Поэтому он установил в приёмной круглосуточное видеонаблюдение, а запись вывел на отдельный компьютер со многими степенями защиты. И все контакты с секретаршей вёл только по телефону, разговоры тоже шли под запись. Когда же секретарша должна была войти в его кабинет, Алекс всегда включал вторую камеру. От Джонсон он камер и аудиофиксации разговоров не скрывал, говорил, что это страховка от клеветников, которые могут испортить как его, так и её деловую репутацию.
Джонсон поверила, во всяком случае, сделала вид. А Алекс решил, что она оставила глупую мысль завести роман с боссом, и опять стала разумной как прежде, поэтому меры предосторожности скоро можно будет снять.
Но оказалось, что нет.
К сожалению, уволить Джонсон прямо сейчас не позволяли законы. Алекс позвонил своему юристу, озадачил его требованием срочно найти основания для увольнения секретарши.
«Надо было тебе, идиоту, — попенял себе Алекс, — увольнять её ещё тогда. Юрист нашёл бы способ подловить её на харассменте. И хотя закон Алабамы не запрещает подчинённым домогаться босса, можно было заставить её уволиться по собственному желанию, пригрозив испортить резюме строчками о провоцировании конфликтов на рабочем месте или чем-то подобным».
Но что сделано, то сделано. Теперь проблема возникла вновь, и её надо решать.
Алекс спустился в холл, мысленно похвалив себя за то, что снял квартиру в доме, где есть живой свидетель, который видит всех его гостей. Видеозапись или аудиоматериалы можно украсть или уничтожить, но с человеком всё намного сложнее.
— Здравствуйте, миз Джонсон, — сказал Алекс. — Что заставило вас прилететь сюда? Почему вы не стали решать это по телефону?
Секретарша растерялась, такого приёма она не ждала.
— Здравствуйте, мистер Гордон, — пробормотала она. — Робертсон прислал важные документы, секретное письмо.
— Настолько секретное, что его нельзя доверить экспресс-почте? — зло сказал Алекс. — Или частной службе срочной междугородней доставки? По-вашему, я наркобарон или агент 007? Вы потратили мои деньги на ненужную поездку. Но я не буду её оплачивать. Сами сглупили, сами за это и отвечайте! Давайте письмо и возвращайтесь в Бирмингем немедленно. Завтра утром вы должны быть в офисе и сортировать свежую почту!
Джонсон посмотрела возмущённо и обиженно, она явно рассчитывала на другой приём.
Алекс добавил жёстко:
— Если вы опоздаете на работу, я вас ещё и оштрафую.
Секретарша застыла с раскрытым от изумления ртом — Гордон никогда так с ней не разговаривал.
— Мистер Гордон… — начала она, но Алекс оборвал:
— Не нравится — увольняйтесь. Сделаете это прямо сейчас — дам хорошую рекомендацию и заплачу выходное пособие.
Джонсон едва не задохнулась. Но Алекс смотрел бесстрастно, твёрдо.
Девушка овладела собой.
— Я увольняюсь. Сейчас же.
— Отлично, — ответил Алекс. — Уверен, консьерж позволит вам воспользоваться его столом и даст бумагу с ручкой, если своих нет. И верните мне ключи от офиса.
Джонсон фыркнула, отдала ключи и, договорившись с консьержем, написала заявление об увольнении. Алекс взял его и сказал:
— Рекомендацию я пришлю вам на домашний адрес по почте сегодня же. Получите вы её завтра утром. Выходное пособие будет на вашем счету через пятнадцать минут.
— Хорошо, — кивнула взбешённая Джонсон. — Прощайте, мистер Гордон.
— Прощайте, миз Джонсон.
Алекс вернулся в свою квартиру, перевёл Джонсон деньги, подписал её заявление и убрал в папку с документами. Затем позвонил менеджеру офисного здания, сказал, что уволил секретаршу, а потому надо сменить коды сигнализации офиса.
— Это невозможно, мистер Гордон, — сказал менеджер. — Но я предупрежу охрану, и офис можно будет открыть только вам в присутствии дежурного. Любое другое проникновение будет считаться взломом. А миз Джонсон больше не пустят в здание.
— Спасибо. До свиданья.
Алекс нажал на «Завершить звонок».
Теперь надо было искать новую секретаршу.
«И на кой чёрт Джонсон понадобилось устраивать проблемы, да ещё и именно сейчас?!»
Он не видел Карен уже пятые сутки.
Неутолённое желание сводило с ума. Слишком долго он довольствовался суррогатом в виде наёмных Госпожей, чтобы не привязаться к настоящей. И потому изнемогал в разлуке с ней.
Конечно, подготовка ко второму отборочному туру отняла много сил. Да и сам тур тоже.
Но Карен не захотела отметить вместе с Алексом то, что группа прошла в основной конкурс. Вежливо поблагодарила по телефону за поздравления, сказала, что ей надо отдохнуть, и отключила связь.
Алекс хотел дождаться Карен возле дома или склада, но она позвонила сама и сказала, что уезжает вместе с группой в загородный пансионат.
— Ты не хочешь меня больше видеть? — прямо сказал Алекс.
— Поговорим об этом, когда я вернусь, — ответила Карен. — Я сама тебе позвоню.
И опять нажала отбой.
Теперь Алекс ждал её звонка. И едва не раздавил телефон, так сильно стиснул его, когда тот пиликнул, возвещая, что пришло СМС от Карен.
Я в кафе «Золотой пончик». Надо поговорить. Много времени это не займёт.
Сердце тревожно сжалось. Ничего хорошего от такого разговора ждать не приходилось. «Почему? — не понимал Алекс. — Ведь всё было отлично!»
Он написал «Сейчас приду», торопливо привёл себя в порядок и бросился в кафе, которое было на соседней улице.
— Здравствуй, Карен, — сел он за стол. — Отлично выглядишь.
Это было ложью. Выглядела Карен напряжённой и нервной.
— Только не надо этого, — отрезала Карен. Она жёстко посмотрела на Алекса и сказала: — Я, конечно, малограмотная деревенщина, и особым умом не отличаюсь, это видно любому и каждому за милю.
Алекс хотел возразить — кем-кем, а деревенщиной и глупышкой Карен не позволила себе стать, но она прервала:
— Сначала скажу всё я. Твоя очередь будет после. Если найдёшь, что сказать.
Она перевела дыхание и проговорила твёрдо:
— Итак, я не леди с умом и образованием, но и не круглая дура. Поэтому, когда мной манипулируют, вижу сразу.
Алексу показалось, что остановилось дыхание.
— Я…
— Ты манипулировал мной. Я могу согласиться, что есть вещи, которые надёжнее и проще продемонстрировать наглядно, чем объяснить. Но сразу после того, как это произошло, ты должен был извиниться за манипуляцию и дать обещание никогда больше этого не делать, а всё обсуждать.
— Кари, я…
— Замолчи! Я ждала этих слов на утро после нашей ночи. Но ты молчал. Я говорила себе, что тебе трудно решиться, и ты скажешь мне это вечером. Но и вечером ты заговорил о новой ночи, а не о том, о чём должен был. Я подумала, что тебе нужно больше времени, чтобы решиться, и ждала ещё три дня, а ты говорил только о сексе.
— Я говорил, что люблю тебя! — возмутился Алекс.
— Ты хотел и дальше делать из меня свою удовлетворялку! — разозлилась Карен. — Но поищи для этого другую девушку. Возможно, тебе попадётся дура, которая этого не видит. А ещё лучше, найди такую, которой нравится, кода ею манипулируют. Это будет честно.
Карен оставила деньги за кофе и пошла к двери.
Алекс бросился за ней. Карен резко обернулась и отчеканила:
— Никогда больше не подходи ко мне. Или я позову полицию.
Алексу будто тисками сдавило грудь, он замер.
А Карен ушла.
Алекс снова остался один.
* * *
Элина сидела на своей кровати в комнате девушек и устало смотрела на Лайзу:
— Он женат! Какие могут с ним отношения?!
— Он сказал, что жена не может его удовлетворить. Она фригидная, карьерная и консервативная.
— Почему же он с ней до сих пор не развёлся? — ядовито поинтересовалась Элина.
— Тогда возникнут огромные сложности с разделом имущества.
— Так он шлюх, — сказала от дверей Карен. — Спит с нежеланным человеком ради денег или социального статуса.
— Не смей так о нём говорить! — взвилась Лайза. — Ему надо всё подготовить.
— И сколько лет он готовит?
— Восемь с половиной, — сказала Элина. — Я видела Лайзу, когда она входила в отель с мужем моей одногруппницы из колледжа. Они поженились студентами, после диплома жили в Шрифпорте и недавно переехали в Нью-Орлеан.
Карен села на свою кровать.
— В принципе, в полигамии нет ничего плохого, но лишь только в том случае, если все участники союза полигамны одинаково. Например, муж и жена любят друг друга, у них семья и дети, но некоторые области сексуальных потребностей они удовлетворяют на стороне, потому что их вкусы в этой зоне не совпадают. Они договариваются об открытом браке, встречаются с кем-то только для секса и не спрашивают, с кем. Или наоборот, возбуждаются от выслушивания рассказа о похождениях и выполняют супружеские обязанности с удвоенным пылом. При этом любовникам и любовницам они прямо говорят, что предлагают им просто хороший секс и ничего кроме секса, поэтому верности от них не ждут и не требуют. Вот при таких условиях в полигамии нет ничего аморального или грязного, а сами отношения могут быть и прочными, и длительными. Ведь секс — это прекрасно.
