Последний лист тетради пополнился вопросом.
– Интересуешься литературой?
Мой сосед справа, верно, любил подглядывать в чужие тетради. Об этом ясно свидетельствовал его вопрос и синяк на лице.
– Пытаюсь найти объяснение. Просто так даже василиска Мими не называют, а здесь речь идет о терминологии. Вот почему за Кленовым периодом сразу Дубовый, а не, скажем, Тисовый?
– Потому, что в Кленовый период в основном творили представители дома Альран, а у них клен на гербе. Другие, менее талантливые, поэты копировали их манеру, пытаясь выехать на чужой славе, – неохотно пояснил сосед слева, отрываясь от парты и глядя на нас с укором.
Я мгновенно устыдилась: у оборотней и без того жизнь не сладкая, а когда кто-то случайно обернется и запоет на все общежитие, не поддержать товарища им коллективная этика не позволит. Это малодушничающие люди могут подушкой ухо закрыть и с головой под одеялом скрыться.
Больше его дрему я старалась не нарушать. Позевывая, писала лекцию, но мыслями была далека от ее содержания. Интересно, Риск уже приехал? И как он добирался? Почтовой каретой или пришел через стационарный портал в ратуше? Если каретой – ему потребуется время, чтобы привести себя в порядок. Если порталом – можно встретиться сразу после пар. Думаю, Грыт показал ему расписание и гном знает, во сколько мы оба заканчиваем.
До обеда я продержалась с трудом. Даорисий решил опять эффектно закончить и принялся декламировать стихи. Вот никогда этого не понимала. Стихи нужно читать к случаю, а не оттого, что блеснуть памятью захотелось в студенческой аудитории. Не оценят ведь, только морщатся все, когда из-за чьих-то словесных изысков перерыв откладывается. Это только магистру Караэдану позволительно, уж очень он харизматичная личность.
Одной из первых покинув аудиторию, я спустилась в столовую. Миса и наш вампир, имени которого не знал, пожалуй, никто из компании, уже сидели за столом и ждали Грыта, потягивая коктейли. Судя по цвету последних, оборотница решила похудеть, а вампир – отравиться, ибо клубничный запах от его питья витал во всему залу.
– Привет. – Я помахала приятелям и, стянув через голову сумку, попросила: – Присмотрите, пока я еду возьму.
Миса важно кивнула и присосалась к стакану.
Гномочка на раздаче протянула мне условную салфетку с перечнем удавшихся блюд и весело подмигнула.
Согласно указаниям собирая обед, я встретилась у салатов с Алестом. Эльф не выпускал изо рта палец, отчего я сочувственно вздохнула и поняла, что придется собирать оба подноса. Хорошо еще, что транспортная лента имелась, а то я никогда два подноса одновременно не носила.
Под одобрительное и не очень мычание эльфа я собрала и его обед. Зафиксировав свой выбор и сняв с браслета один подход, мы добрались до столика, где Грыт уже выставлял кувшин компота на середину. Мы с Алестом добавили к нему такой же, но с соком. На компании напитки выдавали именно так – кувшинами, а вот если один пошел обед собирать, то больше стакана не получишь. Разве что ты обаятельный молодой гном и жрица кухни в тебя влюблена.
– Ну что, Тари, готова? – Грыт улыбался во все свои зубы, не смущаясь демонстрировать свою радость и гордость.
– Риск уже здесь?
– Встретит нас после занятий. Его отпустили всего на три дня, и он не хотел бы терять время зря. Впрочем, он подумывает перевестись к нам.
– Будет еще один гном за нашим славным межрасовым столом?
– А ты имеешь что-то против гномов? – усмехнулся Грыт.
Миса развела руками.
– Уж лучше вы, чем Изабель из Снежного клана. Или Виви из Кошек. Здесь хотя бы по делу разговаривают и молчат как адекватные создания. – Миса поежилась, вспоминая свое прошлое.
Я мысленно вознесла хвалу духам. Оказаться за одним столом с Франтишкой и ее подругами из придворных было бы настоящим испытанием и пыткой голодного желудка. Даже странно об этом думать, видя, как ест Алест, орудуя казенной вилкой и нисколько не смущаясь отсутствием полного набора столовых приборов. Да и Дикарт, выставляющий на стол свой обед, спокойно обходился без ножа, не то что без десертной ложки и рыбной вилки. Видимо, решил не связываться с «благородными» дамами, устраивавшими бойню у столовых приборов.
– Ну что, так удобнее?
Принц оглядел широкий стол, который поставили вместо узенького старого. За ним теперь не шесть человек помещалось, а все двенадцать, но мы чужих не любили и никого постороннего к себе не пускали. У нас вот тролль периодически ест, а ему больше места нужно. Да и вампир любит свободу.
– Конечно. Для себя же старался. Теперь твой толстый зад есть куда пристроить, – хохотнула Миса, которой приходилось тяжелее всех. Запах чужого тела заслонял собой аромат еды.
– А у самой! – фыркнул Дикарт, намекая на чьи-то формы. Оборотница вспыхнула и смазанным движением отправила в лоб чересчур разговорчивому принцу булочку.
Дикарт уворачиваться не стал – напротив, довольный, поймал подарок и тут же надкусил. Чтобы одумавшаяся девушка не решила вернуть свой десерт.
– Пижон, – фыркнула та, отворачиваясь к вампиру в поисках поддержки. Но тот лишь флегматично вздернул бровь, переставляя трубочку из одного стакана в другой. – И ты тоже! – буркнула она и стремительно убежала, так и не доев свой омлет.
– Что это с ней? – поинтересовался погрустневший Дикарт.
– Нервы, – отмахнулся Грыт. – Привыкнешь. Может, Луна не в той фазе, а может, ей кто из своих наговорил чего-то. Я вообще заметил, что девушки, даже самые адекватные, порой начинают слишком много внимания уделять чужим высказываниям о своей фигуре. Хорошо еще, что гномки такой ерундой не страдают.
– Угу, – хмыкнул Алест. – Только попробуй их силу удара не оценить или не заметить новую окраску инструментов.
– Девушки, – рыкнул присоединившийся к дискуссии тролль и мечтательно закатил глаза, отрывая от рульки кусок мяса. – Вот у нас в селении…
Мы переглянулись и мученически промолчали. Именно так начинались все истории Тобара, то о Великом камне, то о ненаглядной красавице Врысе, дочери вождя и просто выдающейся девушке. Судя по размаху рук тролля, когда он описывал свою ненаглядную, девушка и в самом деле была крепка и несгибаема. Раз уж наш Тобар был меньше ее на полторы головы и уже в плечах.
Тролль успел дойти только до процедуры доения тролличьих коров, когда все дружно поднялись, хором заверили, что обязательно дослушают о подвигах Врыси в следующий раз, и слиняли. Я бежала медленнее всех, оценивая в уме примерную силу самки тролля. Вдруг в дальнейшем пригодится?
Так же неторопливо шел Сайн, второй человек за нашим столом. Его имя я узнала случайно, когда в коридоре к нему обратился кто-то из преподавателей. Сам же Сайн не любил обсуждать свою личную и уж тем более публичную жизнь. Последней у него, впрочем, было крайне мало. Даже спустя полтора месяца совместных обедов я так и не выяснила его специальность, не говоря уже о курсе.
Занятие у магистра Реливиана прошло быстрее обычного. Так оно и бывало, когда к каждому занятию готовишься и приходишь на контрольную. А там уже кто как закончил – тот так и ушел. Я закончила довольно быстро, отстав лишь от Дикарта и Кристиана.
Довольная, подошла к магистру, отдала работу и, дождавшись обнадеживающего кивка, выскользнула за дверь. Конечно, можно было посидеть в аудитории до конца занятия, но кто бы стал так поступать, когда пара была последней?
Я сверилась с часами и отправилась в столовую. Посидеть на ступеньках и почитать материалы на завтра, раз уж вечер был занят. Да и неплохо было бы начать учить стихи из списка Даорисия. Отчаявшись добиться от большой части студентов понимания, магистр решил добить нас своим предметом и надиктовал полноценную лекцию, состоявшую лишь из названий стихов и пояснения, где можно их добыть. В моем списке значилось двадцать семь текстов, а сдать их всех предстояло меньше чем за месяц. А потому… Я вздохнула и пошла к местной газете, каждый номер которой вывешивался на обозрение студентов. Там, в последнем номере, если верить Даорисию, был опубликован шедевр эльфийской литературы «Свидание на рассвете».
Плюнув на неудобства, я принялась переписывать текст в тетрадь. За сим недостойным занятием меня и застал Грыт, поднимавшийся с подземных этажей. Сочувственно вздохнул и ушел к расписанию, сверить свои записи с фантазией методистов.
Вернулся он во время переписывания последней строфы. Заглянул мне через плечо, прочел о дивных губах эльфийской девы Маларианы и осенил себя жестом, защищавшим от злых духов. Правда, на осерчавших предков он не действовал, но тут уж сам виноват – нечего достопочтимых родственников сердить.
– И как она жила такая? – вчитавшись в описание девы, спросил гном. – Это же патология. Губищи до груди, глаза на висках, еще и навыкате, нос в череп вдавленный… да я бы поэта за такое описание себя молотком огрел, и выплата компенсации бы не остановила!
