— Слава КПСС! Слава КПСС! Слава КПСС!
— Спасибо! До свиданья!
После ухода гостей Рабинович поворачивается к попугаю и говорит:
— Понял, падла, чем Сибирь пахнет?!
* * *
Разговаривают два музыканта:
— Нет, ну я не понимаю, как такую классную музыку — джаз — могли придумать какие-то негры? — Сема, успокойтесь, они-таки были негры только по паспорту!
* * *
Еврейская семья на опере «Евгений Онегин». Теща спрашивает у зятя-гоя:
— Скажи, а Онегин — еврей?
— Нет, Роза Марковна, он русский.
Проходит пять минут.
— Скажи, а Ленский-то еврей?
— Нет, Роза Марковна, русский.
Проходит еще пять минут.
— А Татьяна, я вижу, еврейка?
— Нет, что вы, Роза Марковна. Она чисто русская.
Проходит еще время.
— Ну, а няня Татьяны, она-то ведь еврейка, да?
— Еврейка, еврейка… — вздыхает зять. Теща поворачивается к сцене, хлопает в ладоши и кричит:
— Браво, няня!
А. Корсунь И не забудь передать привет маме…
Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я,
Когда б ты знала, жизнь мою губя,
Что я ведь мог бы выйти в Папы Римские,
А в мамы взять, естественно, тебя.
…И в этом перегиб и парадокс:
Кого-то выбирают Римским Папою,
Кого-то запирают в тесный бокс…
В. Высоцкий
Харьков. 20 июня 2001 года. Квартира Иваненко. 2 часа 32 минуты местного времени [1]. Все спят. Истошно звонит телефон. Наконец хозяин просыпается и поднимает трубку, в ней раздается голос:
— Алло! Говорят, ты едешь к папе? Так вот; как увидишь папу, так передай ему привет от Нюмочки из Бердичева [2]. Как «какого Нюмочки»? А то он не знает. Того, шо жил в соседнем с ним доме на Старосинагогальной улице. Не, ну он помнит. И скажи ему, шо тот сюртук, который папа брал одеть на свою свадьбу [3] (шоб он мине был так здоров, как он возвращает вещи), пусть папа оставит себе — Нюмочка уже пошил себе новый.
Да, еще о дяде Боре скажи: умер три, нет, уже, наверно, четыре года назад в Бер-Шеве. Скучал ужасно. Все вспоминал о родине. О том, шо Кароль был должен ему 15 злотых, которых тот не отдал ему, когда началась война. Нет, ну об этом не говори. Папе это будет неприятно. Да и шлемазл [4] Сема, сын дяди Бори, все равно не знает ничего об этом долге.
Да, еще скажи, шо привет передает Сеня из Умани. Скажи, шо те облатки, которые папа дал ему в прошлый раз, Сеня уже продал, так шо пусть пришлет новые. И еще скажи: у народа совсем нет денег. Эти он продал по три гривны за штуку, а если больше десяти сразу — так по две гривны. Так шо более трех тысяч он не наторговал, а из них две ушло на покрытие расходов. Ну, ты же умный, ты же знаешь, шо сказать: сейчас все дорого — свет, вода, отопление.
А еще скажи, шо тетя Фира уже вышла на пенсию, так шо мы уже забыли запах курицы, которую мы ели, пока она работала экономистом на птицефабрике. Так шо пусть папа пришлет хотя бы одну итальянскую. Ну, или две… Пусть и у нас будет праздник.
Да, еще скажи папе: будет проездом из Киева во Львов, пусть заедет в Любавичи — Римма уже родила двоих детей. Да, мальчики. Эфраим и Менаше. Очаровательные дети, вот осенью в школу пойдут. Пусть приедет и благословит их. Внуки все-таки.
Да, как приедешь, за разговором скажи папе, шо он правильно все сделал, шо ввел службу на национальных языках. Кантор [5] Лева Герцль говорил, шо не звучит кадиш на латыни. И он таки это понял. Ведь в «шалом» — два слога, а в «рах» — всего один; и это слово (шоб оно всегда было с нами) только в припеве повторяется трижды. Так шо, теперь из-за какой-то латыни менять мотив?
Да, и еще скажи папе, шо сапожник Лешик, шо чинил обувь на углу Старосинагогальной и Пилсудского, таки тоже еврей. Когда пришли русские в 39-м, он потребовал деньги за починку сапог у одного энкавэдэшника. Так этого поца наутро арестовали как польского буржуазного националиста. Так он, пока его вели конвоиры, кричал, шо его отец был брачным аферистом, а потому он не буржуа, а из пролетариев, и еще, шо он не поляк, а таки еврей, и даже пытался доказать это. А ведь я Каролю еще тогда говорил, шо за каждым Лешиком скрывается Ашер. И знаешь, он им таки доказал, шо он таки еврей. Вернулся из НКВД, снова открыл мастерскую. Но тут пришли немцы, и ему снова срочно пришлось стать поляком. Сменил фамилию на Валенса. После войны работал электриком в Гданьске. А потом (шоб я так жил!) стал бо-о-олыпим человеком. А энкавэдэшника того я долго, на свое счастье, не встречал. И даже фамилию его (Андропов) запамятовал. А как-то по телевизору увидал (не, ну он постарел, конечно, полысел, но очки-то и прищур-то — те же!), так сразу все и вспомнил. Кароль к тому времени уже уехал учиться в Краков. А этот шлемазл, сразу как русские пришли, хотел в нашей синагоге открыть школу атеизма. Ну, мы его погнали кто дрыном, кто камнем. Драпал тогда он — земли под собой не чуял. Прибежал к своим — глядь, все сапоги порвал, пока несся. Ну, он к сапожнику Лешику, а дальше ты все и сам знаешь.
Да, и еще скажи папе, шо моему соседу Семе очень нужно ружье — соседский питбуль вместе со своим хозяином повадились удобрять рододендроны на Семином цветнике под окнами. Нет, ну если он не может прислать ружье, то пусть пришлет штук десять ежей. Или, на худой конец, моток колючей проволоки.
Да, и еще скажи папе, шо Ромка Шухевич [6], который отвлекал ксендза разговорами о Святой Троице, пока мы с Каролем обносили яблони в саду у ксендза, теперь-таки национальный герой Украины. А ведь это я послал Ромку на выучку к нашему шамесу [7], шоб ему было о чем дискутировать с ксендзом. Шухевич тоже мог бы стать папой, но его изучение ТаНаХа [8] было прервано войной как раз на Иисусе Навине.
Да, и если папа захочет покатать тебя по Киеву на своем папавозе — не садись слева от него — как сказал мне глава союза советских офицеров Соломон Моисеевич Иванов, левые пуленепробиваемые стекла папавоза уже заменены на простые.
А еще скажи, шо Софочка, местная курва [9], как вышла в тираж, стала монахиней, потом в люди выбилась, стала матерью Терезой. Когда она в Союз приезжала с Горбачевым встречаться, так я ему позвонил. Говорю: «Мойша! Увидишь Терезу, так передай, шоб она заехала в Бердичев к родственникам и знакомым!» Так ведь не заехала. Знала ведь, что в Бердичеве еще живы те, кто помнит, шо она за монахиня. Ну, вот и кто она после этого?
Да, и еще скажи папе, шо крыша синагоги в Брацлаве таки прохудилась. Так шо когда идет дождь, так там совершенно невозможно сидеть. Да, но только скажи, шо она стала протекать только в этом году. А то мы с ним поспорили, и я сказал, шо она уцелеет до 2000 года.
Да и еще скажи, шо Станислав был переименован в Ивано-Франковск еще двадцать лет назад. Так шо пусть папа позвонит в Америку Хаиму Станиславскому, которого мы знали с ним еще до его отъезда, и скажет, шо он теперь-таки Ивано-Франковский!
