Вряд ли стоит повторять, что отношения с другими людьми неразрывно связаны с нашими отношениями с самими собой. Другие люди функционируют как зеркала, отражая нас обратно такими, каковы мы есть. Матери отражают своих малышей, терапевты — пациентов, а партнеры — друг друга. Мы даже используем это как технический прием в психотерапии. Он называется — что неудивительно — отражением .
Его цель — организовывать чувство «я» и реальности у пациента. Когда терапевт отражает сильные стороны пациента — так называемое позитивное отражение, — это оказывает благотворное воздействие. Неудивительно, что пациентам подчас кажется, что они влюбляются в своих терапевтов.
Отражение психологически поддерживает наше существование. В мире внеличностных взаимодействий тот факт, что кто-то хочет поглубже заглянуть в тебя, создает мощное переживание. Величайший комплимент — это когда тебя по-настоящему видит другой человек. И если тебя встречают с любовью и восхищением, это очень мощный фактор поддержки. Именно в этом кроется истинная «особость» — в контакте , а не в индивидууме.
Мы инстинктивно хотим позитивного отражения. Это важная часть природы человека как социального существа, и ее не следует путать с признаками нарциссизма. Нарциссизм действительно может развиться, если эта потребность чрезмерно развита, и методы отражения могут быть использованы для манипулирования: этот блестящий навык применяли и применяют многие знаменитые соблазнители. Они идут дальше поверхностной лести, проницая человеческую сущность и отражая ее многочисленные слои в позитивной манере («О, я вижу в вас печаль — и как же она прекрасна!»).
Проблема заключается в том, что, когда человек становится настолько зависим от отражения как источника информации о себе, утрачивается всякая мера самооценки. В какой же момент эффект отражения стяжает такую власть, что превосходит собственное чувство «я» человека? Когда начинаешь задумываться над вопросом, достаточно ли тебя?
Чарлз перестал отражать Келли, и в результате ее чувство «я» как особенной, прекрасной и любимой женщины оказалось под угрозой. Я хотела побудить ее держаться за свое представление о себе даже в отсутствие знаков внимания со стороны любимого мужчины и верить, что ее ценность не зависит от его капризов .
Чарлз и Келли начинали с особого контакта. Но они утратили всякую перспективу реальности, увязнув в собственной драме. Теперь у Келли возникла фиксация на вопросе о том, почему Чарлзу внезапно приспичило любоваться другими женщинами, и она боролась с моими попытками перенаправить ее внимание на нее саму.
* * *
Однажды вечером за ужином с подругами, сидя в модном ресторане Нижнего Ист-Сайда за большим круглым столом, я спросила:
— Девчонки, а вы сходите с ума, когда ваш парень заглядывается на других девушек?
Последовала жаркая дискуссия с кучей уличений друг друга в мнительности и их опровержений. Одни девушки говорили, что они не против, если их парни стреляют глазами, это естественно, и они не чувствуют в этом угрозы для себя. Другие объявили, что и сами посматривают на других девушек или принимают участие в этом развлечении, первыми указывая на красивых женщин, если только оно не слишком затягивается. Третьи считали, что такое поведение в лучшем случае говорит о невоспитанности, а в худшем — о дурном вкусе.
На одну из моих близких подруг, которая тоже была с нами, все «ужастики» об изменах, которые я приносила домой из офиса, обычно не производили никакого впечатления. Она всегда смотрела на меня таким особым взглядом, словно говоря: «Ах ты, бедняжка, ничего-то ты не понимаешь!»
В тот вечер она рассказала нам, что черпает утешение в совете «не напрягаться», который дал ей бывший бойфренд: «Мужчина думает о сексе весь день. Он представляет, что трахается с каждой женщиной, которую видит. Со своей секретаршей, с той толстухой, что стоит перед ним в очереди на почте, с матерью своего лучшего друга, с девчонкой, стоящей за стойкой в „Старбаксе“, с розовыми волосами и татушкой на шее, со своей бухгалтершей ростом метр с кепкой и со всеми актрисами на телевидении».
Каким образом это ее утешает — выше моего понимания!
— Когда я со своим бойфрендом иду на романтический ужин, я не хочу, чтобы он представлял себе, как выглядит без одежды наша официантка, — возразила я.
— Важно то, что он не действует в соответствии со своей фантазией, — возразила она. — Это единственное, что имеет значение.
— Ну, моему эго это не больно-то помогает, — парировала я. — Я хочу быть самой красивой и желанной женщиной, какая когда-либо попадалась на глаза моему бойфренду. Я хочу, чтобы он был настолько очарован, что даже не замечал официантку, которая стоит, потряхивая своими выдающимися сиськами прямо у него перед глазами, и спрашивает: «Что я могу сделать для вас сегодня вечером?»
* * *
Учитывая, что мои подруги были свидетелями некоторых сцен ревности, разыгрывавшихся между мною и Рами, все мы понимали, кто тут у нас «мисс Мнительность», но у меня было ощущение, что речь в данном случае не только обо мне. Да, я вылила на Рами ведро воды, но что можно сказать насчет мужчины, который намеренно провоцирует свою подругу на такую реакцию?
Настало время одиночного сеанса для Чарлза. Я хотела выяснить, какое «вознаграждение» он получает для себя, когда заставляет Келли ревновать. Кроме того, мне и для себя самой нужны были кое-какие ответы.
— Келли всегда привлекает внимание, — объяснил Чарлз. — Парни западают на нее у меня на глазах. И ей это нравится — даже тогда, когда она знает, что я рядом, истекаю по ней слюной, чувствую себя счастливчиком, потому что я с ней. Ненавижу это чувство! И к черту его: теперь я поменялся с ней ролями.
— Но что именно вы хотите ей внушить таким способом?
— Что есть и другие женщины.
— И вам от этого приятно?
— Да, если честно. Я чувствую себя намного лучше. Пусть немного поборется за мое внимание. Пусть думает, что у нее есть соперницы, — Чарлза так и распирало от чванливой гордости.
— И что вы хотите, чтобы она при этом чувствовала? — спросила я, начиная раздражаться.
— Пусть считает, что ей повезло , что я рядом. Пусть ценит мою любовь.
— А она говорила вам, что́ чувствует?
— Злится.
— Я не слышу в этом слове одобрения, Чарлз. А ведь вы вроде бы хотите, чтобы она вас ценила и одобряла. Вы постоянно заставляете ее подвергать сомнению собственную ценность — вместо вашей. Вы хотите чувствовать себя стабильным, контролирующим ситуацию, защищенным — но за ее счет.
— Но ведь я же ей не изменяю. Это безвредно.
— Думаю, нам нужно найти лучший способ справляться с вашими страхами в отношениях. Что вы чувствуете, когда мужчины уделяют много внимания Келли?
— Я чувствую себя ничего не значащим. Не могу не задаваться вопросом, что в этих парнях есть такого, чего нет у меня.
— Ладно, Чарлз, до меня дошло, — сказала я. — Вы не хотите потерять Келли. Но вы не должны прибегать к манипуляции ею, чтобы лучше относиться к себе.
Я предложила в следующий раз, когда ему захочется манипулировать Келли, сделать глубокий вдох, связаться со своим «я» и сосредоточиться на собственной ценности.
— Я хочу, чтобы вы попытались сделать следующее: сконцентрируйтесь на одобрении этого страха. Этот страх означает, что вы любите Келли и не хотите ее потерять. Это хорошо! Постарайтесь сосредоточиться на том, чтобы превратить свой страх в благодарность за ваши особые узы. Связь, которой больше нет с Келли ни у кого на свете.
— Я так понимаю, что я разрушаю эту связь?
Чарлзу хотелось пойти коротким путем. Он обнаружил, что манипуляция эго помогает ему лучше относиться к себе. Более того, он может наказывать Келли за свою собственную неуверенность, вместо того чтобы разбираться с отношенческими тревогами, которые преследовали его годами.
Я надеялась, что теперь, столкнувшись лицом к лицу со своими тревогами, Чарлз сможет по-настоящему поработать над переменами. Он уловил общую концепцию, и мне было ясно: он почувствовал, что сможет достичь этой цели.
Но большая проблема, с которой мучаются все пациенты в психотерапии, заключается в том, что эмоциональные перемены не совершаются, если просто поговорить о них на одном-двух сеансах или поплакать. Нет никакого магического средства, благодаря которому вся боль уходит навсегда. Это происходит благодаря непосредственной и постоянной тренировке и программированию новых способов работы с эмоциями, которые возникают снова, и снова, и снова.
* * *
Чарлз сообщал о медленном прогрессе в течение следующих нескольких сеансов, а потом привел с собой Келли. Я думала, что мы будем обсуждать, как разобраться с проблемами ревности, но у Келли был на уме иной план.
