Кресли Коул - Профессионал

— Пей.

Я взяла рюмку, но колебалась. Мне очень хотелось согреться, но я понимала, что оставаться в сауне с этим мужчиной, распивая водку — не стоило.

— Натали, пей. Ты даже не понимаешь, как замёрзла.

В тот же момент мои зубы предательски застучали. Бросив на него упрямый взгляд, я опрокинула в себя обжигающую жидкость. Когда я поставила рюмку на полку вверх дном, он удовлетворённо кивнул и, взяв за руку, повёл к огню. Я наблюдала, как он разжёг печку сильнее, а потом плеснул на камни воды.

Зашипел пар, клубами поднимаясь к потолку. Он окутывал нас, лаская моё лицо.

— Если мы тут останемся, то что-нибудь может случиться. — Что-то порочное.

Например, мы оба разденемся догола и будем слизывать друг у друга с кожи капельки влаги.

— Случиться? — Он направился ко мне, одновременно снимая куртку.

Я отступила на шаг.

— Ну, между нами. — Он так долго продержался, зачем ему портить всё сейчас?

Он приподнял брови, глаза в тумане и отблесках печки горели дьявольским огнём.

— Не можешь себя контролировать рядом со мной? — Его голос звучал низко и хрипло.

Сопротивляйся, Нэт.

- Может и могу. Но не обязательно буду это доказывать, зависая с тобой в чёртовой сауне. — Когда он подошёл ближе, я требовательно спросила, — что ты делаешь, Севастьян?

— Снимаю с тебя мокрую одежду, — его тон не допускал возражений.

Какого чёрта? Тикающие часы, наконец, обнулились? Мое дыхание участилось, когда я припомнила его беспокойность, его пронзительные взгляды и нарастающее напряжение, словно он готовился к атаке.

Или, может, и правда готовился?

Но почему сейчас? И… таким образом?

Я вспомнила эти неопределённые предупреждения, которые он посылал в мою сторону. Достанет ли мне смелости, чтобы встретить то, о чём он меня предупреждал?

— А если я откажусь раздеваться, что тогда?

— Зверёк… — Когда он так меня называл, я вспоминала его слова про ошейник. Он потянулся к моему жакету, взгляд плавил всё вокруг. — Ты должна узнать одну вещь.

Почему от одного жаркого взгляда по всему моему телу затанцевали мурашки?

— Какую?

— Я не прошу.

— Постой! — Я отступала от Севастьяна, пока он продолжал приближаться ко мне в клубах пара. Казалось, он был решительно настроен избавить меня от мокрой одежды.

Тусоваться в сауне, голышом, с неприкасаемым вышибалой, от которого у меня текли слюнки: что же такого могло случиться?

А Севастьян отлично подготовился к этой грозе. Огонь в печке уже пылал. Он намекал о планах меня соблазнить, отчего я малость призадумалась…

— Что на тебя нашло, Сибиряк? Я знаю правила — мы не должны развлекаться друг с другом.

Слова, произнесённые низким голосом, звучали как обещание:

— Я не намерен с тобой развлекаться.

Я нахмурилась.

— Но разве не поэтому ты меня избегал, а? Не потому ли, что не хотел вляпаться в помолвку. Так в чём же дело?

— Всё просто. — Он почти надо мной нависал. — Ты замёрзла, а я могу тебя согреть.

Когда я вывернулась, он поднял ладони вверх, давая понять, что принуждать меня не собирается. Я закатила глаза. Типа, придётся.

- Значит, надо подбавить жару. — Он вернулся к огню. Растопив печку сильнее и подбавив пар, он сел на скамью и принялся спокойно раздеваться.

Это зрелище меня полностью поглотило: он расстёгивал рубашку пальцами в перстнях. Я не знала, в водке ли было дело или в растущем возбуждении, но внезапно я совершенно согрелась.

Когда он снимал с себя мокрую ткань, на его руках и плечах перекатывались мускулы, на груди блестели татуировки.

Об этих отметках я тоже прочитала. Две звезды означали его принадлежность к криминальной аристократии, к высшим эшелонам Братвы. Те, что на пальцах, означали, что он был вором и убийцей. Также я разглядела шрамы, которых не заметила в самолёте — один, похоже, остался на боку после пулевого ранения, а другой тянулся по внутренней стороне руки, оставленный, видимо, ножом.

Новые доказательства боли, которую вынесло это тело. И всё же эти шрамы вовсе не лишали его привлекательности, как раз наоборот.

Он гордо вздёрнул подбородок. Ублюдок знал, как потрясающе выглядит его тело. Как мужественно.

Как сексуально.

Я обнаружила, что ноги сами несут меня к нему, руки чесались от желания прикоснуться к влажной коже. Какая женщина могла бы ему противиться?

Явно не я.

Прежде чем осознать, что я делаю, я уже уселась на скамейку в метре от него. Я чувствовала, что обязана сказать:

— Я этого не хочу.

Он задрал брови. Да ладно?

— Снимай жакет.

Сглотнув, я подчинилась. Моя шёлковая блузка цвета слоновой кости была прозрачной, напряжённые соски с коралловыми ореолами просвечивали сквозь белый кружевной бюстгальтер.

Он издал низкий одобрительный звук, а я призналась:

— Я боюсь.

— Меня?

Ни в коем случае. Я покачала головой.

— Боюсь того, что всё это значит. Как я поняла, если мы продолжим наши игры, ты окажешься связан со мной навсегда. Всё равно, что наденешь мне кольцо на палец.

Особенно, если у нас будет секс.

— Позволь мне самому об этом беспокоиться.

Может быть, угроза постоянной связи была преувеличена? Как, например, когда родители говорят детям: "Выйдешь на улицу с мокрой головой, и подхватишь простуду".

Свяжешься с вышибалой и подхватишь вечность.

Севастьян бы не рискнул нашим совместным будущим, так? А если я останусь девственницей, то, определённо, смогу обойти эти правила бандитской логики.

Но, может, мой мозг просто искал оправданий? Комната наполнялась паром, создавая вокруг иллюзию сна. Разве не проще быть безрассудной во сне?

— Чего ты от меня хочешь, Севастьян?

Потянувшись, он схватил меня за лодыжки и переместил их себе на колени, отчего я крутанулась на заднице, оказавшись с ним лицом к лицу.

— Ты мне доверяешь, milaya moya?

С меня слетел сапог вместе с носком.

— Почему-то доверяю.

Следом отправился и второй.

Потом он протянул руки, чтобы расстегнуть своими татуированными пальцами мою блузку. Я всё ещё обдумывала пути к отступлению, пока не ощутила его мужской запах.

Всё кончено. Меня одурманили.

С его помощью я освободилась от липнущей блузки, оставшись в бюстгальтере, который скорее выставлял грудь напоказ, нежели скрывал ее.

Его взгляд опустился ниже, он провел ладонью по своему рту.

— Ситуацию контролируешь ты, Наталья, — его голос меня убаюкивал, я уставилась на его губы. — Скажи, чего ты хочешь.

Не успев хорошенько подумать, я сказала правду:

— Большего.

Обхватив моё лицо ладонями, он провёл большими пальцами по скулам.

— Тогда я доставлю тебе удовольствие так, как сам этого хочу. Так, как ты ждёшь от меня.

Я не понимала значения этих слов, но чувствовала, что они необходимы и крайне важны. Словно воздух.

— Но я не могу спать с тобой.

Он уронил руки, гневно сузив глаза.

— Тебя заботит лишь путь к отступлению? Тогда не волнуйся, я не трахну тебя, пока ты не будешь меня об этом умолять. Но если не сможешь устоять — значит, пеняй на себя, — он повторил мои собственные слова, сказанные ему в самолёте.

Нет мольбы — нет секса? Я смогу удержаться. Значит, всё будет под контролем.

— Что ты задумал, если не секс?

— Я буду тебе приказывать, и хочу, чтобы ты выполняла приказы буквально. — Эти грубоватые слова сопровождались вспышкой чистой похоти.

Как же сильно он в этом нуждался! Мысль о том, что я реализую его "особые нужды" лишила мой разум сопротивления, сделала тело податливым, а волю — слабой.

Он хотел мне приказывать, я тоже этого хотела.

Он притянул меня ближе, усадив себе на колени, теперь наши лица разделяло лишь несколько сантиметров, дыхание смешивалось. Он прикусил мою нижнюю губу, но тут же сгладил боль языком. Когда он накрыл мои губы ртом, я вздохнула, признавая поражение, с благодарностью принимая этот чувственный поцелуй.

Наши языки переплетались, и я смутно осознала, что мои брюки исчезли. Внезапный шок от контакта голой груди с его горящей кожей лишь сильнее меня возбудил. Севастьян по-прежнему был в брюках, на мне же оставались только трусики.

Он прервал поцелуй, сняв меня с колен.

— Ляг на спину.

Мой первый приказ. Ширина скамьи с полированной поверхностью составляла примерно полметра. Я могла достаточно комфортно на ней лежать, но подозревала, что как раз комфорт Севастьяна не слишком беспокоил. Нервно сглотнув, я откинулась назад.

Протянув руки, он стянул с меня нижнее бельё. Его взгляд замер.

Животная энергия, вспыхнувшая в этих золотых глазах, заставила моё сердце пуститься вскачь.