КЬЯРИНА (послушав песню, замечает): Молодец, какой у вас прекрасный характер.
ФИЛУЧЧО. Любая неприятность исчезает, как только беру в руки мандолину. А не то, давно пропал бы. У меня же две лавки на плечах: одна здесь, другая в Сальватор Роза. Даже по ночам спать не всегда спать приходится.
КЬЯРИНА. Не приходится?
ФИЛУЧЧО. Да, тревожусь о маме, она старенькая у меня. Как умер мой отец, удалилась от людей. Только дом и церковь. Так и не захотела снимать траур. А папа скончался десять лет назад.
КЬЯРИНА. Никогда не встречала ее.
ФИЛУЧЧО. Она вовсе не выходит из дома, я уже сказал. Только вечером в церковь. Занимается домом, вышивает, гладит, готовит.
КЬЯРИНА. И все время одна?
ФИЛУЧЧО. У меня еще брат есть. Но для мамы он — еще одна забота, а не помощник.
КЬЯРИНА. Он младше вас?
ФИЛУЧЧО. Нет, старше… Бедный ребенок… Он не совсем нормальный. В девять лет он перестал расти и остался с умом малолетки. Он здоров, вполне здоров, но все еще играет в солдатики, вырезает фигурки из картона…
КЬЯРИНА. Несчастный ребенок…
ФИЛУЧЧО. Да уж это верно… Тяжелый крест… Так вы поговорите с профессором об этом деле — насчет помещения для магазина?
КЬЯРИНА. Мой брат, наверное, уедет в Америку.
ФИЛУЧЧО. Но вас-то я дома застану?
КЬЯРИНА. Конечно.
ФИЛУЧЧО. Это даже лучше. Поболтаем, если не возражаете. Спою вам свои песни.
КЬЯРИНА (он явно нравится ей, отвечает почти с кокетством). Вы хотели меня о чем-то спросить… О чем же?
ФИЛУЧЧО (нерешительно). Хотел, но как-то не решаюсь.
КЬЯРИНА (не веря). Вы?
ФИЛУЧЧО. Ну, если не обидитесь, спрошу.
КЬЯРИНА. Не обижусь, говорите.
ФИЛУЧЧО. Так вот, я хотел узнать, целовал ли вас когда-нибудь мужчина?
КЬЯРИНА (уклончиво). Какой любопытный! Так я и стану с вами откровенничать…
ФИЛУЧЧО. А что же тут плохого? Уверен, что вас еще никто никогда не целовал. (Кьярина явно удивлена и задета этими словами, хмурится.) Вот почему вы никогда и не смеетесь. Сразу видно, что ни один мужчина никогда не запечатлел поцелуя на ваших губах. Ведь улыбка у женщины расцветает именно от него — от первого поцелуя. (По щекам Кьярины ручьем льются слезы.) Плачете? Значит, я плохо поступил, спросив об этом
КЬЯРИНА (со слезами в голосе). Нет… просто я вспомнила… В четырнадцать лет я не была некрасивой, просто была не отличалась привлекательностью… Как и сейчас… Но тогда я еще этого не сознавала, а теперь знаю. Один молодой человек ухаживал тогда за мной… А может быть, шутил. Он сказал, что хочет поцеловать меня и велел ждать вечером на лестнице… Я ждала, а он не пришел… Теперь я уже постарела.
ФИЛУЧЧО. Синьорина Кьярина, утром, надевая очки, вы забираете из календаря десять лет и взваливаете их на себя. Хотите на минутку снять их? Смотрите (осторожно снимает с нее очки).
КЬЯРИНА (обеспокоенная и удивленная, машет руками, как слепая) Ой, я же ничего не вижу!
ФИЛУЧЧО. Ну и что? Это же не конец света! (Рассматривая ее) Ну вот, сразу на десять лет помолодели!
КЬЯРИНА. В самом деле?
ФИЛУЧЧО (рад игре) Подождите (Раскрывая ладонь) Сколько тут пальцев?
КЬЯРИНА. Не вижу, ничего не вижу.
ФИЛУЧЧО. А что, разве тут темно?
КЬЯРИНА. Почти.
ФИЛУЧЧО. Тише! Угадайте, кто поднимается по лестнице?
КЬЯРИНА. Кто?
ФИЛУЧЧО. Один молодой человек, который назначил вам свидание.
КЬЯРИНА. Какой молодой человек?
ФИЛУЧЧО. Который обещал придти на свидание (и постепенно приближается к Кьярине) Вот он уже здесь, осторожно (Подходит к Кеьярине, неожиданно обнимает ее и крепко, долго целует в губы).
КЬЯРИНА (не знает, как реагировать, растеряна, от поцелуя у нее кружится голова, она опускается на стул). Уходите…. Не понимаю, что за нахальство…
ФИЛУЧЧО (лицемерно). Простите синьорина Кьярина… Прошу прощения…
КЬЯРИНА. Нет нужды, уходите! (Филуччо. направляется к двери) Подождите, а очки? Я же осталась без очков… (представив, что будет, если останется без очков, она невольно улыбнулась)
ФИЛУЧЧО (торжествуя) Улыбка… Улыбка (По-детски шаловливо) Не отдам очки, хоть лопни, не отдам!
КЬЯРИНА (охваченная искренней непроизвольной радостью, смеется от всей души, громко, взахлеб). Нет, ну как я же я без них…
ФИЛУЧЧО. Получишь завтра! (и поспешно уходит направо).
Кьярина, оставшись одна, на ощупь передвигается по комнате. Наконец, оказывается у секретера, достает пару запасных очков, надевает их и облегченно вздыхает. Потом подходит к окну и, закинув голову, смотрит высоко в небо, вдыхая полной грудью. Нахальство ФИЛУЧЧО потрясло ее, взволновало кровь. Голова у нее идет кругом от множества мыслей и предположений. Замечает на столе мандолину и машинально вешает ее на место. Наконец, садится у стола в центре комнаты, чувствуя, что сейчас что-то произойдет. И действительно, нервы ее не выдерживают — она закрывает лицо руками и разражается рыданиями.
ЛОРЕНЦО (справа). Все в порядке (глядя на Кьярину, которая вытирает слезы и пытается успокоиться) Что случилось? Еще какая-нибудь неприятность?
КЬЯРИНА. Нет, нет. Ты же знаешь, такое бывает, когда мне делается грустно.
ЛОРЕНЦО. Я едва успел заказать каюту. «Сатурния» отходит завтра. А сейчас соберу одежду и нужные материалы, какие надо взять с собой.
КЬЯРИНА (невнимательно, менее заинтересованно, чем прежде). Не понимаю, зачем так торопиться… Сколько времени думаешь пробыть там?
ЛОРЕНЦО. Месяца два. Мне поездка пойдет на пользу, вот увидишь. Телеграмму немке отправил.
КЬЯРИНА (рассеянно). Какой немке?
ЛОРЕНЦО. Кьяри, в каких облаках ты витаешь? Я пошел собирать вещи. Если есть выстиранные рубашки, вели выгладить их.
КЬЯРИНА (просто). Хорошо.
ЛОРЕНЦО (удивленный, что сестра вдруг не противоречит ему, спрашивает) Какие-нибудь проблемы?
КЬЯРИНА (искренне). Да нет никаких проблем.
ЛОРЕНЦО (несколько раз перекрестившись). Бог-отец, бог-сын и бог-дух святой! (Довольный быстро направляется к двери, восклицая) Как Мадонне будет угодно! (И выходит).
КЬЯРИНА (зовет горничную). Мария!
МАРИЕТТА (справа). Что прикажете?
КЬЯРИНА. Нужно погладить рубашки профессора к вечеру, завтра он уезжает.
МАРИЕТТА. Хорошо, синьора.
КЬЯРИНА. Сразу после обеда, поэтому поторопись, и можешь сегодня же вечером уехать в Казерту.
МАРИЕТТА (удивленно). Уехать в Казерту?
КЬЯРИНА. Или не хочешь съездить к матери, узнать как она себя чувствует, не нужно ли ей что?
МАРИЕТТА (как бы для того, чтобы показать свою искренность). Но я уже получила телеграмму…
КЬЯРИНА. Лучше если навестишь, я а побуду здесь одна… Мне ничего не нужно. Профессор уезжает завтра.
МАРИЕТТА. Что же, хорошо, большое спасибо.
КЬЯРИНА. И напомни мне сегодня вечером перед отъездом, что нужно поставить две струны на мандолине.
МАРИЕТТА. Хорошо, синьора.(Уходит направо)
КЬЯРИНА. (напевает песню Филуччо, что запомнила)
С песней мы рассвет встречаем,
С песней солнце провожаем.
И поем, поем, поем…
Как прекрасно быть вдвоем!
(уходя налево, делает долгую фермату).
Та же декорация, что и в первом действии. Прошло десять месяцев. Когда занавес поднимается, мы видим Марию. Она стоит, сложив руки, у окна и смотрит на дверь слева. У стола в центре комнаты сидит синьора Матильда, тоже явно ожидая кого-то. После небольшой паузы слышен быстрый стук шагов, женщины сразу же оживленно переглядываются. Действительно, слева появляется синьора Валерия Муссо с небольшой бутылочкой, завернутой в бумагу. Она подходит к столу, снимает белый халат.
ВАЛЕРИЯ (обращается к женщинам, полагая, что они в курсе дела, из-за которого понадобилось ее срочное вмешательство). Где муж?
