Секс с любимой — это песня, с нелюбимой — тяжкий труд.
Никто не умирает от недостатка секса. Умирают от недостатка любви.
Маргарет Атвуд
Секс — утешение для тех, кто не нашёл любовь.
Габриэль Гарсия Маркес
Последнее время нам усиленно навязывается всё американское. И, как показывает практика, это либо не приживается на нашей почве в силу иного менталитета наших сограждан, либо приобретает какие-то деформированные формы.
Для американцев нет ничего особенного, если мужчина или женщина, прежде, чем вступить в интимную связь, спрашивает: «Ты хочешь секса или отношений?» Как говорится в американских фильмах: «Ничего личного!»
Эмоционально выхолощенные отношения — вот как это называется.
Не случайно такие направления в психологии как бихевиоризм и необихевиоризм, рассматривающие человека как биологическую машину (или биокомпьютер), появились именно в США.
Циничный вопрос: «Ты хочешь секса или отношений?» — в устах нашей соотечественницы или соотечественника звучал бы дико. Мы традиционно не отрываем секс от межличностных отношений.
Разумеется, бывают случаи, когда мужчина и женщина вступают в интимный контакт вроде бы всего лишь ради секса. И всё же хотя бы один из них в глубине души надеется, что это во что-то выльется. В нечто большее, чем просто кратковременное взаимодействие в постели.
Несчастны люди, руководствующиеся лозунгом «Секс ради секса»!
Дабы не повторять чужих ошибок, давайте оценим эволюцию взглядов на сексуальность с точки зрения американских учёных. И, разумеется, сделаем соответствующие выводы.
Сексологи Сэмюел и Синтия Джейнус, проведя широкомасштабные исследования, отразили их результаты в своём докладе «Американцы и секс». С некоторыми результатами их работы я вас познакомлю.
В бурные 60-е годы во всех сферах жизни царила атмосфера перемен. В эти годы в США взрослело поколение целеустремлённых людей, которым были тесны морально-нравственные и поведенческие императивы старшего поколения. Рождённые родителями, испытавшими лишения во время последствий «Великой депрессии» и Второй мировой войны, эти дети росли более активными и требовательными. Их называли детьми первой волны «Бэби бума» — послевоенного всплеска рождаемости. Они были желанными детьми, и казалось, что ни их родители, ни нация не способны отказать этой молодёжи в любых материальных благах. А потому в американском обществе стал популярен девиз: «Максимум от жизни — сейчас!»
Вслед за поколением, которое можно условно назвать «Сейчас!», пришло эгоистичное поколение, которое американские учёные назвали поколением «Мне!». Молодые люди этого поколения верили, что имеют право получить всё, что хотят. Они ориентировались на достижение своих личных, пусть даже узкоэгоистичных, целей любым способом.
Шли годы, менялись социальные условия. Претерпевали изменения и сексуальные отношения. В сфере взаимоотношений мужчины и женщины стали появляться новые понятия: «страх сексуальной неудачи», «открытый брак», «суррогатный секс», «свинг»{3}. Сексуальные издания открыто продавались в газетных киосках на каждом углу, несмотря на протесты некоторых приверженцев старых традиций.
Всё это происходило в США и других странах Запада (или, как их ещё называют — в странах Евро-Атлантической цивилизации).
В нашей стране в это время по-прежнему царили традиционные взгляды на взаимоотношения полов: признавались лишь гетеросексуальные отношения, а однополые связи, мягко говоря, не одобрялись, порицались беспорядочные половые связи, адюльтер и развод, а в целом установка была на крепкую моногамную семью. И многое делалось для того, чтобы укрепить институт брака. Даже известный лозунг: «Семья — ячейка общества», — который в советские времена вызывал лишь усмешку, теперь, когда институт брака расшатывается и изнутри, и извне (благодаря гомосексуалам и другим приверженцам нетрадиционного секса, а также феминисткам — и отечественным, и импортным), ныне вновь приобрёл актуальность.
Столько одиноких мужчин и женщин… Столько несчастных мужчин и женщин… Столько людей, не удовлетворённых и своей сексуальной жизнью, да и жизнью вообще…
Говорят, в СССР «секса не было»… Был, конечно же, был! Но не было массовой секс-индустрии. Не было такого агрессивного нашествия западных шаблонов, ориентированных на коммерциализацию всех сфер жизни. И даже сексуальной. И никогда не пропагандировался гедонизм{4} — как это делается сейчас. К сожалению.
А вот в США, а затем и в других странах Запада, появились телевизионные шоу эротического характера: конкурсы девушек в мокрых футболках, манекенщиц в прозрачном нижнем белье, показ бюстов и фаллосов, значительно более впечатляющих, чем те, которыми могли похвастаться легендарные звёзды стриптиза. Отрывки из порнофильмов и рекламу сексуальных аксессуаров стали показывать по общедоступному телевидению.
В атмосфере откровенной сексуальности и гедонизма любовь стала казаться анахронизмом, находящимся под угрозой исчезновения.
Любовь, которая долгое время имела уникальную ценность, была отражением свободы выбора и высшим проявлением индивидуальности, уступила место эмоционально выхолощенному сексу ради секса.
Люди занимались сексом просто потому, что это было приятно или казалось подходящим занятием. Сексуальная активность стала формой вечернего развлечения, придя на смену традиционному ужину и посещению шоу. Шоу на дому! Шоу на двоих!
Встречи на одну ночь и одноразовый секс, которые когда-то считались постыдным проявлением сластолюбия, стали обычным явлением. А дельцам это приносило коммерческую прибыль. В американских магазинах товаров смешанного ассортимента стали продаваться наборы на одну ночь. За небольшую цену можно было купить всё необходимое: зубную щётку, эликсир для полости рта, презервативы, одеколон, одноразовую бритву для мужчин или пару трусиков для женщин.
Юноши и девушки вступали во взрослую жизнь, не ища постоянных эмоциональных привязанностей, к которым прежде всегда стремились молодые люди.
Отсутствие привязанностей вдруг стало цениться! А некоторые циники даже утверждали, что провести целую ночь с одним человеком — это уже слишком большая привязанность!
Неспособность к длительным привязанностям — проявление эмоциональной ущербности.
Молодые люди привыкали к новым проявлениям сексуальности в мире одноразовых продуктов и отношений. Ничто не считалось вечным, в том числе и интимные отношения. Торжество подобных взглядов ознаменовало самый разгар так называемой «первой сексуальной революции».
Когда в семидесятые годы повзрослели дети второй волны «Беби-бума», взаимоотношения между людьми (в том числе и сексуальные) перешли на новый уровень. Строя свою жизнь на фундаменте, заложенном их старшими сёстрами и братьями, поколение «Мне!» выбрало своим девизом популярную фразу: «Мы хотим всего!».
Сексуальное экспериментирование стало выходить из подполья. Стало модно практиковать сексуальные эксперименты и иметь много сексуальных партнёров. Промискуитет{5} больше не считался аморальным.
Между прочим, промискуитет был свойственен первобытным народам… До настоящего времени он считается сексуальной девиацией и свойственен примитивным личностям с расторможенными влечениями, а также людям с синдромом донжуанизма.
Идеи первой сексуальной революции завоевали и сторонников старшего возраста, особенно после того, как в 1972 году Джордж и Нэнна О'Нейллы опубликовали свою книгу «Открытый брак». О'Нейллы считали приемлемыми любые внебрачные сексуальные похождения мужа и жены, при условии, если супруги сообщают о них друг другу.
Стремительно возрос уровень разводов, частично за счёт того, что многие люди, долгие годы мирившиеся с постылыми супружескими отношениями, стали настаивать на своих личных правах.
Вдруг оказалось, что тысячи взрослых людей, только что получивших развод, видят в молодёжи образцы сексуального поведения. Возможно, как предполагают американские сексологи, они завидовали ничем не ограниченной и открытой сексуальной активности молодого поколения. Как бы то ни было, эти свежеразведённые немолодые американцы, а также женатые люди преклонных лет стали перенимать модель сексуального поведения молодёжи.
Гедонизм правил бал! Общество вовсю наслаждалось радостями секса.
В недрах уже идущей первой сексуальной революции стала вызревать революция вторая.
В атмосфере торжества установок на получение плотских удовольствий «здесь и сейчас» некоторые эмансипэ почувствовали себя обделёнными. Выбирали их (а, скорее всего, не выбирали — оттого и бунт), а им хотелось активно, «по-мужски» выбирать самим. Собственное «подчинённое мужчине положение» казалось им унизительным.
