Сцена третья
Гостиничный номер. Действие возращается к концу Первой сцены. Несколько мгновений спустя. Обстановка та же: руки разбросаны по планшету, свеча горит, Мэрилин и Тоби прикованы в батарее, у Тоби в руках телефонная трубка.
Тоби. Да. Боюсь, его нет в номере в данный момент. Может быть, ему что-нибудь передать? (Пауза.) Да, я его близкий приятель, старый добрый приятель. (Пауза.) Что значит, у меня голос чёрного? Я и есть чёрный. Афроамериканец. Я чёрный старый добрый приятель вашего сына. (Пауза.) Да нет тут ничего подозрительного. Я обычный новый добрый чёрный приятель вашего сына. А что, разве я сказал «старый»? Ах, нет, я оговорился, я имел в виду «новый», конечно. Ну, хорошо, давайте так: он вернётся, и я ему велю вам перезвонить, договорились? Почему же нет? (Пауза.) Вы упали с дерева?
Пауза. Тоби кладет руку на трубку, шепчет Мэрилин.
Тоби. Она упала с дерева.
Пауза. Снимает руку с трубки.
Тоби. Ага.
Мэрилин. Спроси, всё ли с ней в порядке.
Тоби. С вами всё в порядке? (Слушает.) Она упала с него вчера. Лодыжки сломаны, все лицо в кровоподтеках, и она не может подняться с пола. А зачем хоть вы на дерево полезли?
Мэрилин. Скажи ей, пусть скорую вызовет. Эй, и еще! Скажи, чтобы нам полицию вызвала сюда!
Тоби (пауза). Воздушный шарик? Кто повесил воздушный шарик на дерево? (Пауза.) Ветром? (Пауза.) А лет-то вам сколько? (Пауза.) Послушайте, вам бы не следовало в таком возрасте по деревьям шастать. Ну и что, что воздушный шарик там, вам какое дело? Это опасно, разве вы не знаете? Даже молодой человек может разбиться вдребезги. (Пауза.) Я не кричу на вас. Я просто пытаюсь помочь. (Пауза.) Я не кричу на вас. (Пауза.) Анжела, я не кричу на вас, понимаете? (Пауза.) Ну, пожалуйста, вот только плакать не надо. Пожалуйста, позвоните и вызовите скорую, а когда ваш сын вернётся, мы ему скажем про… (Пауза.) Что? А что такого нехорошего скорая может обнаружить в вашем доме? (Пауза.) Ну, мне-то вы можете сказать. (Пауза.) Но сейчас речь о вашем здоровье. Когда у вас кровоподтеки на лице, это хреново, Анжела, какой бы ни была ситуация. Не говоря уже о ваших лодыжках. (Пауза.) Будьте любезны, прекратите рыдать. (Пауза.) Нет, вам не нужно сейчас умирать. (Пауза.) Вам не нужно сейчас умирать. (Пауза.) Алло? (Пауза.) Где вы, Анжела?
Из трубки телефона слышен характерный звук разъединения, затем короткие гудки. Тоби все еще слушает, телефон у уха.
Тоби. Блин, это выглядело как, ммм… Выглядело как будто, ммм… Сперва она будто бы захлебнулась своей кровью, закашлялась, а потом как будто бы она… типа умерла что ли. Ага. И это не есть хорошо. Как бы мы на это ни посмотрели, это не есть хорошо.
Мэрилин. Как будто у нас больше нет других проблем! Про свечку и руки ты забыл? А теперь еще и мамаша его померла! Тоби, боже мой, какой кошмар!
Тоби. Ах, да. Так, ну давай еще раз попробуем сбить свечу.
Тоби берет отвратительно выглядящую ладонь или даже целую руку по локоть и намеревается бросить в сторону свечи, но внезапно раздается стук в дверь. Тоби прячет руку за своей спиной, затем осознает, как глупо он только что поступил, снова берет её и бросает в кучу отрезанных конечностей.
Мэрилин. Ну и кто это?
Входит Мервин. Смотрит на прикованных к батарее, смотрит на гору рук.
Тоби. А, ты чувак снизу, что прислуживает! Слава тебе, Господи! Слушай, старик, видишь вот ту свечу на канистре? Погаси её, пожалуйста. Мы к этому не имеем никакого отношения, клянусь тебе.
Мервин. Да, мы к этому не имеем никакого отношения.
Мервин пристально смотрит на канистру.
Мервин. Чувак снизу, говоришь, что прислуживает?
Мервин проходит мимо канистры, идет прямо по рукам…
Тоби. А что, ты разве не чувак снизу? На тебе еще боксерские трусы были.
Мэрилин. Он самый, в боксерских трусах.
Мервин садится на кровать.
Тоби. Так и что… Сэр? Ваш отель вот-вот взорвётся…
Мервин. «Чувак в боксерских трусах», говоришь… Хм…
Тоби. Эй! Я что, сам с собой говорю?! Ты не мог бы подойти и погасить эту чёртову свечу?
Мэрилин. А еще не могли бы вы позвонить в полицию прямо сейчас и вытащить нас отсюда, пока этот чёртов уродец не вернулся?! Мы же прикованы к батарее!!!
Мервин. Да. И у вас до чёрта отрезанных рук по полу раскидано.
Мэрилин. Это не наши руки.
Тоби. Это руки однорукого козла. Нам-то зачем столько рук на полу, ну посуди сам!
Мервин. Не знаю, зачем они вам, но, наверное, зачем-то пригодились.
Тоби. Слушай, как тебя зовут?
Мервин. Не надо фамильярничать.
Тоби (пауза). Да я и не собирался. Всего лишь спросил, как твоё имя.
Мервин. Правда? (Пауза.) Я — Мервин.
Тоби. Мервин. Послушай, ты вроде бы неплохой чувак. Мервин, и вроде умный, даже знаешь слово «фамильярничать» и всё такое прочее в этом роде. Давай ты просто загасишь сейчас свечу, а потом мы тебе запросто объясним, зачем нам эти руки и… что-нибудь еще.
Мервин. Нет.
Тоби. «Нет»? Почему «нет»?
Мервин. Нет, я не буду задувать свечу.
Тоби. «Нет, ты не будешь задувать свечу». Но это же… лишено всякого смысла…
Мервин. Я думаю, что тот, кто её зажёг, зажёг её потому, что у него была на то какая-то веская причина.
Тоби. Но ведь ты с нами в этой же комнате.
Мервин. Я знаю, что я в этой же комнате.
Тоби. И ты осознаешь, что когда огонь от свечи доберется до бензина, то бензин взорвется и комната вместе с ней, и отель твой сгорит.
Мервин. Понимаю.
Тоби. Понимаешь и не хочешь ничего предпринять?
Мервин. Я никогда не любил этот отель, с самого первого дня здесь.
Мэрилин. Слушай, Тоби, а он забавный.
Мервин. Я забавный? Детка, я не привязан цепью к батарее в номере, полном отрезанных рук и с канистрой, которая вот-вот взорвется. И я не оскорбляю своего спасителя, называя его «прислугой в боксерских трусах». Что же во мне такого забавного? Я бы сказал, что в этой ситуации забавные вы оба.
Тоби. Марвин…
Мервин. Мервин! Мервин!
Тоби. Мервин! Даже если тебе не нравится этот отель и тебе не нравится в нём работать, в результате взрыва всё здесь, не только этот номер, взлетит на воздух, а также и мы, и все, кто в этом отеле сейчас находится, умрут. Понимаешь?
Мервин. Не надо, пацан, со мной говорить так, словно я монголоид.
Тоби. Я не говорю с тобой так, словно ты — монголоид, Мервин. Ты не…
Мэрилин. Он вообще — не.
Мервин. Да, я вообще — не. Я не монголоид. Совсем.
Мэрилин. Нет, ты домонголоид.
Тоби. Я знаю, что я домонголоид. Но я точно не монголоид.
Мэрилин. Ох…
Тоби. Не… (Вздыхает. Мервину.) Так о чем я говорил, Мервин… Ты же Мервин, да? Я говорил о том… что ты совсем не знаешь нас. И, может быть, мы достойны смерти, а, может, и нет. Мы, совсем не зная тебя, совершенно точно не считаем, что ты достоин смерти вот прямо сейчас. Мы считаем, что ты классный парень, и именно поэтому мы полагаем, что было бы здорово, если бы ты сейчас встал и потушил свечу. Даже не для того, чтобы спасти наши жизни, а для того, чтобы спасти свою, которая уже точно заслуживает того, чтобы быть спасённой.
Мервин. И именно поэтому ты убежал с моими шестьюдесятью баксами, когда я всего лишь хотел совсем чуть-чуть амфетамина? И ради этого я стоял целый час на морозе, в снегу, как долбаный идиот?!
Тоби (пауза). Я абсолютно не помню, кто ты такой. И я абсолютно не знаю, кто был тот парень, но, очевидно, из того, что он говорит про снег и прочее, он точно долбаный монголоид. Что мне посоветовать в этой ситуации, Мэрилин, — так это просто забыть о том, что он тут, с нами, и продолжать делать то, что должно. Окей? Окей.
