Крайтон тронут, но качает головой.
Леди Мэри (пока самая умная из всех). Крайтон, вы не думаете, что это опасно, оставлять без вашего пригляда его светлость, которого вы так любите? С его идеями о равенстве?
Мэри пронимает Крайтона. Он подходит к лорду Лоуму, который кружит по гостиной.
Крайтон. Милорд, я нашел такого человека.
Лорд Лоум. Так быстро? Кто он? (Крайтон указывает на себя). Ты?
Кэтрин. Отец, какой он хороший.
Лорд Лоум (довольный, но полагая, что это мелочь). Действительно. Спасибо, Крайтон. Ты вытащил меня из крайне неловкого положения. И Роллстон так разозлится. Пойдем, скажем ему. Я не думаю, что этим ты унизил себя. Пошли.
Он уходит. Крайтон собирается последовать за ним, но его останавливает Агата, импульсивно протягивая руку.
Крайтон (потрясен до глубины души). Миледи… рука слуги!
Агата. Почему вы принимаете все это так близко к сердцу? Почему вы это сделали?
Крайтон испытывает слишком глубокое уважение к хозяевам, чтобы ответить.
Леди Мэри (не отрывая от него глаз). Крайтон, мне любопытно. Я настаиваю на ответе.
Крайтон. Миледи, я — сын дворецкого и служанки леди, возможно, о лучшем сочетании нельзя и мечтать, и для меня нет ничего прекраснее высокомерного аристократического английского дома, где у каждого есть положенное ему место. И будь я равен вашей светлости, получил бы я от этого удовольствие? Если б и получил, его свело бы на нет осознание того, что Томас и Джон равны мне.
Кэтрин. Но, по словам отца, если мы вернемся к природе…
Крайтон. Если мы вернемся, миледи, то, прежде всего, нам придется выбрать вождя. Обстоятельства могут изменить статус. Хозяин может перестать быть хозяином, слуга — слугой. И я не могу сказать, кто станет кем, тут мы не властны. За нас все решит природа.
Леди Мэри. Похоже, вы об этом много думали, Крайтон.
Крайтон. Да, миледи.
Кэтрин, И вы сделали это для нас, Крайтон, потому что… чтобы удержать отца на положенном ему месте?
Крайтон. Я бы предпочел назвать другую причину, миледи. Я это делаю ради дома, в котором живу.
Агата. Спасибо, Крайтон. Мэри, будь с ним повежливее (но Мэри уже читает). Как мы можем выразить вам свою признательность?
Крайтон. Если позволите сказать, миледи, я бы хотел, чтобы в своем поведении вы брали пример с леди Мэри. Надменность — вот что мы ценим в тех, кто стоит выше нас. Именно так и ведем себя мы, высшая каста слуг, с теми, кто стоит ниже, а уж они отыгрываются на самой мелкой сошке.
Он уходит, девушки зарываются в подушки.
Агата. Какой утомительный день.
Кэтрин. Я просто мертвая от усталости. Подбери ноги, эгоистка.
Леди Мэри лежит на другом диване, читает.
Леди Мэри. Что он подразумевал, говоря, что обстоятельства меняют статус?
Агата. Помолчи, Мэри, я засыпаю.
Леди Мэри. Хозяин может перестать быть хозяином, слуга — слугой.
Кэтрин. Угомонись, Мэри, оставь это природе. Он же сказал, природа все решит сама.
Леди Мэри. И все-таки…
Но больше она об этом не думает. Подумала бы, если б знала, что грядет. Книга падает на пол. Леди отдыхают, пока не подошло время одеваться к обеду.
Остров
Два месяца спустя. Место действия — необитаемый остров в Тихом океане, на который наших путешественников вынесло после кораблекрушения.
Занавес поднимается, открывая бамбуковый лес, за которым торчат несколько пальм и скалы. Иногда появляются Крайтон и Триэрн, которые рубят бамбук. Их усилиями растет вырубка, за которой глазам зрителей открывается море и торчащая из воды мачта, все, что осталось от яхты «Синий колокол». Виден также каркас хижины, которую строит Крайтон. Сам он в красной рубашке и матросских бриджах, заправленных в сапоги. Новый наряд ему к лицу, а мы вспоминаем чьи-то слова о том, что только катаклизм может вытряхнуть его из одежды слуги. Теперь самое время обратить внимание на его внешность. Выдающимся красавцем его не назвать, но у него волевой подбородок и зеленые глаза, которые горят огнем, чего раньше не бывало. Темные волосы, ранее аккуратно прилизанные, растрепались. Мышцы еще дряблые и молят об отдыхе, но он продолжает махать топором, скорее всего, впервые в жизни, но ему это нравится. Он не лесоруб, кое-где на его руках кровь, но он не отвлекается на царапины. Конечно, лицо у него бледное, как у любого дворецкого, который никогда не выходит из дома, и маленькие полешки он носит, как столовое серебро. Он еще остается слугой, но процесс перерождения уже начался, пусть он об этом не подозревает.
Топоры рубят деревья, иногда что-то ужасное падает на девушек с крон, но они ничего не замечают, слышат только грохот волн, которые обрушиваются на коралловый берег.
Сидят они кучкой у скалы, и далеки от дома, как никогда. Тридцатью шестью часами раньше им дали три минуты на то, чтобы одеться, без помощи служанки, и добраться до шлюпки, и это время они использовали не лучшим образом. Все без обуви, а на острове, где коралловый песок так колется, обувь — первейшая необходимость. С одеждой у них тоже не очень. Леди Мэри в парусиновом плаще и шляпе, Кэтрин — в синем вязаном жакете и красной кепке, Агата — в слишком уж веселеньком халате Эрнеста, который она обеими руками прижимает к себе, словно боится, что владелец может потребовать его вернуть. На троих у них две пары банных шлепанцев, а их волосам так не хватает шпилек.
Рядом с ними на перевернутом ведре сидит Эрнест, одетый достаточно аккуратно, но тоже босиком. Из всех четверых он пребывает в наилучшем настроении, вызванном не столько стремлением бодриться, как радостью от сочинительства, которым он в последнее время занимался, и удовлетворенностью полученным результатом. Он читает леди сочиненное им письмо, и они слушают, иногда с испугом поглядывая на то, что падает с деревьев.
Эрнест (писал он на чистой странице форзаца, вырванной из единственной спасенной при кораблекрушении книги). Вот что я написал: «Кораблекрушение, кораблекрушение, кораблекрушение! На остров в тропиках высадились: Эрнест Вулли, преподобный Джон Триэрн, леди Мэри, Кэтрин и Агата и двое слуг. Мы — единственные спасшиеся с паровой яхты „Синий колокол“ лорда Лоума. Яхта попала в жуткий шторм, которые нередки в этих краях, и вскоре затонула. Команда вела себя мужественно, позволив нам воспользоваться первой спасательной шлюпкой. Что сталось с матросами и капитаном, сказать не могу, но нам, после ужасных страданий, удалось добраться до берега, одетыми в жалкие одежды»…
Леди Мэри. Пожалуйста, не описывай, во что мы одеты.
Эрнест. «…Мы высадились на берег, потеряв только одного, лорда Лоума, который отдал жизнь в попытке спасти слугу, упавшего за борт».
Леди в последнее время пролили немало слез, оплакивая отца, но что-то в последнем предложении заставило их поднять головы.
Агата. Но, Эрнест, это же Крайтон прыгнул за борт, пытаясь спасти отца.
Эрнест (с прямотой, которая всегда была одним из его положительных качеств). Знаете, дядя расстался с жизнью по глупости, пытаясь первым перебраться в шлюпку. И если это письмо будет напечатано в английских газетах, мне показалось, что пэр Англии… вы понимаете…
Леди Мэри (истинная дочь пэра Англии). Эрнест, с твоей стороны это очень предусмотрительно.
Эрнест (продолжает, весьма довольный). К ночи рев диких кошек и шипение змей нагнали на нас страха… (это ему не нравится)… нагнали на леди страха. Против диких зверей не было у нас никакого оружия, кроме топора и сабли. На берег вынесло ведро, на текущий момент… единственное удобное сидение.
Леди Мэри (не без ехидства). И на нем сидит Эрнест.
Эрнест. Ш-ш-ш. Не перебивайте. «В этих краях ночь наступает внезапно, и тут же, совсем рядом, мы услышали рев лесного хищника, вышедшего на охоту».
Леди Мэри. Ты написал про летучих мышей? Вампиров, которые, пока мы спали, пили нашу кровь, присосавшись к пальцам ног?
Эрнест. Нет, это все. Я закончил следующим: «Спасите нас или мы погибнем. Вознаграждение гарантируется. Подписано: Эрнест Вулли, возглавивший спасшихся. Записано на странице, вырванной из книги стихов, которую Крайтон нашел в своем кармане». Представить только, Крайтон — любитель поэзии. Я суну листок в бутылку и брошу ее в море.
