— С Джейми?
Вот ведь…
— Вам не нравится?
— Нравится.
Ты как-то совсем растерялся. Наверное, даже признание того, что он что-то к тебе чувствует, не было бы сейчас таким желанным, как это слово.
— Почему, черт возьми?
— Джеймсом звали моего деда. Я никогда не думал об этом имени в таком ключе, но если вы прочли его на коробке и оно вас устраивает, то это, наверное, хорошо.
А оно было на ней написано? Ты узнаешь это позже, но, черт возьми… Какой же он замечательный. Теперь, понимая это, ты вцепишься в него мертвой хваткой. А может, завтра снова ударишься в отрицание своих чувств. Ну кто это может знать? Сейчас главное — ребенок. Очень важная часть тебя, его, вас…
— Врача! — заорал ты в панике. — Немедленно!
Он встал.
— Что-то случилось?
— Просто позвоните ему, черт возьми!
Он усмехнулся.
— Вы точно меня любите? Больше похоже на…
Ты просто уткнулся носом в его грудь и взмолился:
— Пожалуйста, позвоните.
***
— У беременных женщин случаются беспочвенные истерики и приступы паники, — разъяснял Снейпу несчастный доктор, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть зевок.
Ты сидел, чувствуя, что на тебя смотрят, как на полного идиота, но причину своих страхов объяснить не мог. Не сказать же: «Я два часа был мужчиной и не знаю, как это могло отразиться на состоянии младенца». Оборотное зелье, например, не было противопоказано беременным, но это оно, а не та сомнительная гадость, которую приготовил Джордж. Впрочем, ультразвук не показал никаких отклонений, ты вздохнул свободнее, но ровно на те пять секунд, пока не вспомнил, что именно в панике наговорил Снейпу. Особых сомнений в собственных чувствах у тебя не было, но ты бы скорее заклеил себе рот особо надежным клеем, чем согласился признаться в них. Как вам теперь быть? Ты даже взглянуть на профессора не мог, где уж тут обсуждать что-то!
— Может быть, есть какие-то безопасные успокоительные средства?
Ты бы объяснил этому ублюдку, что любовь таблетками не лечится, но для этого пришлось бы перестать краснеть и безостановочно есть лакричные помадки.
— Я выпишу вам рецепт.
— Отлично.
Охренительно здорово. Снейп нашпигует тебя успокоительным, как рождественскую индюшку, и тогда его существование станет вполне комфортным. Ты будешь есть, спать и любоваться облачками в состоянии полного умиления от созерцания мира вокруг. Или как там эти микстурки действуют? Фанат салатовых пилюлек в этом, наверное, разбирается лучше.
— Я не буду пить никакое успокоительное. Истерик больше не предвидится. — Ты встал. — Доктор, спасибо, что пришли ради меня ночью. Я подожду в машине. — Последние слова ты адресовал ботинкам Снейпа.
Чертов садист продержал тебя на холодной улице полчаса, а, наконец выйдя из клиники, сказал:
— Рецепт я все же взял.
Ты нахмурился.
— Сами и пейте эту гадость.
Снейп кивнул.
— Если вы и дальше будете так себя вести, мне придется.
Стало немного стыдно. Да что врать — прилично стыдно, и уже привычно затошнило от презрения к себе. Создал же господь такого придурка! Ведь у вас все было почти хорошо, а теперь вот снова через задницу.
— Я извиняюсь.
Ты открыл дверь машины ключами, которые он тебе швырнул.
— За что именно? — уточнил Снейп, садясь на пассажирское сидение. — Мне нужна конкретика. Вы виноваты в том, что я час проторчал у двери в ванную, а вы просто молчали, не отвечая на вопросы, даже когда я грозился ее выбить?
— А вы грозились?
Он нахмурился.
— Издеваетесь? Все это какая-то извращенная пытка? Я категорически отказываюсь вас понимать, Саша. Сначала вы от меня бегаете и непонятно на что злитесь, потом заявляете…
Снейп осекся. У него это тоже в голове не укладывалось? Хоть какое-то утешение для твоей порядком потрепанной души.
— Неважно. Просто забудьте о том, что я сказала.
Он протянул руку.
— Верните. — Ты с удивлением взглянул на свои сжатые в кулак пальцы. Неужели так и держал в руке его подарок, пока одевался и ехал всю дорогу до клиники? Словно наделил это кольцо какой-то силой оберега. Так выжимал из него свою удачу, что даже расцарапал камнем ладонь. — Давайте, — потребовал Снейп.
И какого черта у тебя дрожали руки? Вложив кольцо ему в ладонь, ты тут же испытал странное желание его отнять. Это была значительная вещь, ею вы ознаменовали первое по-настоящему важное для вас двоих событие. Тебе не должна остаться на память только коробочка с верным именем. Не в ней заключено было нечто важное для профессора.
Снейп опустил стекло и резко взмахнул рукой, судя по всему, выбрасывая кольцо в ухоженные кусты вокруг клиники. Ты заорал от гнева:
— Зачем?!
Он равнодушно пожал плечами.
— Не вижу смысла хранить то, что никогда никому не пригодится. Ведь все неважно? Мне только и нужно, что забыть?
— Неправда! — прохрипел ты. Это мгновение было вам дорого. — Вы чертов идиот, я вас так ненавижу, что хочу… — Убить? Ударить? Поцеловать, зло кусая его сжатые губы? Ни один из вариантов не был правильным.
Ты выскочил из машины и бросился к кустам, упал на колени и принялся руками разводить в стороны ветки. Черт! Ну как в свете уличных фонарей было разглядеть такую маленькую, но ужасно нужную тебе вещь? Потому что в ней была заключена часть его сердца, та единственная, которой ты реально мог завладеть.
— Саша. — Хлопнула дверца, Снейп тоже вышел на улицу.
— Оставьте меня в покое…
— Саша… — Ты обернулся. — Я лжец. — Он чуть наклонился, протягивая тебе руку. На ладони лежало кольцо. Ты потянулся за ним, но Снейп снова сжал пальцы и спросил: — Вы выйдете за меня?
Невозможные слова. И какого хрена не он, а ты при этом стоял на коленях? Хотя чего еще ожидать от Снейпа… Но какого черта он вообще творит?
— Зачем?
Он понял вопрос, но предпочел издевку:
— А по каким причинам люди женятся? Вы ждете от меня ребенка, устраиваете истерики, как подобает уже состоявшейся супруге. То любите меня, то ненавидите. Вполне нормальные, зрелые отношения. Как порядочный человек, я обязан предложить вам их узаконить.
Ты ударил его. Снизу, кулаком, прямо в его костлявую челюсть. Почему? Ну, согласиться с его словами было невозможно, а «нет» Снейп не заслуживал. Слишком много проблем в его жизни уже было связано с одним отказом. Ты не хотел плодить новые, но даже если бы заставил себя, не смог бы сыграть в равнодушие. Поцелуй? Вы толковали их как неумелые шаманы, да и что притворяться паинькой, за обман хотелось ему как следует вмазать. Ты ведь наверняка позволишь Снейпу избить себя, если твоя ложь однажды раскроется. А пока было замечательно, что от неожиданности он выронил кольцо, и ты, схватив его, бросился прочь по улице.
Он догнал тебя, рывком развернул к себе, хорошенько встряхнул, уже занес было руку для пощечины, но сдержался. И ты, прижимая кулак к груди, спросил:
— Вы любите меня?
— Нет, черт возьми!
— А я вас?
Он покачал головой.
— Определенно не сейчас.
Это была правда. Когда его глаза сверкали бешенством, а тебя трясло от смеси гнева и паники, все было намного проще. Он наклонился, ты приподнялся на цыпочки. Нос Снейпа неудобно вжался в твой нос, а руки бесцеремонно легли на задницу. Но все это было исключительно побоку, потому что от поцелуя под тобой шатался асфальт. Кто-то кого-то волоком дотащил до машины. Ты возился с сидениями, одновременно стягивая с него рубашку. Удар коленом о рычаг переключения скоростей сопровождала ругань и поцелуи. Жестко, неудобно, какими-то урывками… Слишком страстно. Ты думал, что так не бывает у вменяемых людей. Но разве вы были здоровы? Беременный Гарри Поттер и посещающий психоаналитика Северус Снейп, готовый на нем жениться. Ладно, не совсем на нем, но тебе на это было наплевать. Как и на то, что кто-то трогал твою грудь, ласкал языком пупок и, в конце концов, оказался своим членом в месте, для этого предназначенном. Только голова кружилась, учащенно билось сердце, и ты гладил Снейпа по спине кулаком, потому что разжать пальцы и выпустить кольцо так и не смог. Потом была вспышка. Непонятная, чуждая твоему сознанию, и ты поплыл. Звезды за окном из точек превратились в светящиеся линии. Пятка врезалась в руль, и машина заорала, глуша твой собственный стон.
