Мне вспоминается строка из поэмы Уильяма Йитса,[10] который спрашивал:
«Как отличить танцора от танца?» Ответ: «Никак». Так как же может сам танцор или танцовщица провести границу между собственным опытом танца и самим танцем? И снова мы приходим к выводу, что такой границы не существует. То же относится и к бою.
На этом уровне техника и стратегия должны применяться для сражения с самими движениями и намерениями противника. При этом вы не должны идти напролом, противопоставляя его атаке слишком большие усилия, но и не должны постоянно отступать. Гибкий как пружина, боец становится дополнением энергии противника. Осознав и пережив этот переход энергии, мастер уже не может отделить себя ни от своего соперника, ни от боя. Он больше не сражается и не сопротивляется, он просто сливается с другой половиной, создавая единое целое, общий танец. Боец и бой обретают качество неделимости, где нет места для собственного «я» и бой разрешается сам по себе, в соответствии с природой.
Это уровень развития, который невозможно ни предугадать, не предвидеть, он должен раскрыться самостоятельно, изнутри. На него невозможно выйти просто изучая все больше и больше техник. Здесь нужно достичь совершенно нового измерения восприятия — при котором суть вещей кажется гораздо проще.
Брюс Ли полностью отвергал идею о том, что в основе обучения лежит процесс простого накопления. Мастерство достигается не путем обретения все больших знаний, но благодаря отбрасыванию прочь второстепенного. Скульптор, работающий с камнем (в отличие от того, кто работает с глиной), очищает его с помощью своего резца от всего ненужного и таким образом открывает форму, скрытую внутри материала. Развивая эту аналогию, Брюс всегда говорил об ударах как об «инструментах».
Брюс находил обучение «с нуля» как трудным, так и угнетающим процессом. Искусство джит кюн до являло собой концептуальный подход — философию. Оно было полезно опытным бойцам, желавшим продвигаться дальше в своем развитии.
Глава 12. Ученик — Мастер
Переменив в течение месяца несколько временных пристанищ, Брюс Ли открыл свою третью школу в феврале 1967 года на Колледж-стрит, 628, в Лос-Анджелесе. Институт располагался в анонимном доме, без всяких вывесок (точно так же, как и Институты в Сиэтле и Окленде). По распоряжению Брюса никакие случайные посетители туда не допускались. Чтобы полностью защититься от посторонних взглядов, оконные стекла были закрашены красной эмалевой краской. Дэн Иносенто был назначен ассистентом Брюса, и в школу допускались только те, кто могли доказать свой талант. Если Брюс находил, что новый ученик имеет достаточные навыки или может использовать то, что ему предлагают, то готов был учить его бесплатно.
Джери Потит, один из первых лос-анджелесских учеников, вспоминает: «У меня не было лишних денег, и я не мог платить за тренировки. Брюс написал мне письмо: "Приходи к нам, забудь пока об оплате. Заплатишь, когда сможешь, ты искренен, а это главное"».
Брюс убедил своих учеников проводить тренировки в обычной одежде, так как скорее всего они будут одеты именно так, если будут втянуты в драку. И хотя он любил свободную, дружескую обстановку, Брюс умел быть строгим, если того требовали обстоятельства. Однажды он обратился ко всему классу со словами: «Я знаю, что вне школы мы друзья и я для вас «Брюс». Но здесь называйте меня сифу. Дисциплина должна быть и при неформальных отношениях. Если бы такая школа находилась в Китае, то многие ученики недосчитались бы передних зубов».
При изучении классических искусств единоборства от ученика требуется не только развитие силы, но его искренность и терпение проверяют тем, как долго он может простоять в широкой и глубокой «позе всадника». Но Брюсу подобная практика казалась далекой от реальной ситуации боя, и он считал ее столь же бессмысленной, как и «обучение плаванию на суше».
Однако в течение первых месяцев тренировки ученики проходили подобный испытательный период. Занятия по изнуряющей физической подготовке проводились систематически, и только немногие могли выдержать их до конца. Серьезное учение проводилось только для тех, кто оставался.
Дэн Ли, работающий ныне инструктором по тайцзи, в 1967 году был инженером и одним из первых учеников лос-анджелесской школы Брюса. «Частью высоких стандартов, которые соблюдал Брюс, — вспоминает Дэн, — была индивидуальная программа физической подготовки. Он смотрел на тебя и видел, над чем тебе следует поработать в первую очередь. Он знал свое дело и очень тяжело работал сам. Это был один из самых уважаемых мною людей. Он был прямолинеен, очень целеустремлен, но в первую очередь — честен. Он не припрятывал от нас никаких ударов».
Последнее замечание Дэна Ли было несколько двузначным. Борясь за дисциплину в классе, Брюс также старался обуздать свой вспыльчивый нрав. Однажды вечером после занятий Дэн Ли, Дэн Иносенто и Брюс собрались на кухне у Брюса. Брюс достал боксерские перчатки и предложил Дэну Ли обменяться парочкой ударов. Они немного побоксировали, и Дэну удалось «достать» Брюса. Тогда Брюс принялся за Дэна Ли всерьез и, как вспоминает Дэн Иносенто, «сломал ему челюсть, нанеся серию коротких прямых ударов, и не прекращал бить, пока тот не свалился на пол. Он нанес около пятнадцати или двадцати ударов, по крайней мере, мне так показалось. Все произошло невероятно быстро. Но он при этом контролировал удары».
«Да, все это было именно так, — подтверждает Дэн Ли. — Сколько воды утекло с тех пор! Мне повезло, что я работал с Брюсом».
«Но у Брюса был один недостаток, — прибавляет Дэн Иносенто, — это его характер. Он объяснял свою вспыльчивость тем, что вынужден спешить обучить людей, чтобы получить нужный результат».
У Брюса не было возможности тратить столько времени на закладку той базы, которую он в свое время получил в Гонконге. Он просто не мог обучать людей упражнениям с приклеивающимися руками, чтобы те развили необходимое внимание. С того момента, как ученик появлялся в двери, Брюс начинал работать с ним на высшем уровне. Если у того не было необходимой подготовки, ему приходилось очень нелегко.
И все же Брюс умел проявить сострадательность. «Я был в спортивном магазине с Брюсом, — вспоминает Дэн Иносенто, — и вдруг увидел нужный мне набор гантелей. Я порылся в карманах, и оказалось, что у меня с собой только двадцать долларов. Брюс сказал, что раз уж пришел сюда, то, наверное, возьмет набор гантелей для Брэндона. Я подумал: «Он немного торопится. Брэндон слишком мал, чтобы работать с гантелями». Позже, когда мы зашли ко мне, Брюс сказал: «Я купил этот набор для тебя. Так что можешь начинать качаться». Я чуть не заплакал от его щедрости».
Оклендская история повторилась и в Лос-Анджелесе; сразу же после открытия школы двое местных мастеров рукопашного боя захотели сразиться с Брюсом. Брюс объяснил задирам, что те прерывают его занятия, и если они так хотят драться, то им придется дождаться конца урока. Он быстро перегруппировал класс, так, чтобы Дэн Ли, один из лучших учеников, оказался прямо перед конкурентами. Во время перерыва в занятиях Брюс лениво подошел к гостям и сказал, что если те до сих пор хотят драться, то могут вначале испробовать себя на одном из учеников. Гости вежливо отклонили предложение и удалились.
Брюс применил здесь новый вид стратегии — «искусство побеждать без боя», как говорил Дэн Ли.
Так как Брюс мог вести только маленькие классы, он решил увеличить свой доход, проводя индивидуальные занятия с людьми, которые могли заплатить по 50 долларов за урок.
Джэй Сербинг уже свел Брюса Ли со Стивом Мак-Куином, знаменитым киноактером, ставшим первым из «прославленных» учеников Брюса. То, что Брюсу также удалось привлечь для специальных тренировок многих профессиональных бойцов, в том числе и нескольких чемпионов по каратэ, говорило о его растущей репутации.
Каратэ пришло в Америку благодаря американским военным, находившимся на Дальнем Востоке во время Второй мировой войны и обучившимся там этому искусству. Первая американская школа каратэ была открыта Робертом Трайсом в 1946 году. Десятью годами позже каратэ было популяризировано Эдом Паркером, организовавшим тот самый чемпионат на Лонг-Бич, на котором ценители восточных единоборств «открыли» для себя Брюса. С тех пор даже западные учителя старались изо всех сил как можно точнее придерживаться классических восточных традиций, которые они передавали своим ученикам. Отбросив в сторону традиции, Брюс открыл новую страницу в истории развития боевого искусства. Традиционно смешение различных боевых стилей не получало одобрения мастеров. Но положение изменилось, когда Чак Норрис смешал корейские и японские приемы и доказал преимущества нового стиля.
