— Теперь ты считаешь, что я некультурный, да? И все мои многолетние труды, мои старания показаться в высшей степени идеальным мужчиной ушли насмарку…
— Нет, Кьярро. Ты просто вспыльчивый. И у любого человека может закончиться терпение. Возможно, в глубине души ты считаешь, что Дарио прав, произнеся эти слова при нашей сегодняшней встрече. Но я действительно не люблю его. И я никогда не хотела переспать с ним, что бы он там ни говорил. Зато с той самой минуты, как ты поцеловал мне руку и сказал, что все делаешь ради меня, попросив запомнить это навсегда — я поняла — нет, я почувствовала, что ты покорил меня на всю оставшуюся жизнь. Лишь потом я поняла, что это — любовь. Но разве это преступление — не понимать с первого взгляда, что ты — моя жизнь, моя судьба?
— Нет, — он внимательно смотрел на нее.
— Значит, ты не сердишься на меня за то, что я ударил твоего сладкого ангелочка?
— Нет. Я даже не сержусь на тебя за то, что ты считаешь, что Офелия выходит замуж за Дамариса потому, что я когда-то была влюблена в Дарио. Идет по моим стопам, так сказать.
— Выходит, это дежавю.
— Наверное.
— Что она нашла в этом парне? По сравнению с Дарио он бесцветный, как дохлая крыса.
— Это ты о его характере? Ты можешь ошибаться. Согласна, скорее всего, он польстился на ее высокое положение в обществе, то, что она высокообразованна, культурна, скромна, обладает всеми теми добродетелями, какими должна обладать истинная леди. Мужчинам нравятся девушки, которыми можно блеснуть в разговоре.
— И ты так говоришь о нашей дочери?
— Я трезво смотрю на вещи. В мире не существует идеальных мужчин. Все ищут выгоду.
— А я?
— А ты исключение, любовь моя. Итак, вспомни, как он просил дать им возможность пожениться!
— Ты полагаешь, за этим что-то стоит? — спросил Декьярро, садясь на постели.
— Я полагаю, что он что-то скрывает. Как и ты в свое время.
— Выходит, это я научил тебя не доверять мужчинам.
— Я никогда им и не доверяла. Ты научил меня осторожности. Она никогда не помешает.
Офелия Нюкта Римини вышла замуж за Дамариса Гипноса Элисиано 15 июня. У Офелии было дивное платье: белое с желтыми цветами и черным узором, в талии черный пояс. От него веяло романтикой, нежностью и юностью.
— Тебе нравится мое платье? — спросила Офелия своего уже состоявшегося супруга.
— Ну, так… ничего себе. У тебя разве был кто-нибудь? — резко спросил он, чтобы не молчать.
— Я тебя не понимаю.
— Мне все ясно. Не было. Тогда почему платье не белое?
— Оно белое.
— Рисунок какой-то. Оно мне кажется нескромным… неподходящим для тебя.
— Что это значит?
— А ты вообще в курсе, что платье очень… короткое?
Он не знал, как себя теперь вести и что говорить. Он даже понятия не имел, куда ее отвезти в свадебное путешествие.
— Ты заметила, как он на тебя смотрит?
— Прости, что? — Офелия зачарованно следила за Дарио и ее матерью.
Дарио явно за ней ухаживал, искренне надеясь повернуть время вспять.
— Прошлое нельзя вернуть. Хотя, должна признаться, что твой отец очень-очень красив. Или сексуален. Так, кажется, говорят о мужчине, в котором что-то такое есть?
— Я не знаю. А домработник твоей матери? И он красивый?
— Мне все равно, — Офелия пожала плечами.
— А он… глаз с тебя не сводит.
— Бабник, наверное. Он влюблен в мою маму, а мы похожи. С мамой не получилось. Надеется, может, со мной выгорит.
Дамарис весь похолодел. Он, разумеется, знал, что с каждым днем будет более подробно узнавать характер, мысли и чувства своей жены, но к такой естественности он явно был не готов. И Офелия не стала щадить его: далее он узнал, как она относится к себе самой и что о себе думает.
— В этом платье у меня сногсшибательные ноги и нереально тонкая талия. Я поэтому его выбрала: хочу быть самой красивой девушкой на свете.
— Ты и так… — он не договорил и отвернулся, умирая от собственных слов.
— Не могу поверить, что я вышла за тебя замуж. Но я этого хотела. Правда, не знаю, зачем.
Дамарис прикрыл глаза. Он был счастлив услышать ее слова, пусть они ничего и не значили.
— Мы ведь в Рим поедем? Там живет твой отец. Я очень хочу ближе с ним познакомиться. Такой красивый мужчина! — глаза ее сияли.
А Дамарис ревновал. Он воображал, что она влюблена в его отца. Выходит, ей нравятся мужчины постарше.
— Я Вас ближе познакомлю. И в самолете сидеть будете вместе. Еще и за руку будет тебя держать, хочешь? Ты боишься летать?
— Нет. Я только мужчин боюсь. Они опасные.
— А мой отец? Его ты не боишься?
— Его? С чего бы? Вовсе нет. Если он так влюблен в мою маму, он чувствительный, эмоциональный, преданный… Моя мечта! Я намерена влюбиться именно в такого мужчину!
У Дамариса смелости или нахальства не хватило, чтобы спросить: «А я как же?» Но он понял, что она не собирается жить с ним вечно, она ищет идеал. Что ж, о брачной ночи и мечтать не следовало.
А Дарио разговаривал с Деметрой. Она была в красном платье — чехле до колена, с поясом в талии, без рукавов, круглым вырезом со складками. Она была дивно хороша: красива, сексуальна, торжественна. И у Дарио чуть не снесло крышу, когда он увидел ее на свадебной церемонии. Но на торжестве после церемонии бракосочетания он взял себя в руки, поскольку Декьярро глаз с него не сводил. И мириться с его присутствием на свадьбе явно не собирался. Так, терпел из вежливости и мечтал стереть в порошок.
— Деми, выйдем на площадку? Или ты боишься не соответствовать женскому идеалу у Декьярро? Его идеальная женщина должна быть… какой? Честной, верной, скромной, невинной? — он саркастически улыбнулся.
— Его идеальная женщина — я. И я ничего и никого не боюсь. Мне 44 года, Дарио, ты не забыл? А тебе — 58, но ты ведешь себя, как ребенок. Хочешь поиграть? Бросаешь мне вызов? Хорошо, принимаю.
И они вышли вдвоем на площадку. Декьярро не последовал за ними.
— Чего ты от меня хочешь, Дарио?
— Мы с тобой 23 года не виделись. Как ты думаешь, чего я хочу?
— Я не знаю, — она устало посмотрела на него.
— Знаешь. Всего того же, чего и раньше. Я хочу, чтобы ты была безумно в меня влюблена.
— Это невозможно, — Деметра строго посмотрела на него.
— Тогда скажи: Декьярро хорош в постели?
Декьярро к этому времени не выдержал и тихонько вышел. Он наблюдал за ними молча.
— Бестактный вопрос.
— Значит, да. И моя любовь бесполезна.
— Любовь не бывает бесполезной, она бывает только безответной. И твой сын, разве он не родился благодаря этой любви?
— Дамарис — да, он красивый. Может, хоть он будет счастлив?
— Сомневаюсь.
— Ну да, он же похож на меня. А я негодяй, верно?
— Я не знаю.
— Знаешь. Ты не хочешь меня обижать. Давай, будь со мной откровенна!
— Хорошо, раз ты этого хочешь: ты не негодяй, но ты любишь ходить по краю и делать людям больно.
— А ты, Деми? Или твой Декьярро? Вы оба любите делать мне больно?
— Конечно, нет.
— А ты докажи, что нет.
— Как? Каким образом? Конечно же, сделать какую-нибудь подлость?
— Нет. Знаю, я прошу не просто о невозможном — я прошу о несбыточном и даже аморальном…
— Ах, да, какая-нибудь гадость…
— Можно и так сказать, — Дарио подошел к ней близко и встал на колени, чувственно глядя в глаза.
— Я хочу посмотреть со стороны, как Вы с Декьярро занимаетесь сексом.
— Что ты сказал?! — она от неожиданности отшатнулась, посмотрела в сторону и увидела Декьярро.
Тот сразу же приложил палец к губам, давая ей знак молчать о его присутствии.
— Ты слышала. Не делай вид, что ничего между нами не происходит. У нас с тобой не было, нет, и никогда не будет секса. Как ты там это любишь: сверху, обычно, сбоку, сзади? Наверное, все-таки сзади: жесткий секс. Это пикантно, нет? Хорошие девочки ведут себя плохо только в постели. А я плохой мальчик: я хочу посмотреть, как ты это делаешь. Нет, у меня нет никаких сомнений: в постели ты хороша. Но зачем все Декьярро? Вредно столько красоты, сексуальности, совершенства. Делиться… надо. Так ты дашь посмотреть? — глаза его горели темным огнем.
— Ты… сумасшедший! Нет, ты ненормальный! — Деметра прижалась к стене, будто искала в ней защиты.
На мужа она даже смотреть боялась. Если бы его точно также соблазняла какая-нибудь женщина, она бы немедленно с ним разошлась. А что, дает повод. Слишком симпатичный, значит. Ей такой, следовательно, не подходит.
— Нет, нет, нет, — она закрыла глаза и замотала головой.
— Нет, я не жадная, как ты обязательно подумал…
«О, да, щедрая до безумия! И что мне делать в такой ситуации с ним… с ней?» — подумал Декьярро.
— А ничего, что ты захочешь к нам… присоединиться?
