало. Ручей казался умеренным и неопасным в отличии от бурлящих, витиеватых потоков какой-нибудь более серьезной горной реки. Именно здесь, на перекатах, в месте, недоступном случайному человеческому взгляду, лисица обучала своих детенышей охотиться за рыбой. Она подстерегала какую-нибудь форельку, и когда рыбка оказывалась рядом, лисица движениями, похожими на кошачьи, резко и мастерски хватала свою добычу. И тогда маленькие дармоеды с восхищением и подобострастием окружали свою маму-лису. Каждый из них норовил во что бы то ни стало полакомиться столь искусно добытой пищей. Пока лисята разделывались с полученной порцией, лисица снова приближалась к перекату и принимала настороженную позу.
Тем временем троим любителям природы было о чем поговорить.
– Теперь твоя очередь рассказывать, – напомнила Вика Филину о том, что он обещал.
– Раньше, – начал он, – я хотел поймать сплюшку, даже просторную клетку для нее купил. Один мой друг рассказывал, что даже в клетке эта совка очень интересная. Когда, например, ей дают мясо, то прежде чем его съесть, она совершает что-то вроде воинственного обряда.
Вика рассмеялась, представив себе эту крохотную совку в обличии воина.
– Правда, правда, – заверил Филин. – Ведь все совы – хищники. Кстати, иногда их считают ночными хищниками...
– Наверное, это неправильно, – перебил Кирилл. – Мы сегодня сами видели, как эта ночная хищница сплюшка с самого утра слопала черноголовую овсянку.
– Вот, вот, – снова подтвердил Филин.
– А что там с воинственным обрядом? – спросила Вика.
– Когда сплюшка его совершает, то становится похожей на филина...
Вика снова посмеялась, вообразив теперь то, как сам Филин делает перед едой всякие магические телодвижения.
– Ну, конечно, не на меня, а на настоящего филина, – продолжал мальчик, в тайне польщенный тем, что его рассказ звучит нескучно. – Я сам как-то кормил сплюшку. Сначала нанизывал на палочку несколько кусочков мяса, а после протягивал палочку через клетку. Прежде чем слопать угощение, совка вдруг вздымала свои перышки, потом начинала изгибаться в разные стороны, как будто танцевала, потом приседала и расправляла крылья.
– А может быть, она просто удивлялась тому, что ее кормят с палочки? – пошутил Кирилл.
– ...Дальше сплюшка клювом снимала мясо, как с шампура, брала кусочки в лапы и начинала есть. Кирилл, как ты себе это представляешь?
– Не знаю. Наверное, она нагибалась к лапе и... Короче, как большинство хищных птиц.
– А вот и нет, не угадал! Наоборот. Совка сидела прямо и важно, не хватало только нагрудной салфетки. Так вот, она не нагибалась, а лапкой подносила кусочек к клюву. Выглядело смешно.
– Здорово, Филин, что ты все это заметил! – воскликнула Вика, с удовольствием выслушав рассказ друга. – Кстати, почему же сплюшка называется сплюшкой?
– Ой, да это же просто! – отмахнулся Филин. – От того, что она громко кричит «сплю-сплю».
– А по-моему, не громко, а грустно, – сказала девочка с задумчивой ноткой в голосе.
– Ну, для кого как, – резко ответил Филин. Они снова умолкли, но неожиданно все трое подняли головы и посмотрели на вершину склона. Причиной такого удивленного внимания стали мягкие, принадлежащие какому-то маленькому существу звуки «рр-тяфф-тяфф».
– Лалочка! – обрадовалась Вика, увидев наверху свою любимицу. Екатерина Николаевна и Андрей Павлович, услышав голосок дочери, с любопытством обернулись к детям. Кирилл жестом дал понять им, что они поднимутся чуть выше. Возражений не последовало, и через минуту ребята забрались по склону и оказались в метрах трех от самой лисицы и двух других ее малышей. Лала не отставала от Вики.
– Нет, правда! Нам сегодня крупно везет! – проговорил Филин в камеру, которую Кирилл незамедлительно включил. Они остановились на этом же расстоянии. Так было удобно для обеих сторон: ребята и так могли наблюдать лисицу, но самой лисице спокойней, если незнакомцы соблюдают дистанцию. Вообще, все место, где ребята устроились, было небольшой площадкой, которую окаймляли камни так, будто кто-то специально их разбросал именно в таком, художественном беспорядке. Всем троим было куда присесть.
