Знаете, когда к вам стучат в дверь, вы ее открываете, а на пороге стоит темный эльф с клыкастой улыбкой и просит одолжить соли… короче, мне орали: «Забирай все, что хочешь, только детей не трогай!» Н-да. Интересно, они когда-нибудь поймут, что мы не едим детей?
В средине дня я просто смываюсь и начинаю наматывать круги вокруг дома, ожидая конца уборки. При этом сочиняю новую песню и радую ею прохожих. Тех немного, но в итоге набирается человек двадцать плюс три гнома и тролль. Я пою о трудностях борьбы с полчищами тараканов и о мучениях домохозяек, пытающихся навести чистоту дома.
Мне аплодируют и даже кидают медяки в котелок, который я также стащил из дома.
А когда вечером возвращается Аид с продуктами, он и вовсе застает белоснежные стены, белый потолок, надраенные полы и сшибающий с ног запах краски.
– Мы задохнемся! – говорит уверенно.
Фыркаю, валяюсь на матрасе и с удовольствием оглядываюсь вокруг. А Рей неплохо убирает. Это теперь можно даже назвать жильем.
– Предлагаю завтра с утра сходить и посмотреть на торги. Сегодня они устанавливают палатки вдоль главной улицы, а завтра можно будет увидеть заморские диковинки. Ну и заодно поискать работу.
– А шоколад там будет? – Рей отвлекается от процесса помешивания будущего супа и с интересом смотрит на Аида.
– Будет. Все будет. Я, кстати, сумел сегодня немного заработать, так что ближайшие дня три продержимся.
– Я тоже. – С гордостью киваю на три медяка в кружке.
Эльф встает и добавляет туда же целую горсть. Хмурюсь, чувствую себя уязвленным.
– Кстати, ко мне на улице подошел тот самый владелец нового трактира. Сказал, что он нашел хорошего барда, но готов взять тебя, если ты передумал. Правда, платить будет половину серебряной монеты в месяц.
Молча показываю средний палец и согнутую в локте руку.
– Я тоже так подумал.
Киваю:
– И без подачек обойдемся. Я завтра пойду с Рей в центр города. Будем петь там. Не весь же город он контролирует. Может, найдем место, где можно будет выступить. Да, и еще мне нужна гитара.
– Они дорогие, а денег пока нет.
– Хоть какая-нибудь, – грустно смотрю на Аида.
Тот еще более грустно смотрит на горсть медяков в углу.
– Я могу заработать деньги, – заявляет ребенок.
Изучаем бесстрастное лицо Рей.
– Как? – По-моему, я задаю логичный вопрос.
– Я могу колдовать.
– Знаешь… нужна такая магия, которая не причиняла бы боли заказчику. А твоя магия ну очень специфическая…
– Это магия смерти, – кивает девочка.
– Тогда лучше идти туда, где эта магия нужнее всего, – выдает идею Аид.
– В морг?
– В обитель скорби! Наверняка жрецы найдут применение ее талантам.
– Ну уж нет. К жрецам я ее не поведу. Они сделают из нее чудовище, а мне потом придется расплачиваться.
– А куда тогда пойдем?
– Не знаю…
Смотрю на Рей и понимаю, что если ее узнают – проблем не оберешься. Нет уж. Пусть лучше остается для всех обычным ребенком. А я что-нибудь придумаю.
У меня депрессия. Сильная и тяжелая. Думаю, раньше она не наступала потому, что постоянно надо было куда-то бегать, что-то делать, зарабатывать на жизнь… а теперь депрессия дорвалась до моего сердца и вонзила в него свои острые клыки.
Целыми днями лежу на матрасе, смотрю в потолок и либо сплю, либо страдаю. Рей ничего не говорит и просто сидит рядом. Либо встает и идет вместе со мной гулять по городу. Обычно мы выходим ночами. На небе при этом видна тоненькая линия ночного неба, на котором серебрятся звезды. Очень редко можно заметить краешек луны.
Вот и сейчас я иду, подняв воротник куртки и чувствуя, как ливень льет мне за шиворот, по спине стекают холодные капли, мокрые штаны неприятно липнут к ногам, а в сапогах чавкает и хлюпает при каждом шаге.
– Не замерзла?
Рей смотрит на меня и отрицательно качает головой. Ее руки холодные, она упрямо цепляется за мою ладонь.
– А выглядишь ты не очень.
– Все хорошо.
Киваю и иду дальше. Аид вчера устроил мне взбучку и решил насильно вывести из депрессии своими методами. Я долго терпел, потом начал рычать, после и вовсе его чуть не придушил. И вот когда он лежал на полу, цепляясь за мои руки… я понял, что никогда его не убью. Не хочу. Странное чувство для того, кто не должен никогда и ни к кому привязываться.
Так что я его отпустил и снова лег на матрац. Аид ушел. И до сих пор не вернулся.
На что похожа депрессия? Останавливаюсь и смотрю на вывески ночных магазинчиков. Кое-какие трактиры еще открыты. Голубой свет кристаллов в фонарях разбавляет сумрак до полумрака, народа на улицах мало – ходить по ночному городу небезопасно. Всякое может случиться с заплутавшим. Воры, убийцы… здесь ходит много всякого сброда.
Рей дергает меня за рукав и указывает пальцем на одну из вывесок. В темноте над дверью лавки светится загадочное: «Смерть ждет вас».
– Хочешь зайти?
Девочка внимательно смотрит на меня и кивает. Мокрая, замерзшая, она выглядит несчастным брошенным ребенком.
Пожимаю плечами и иду в лавку. Название мне нравится. Надеюсь, и содержимое не разочарует. Да и жалко девчонку. Пусть погреется немного. Хотя я, конечно, надеялся, что в итоге от меня просто отстанут и снимут заклинание с моей шеи. Не вышло.
– Добро пожаловать! – Продавец поворачивается к двум вошедшим посетителям и с улыбкой обозревает мокрые замерзшие тушки, с которых так и льется вода. – Желаете умереть?
Киваю. Смерть – прекрасный выход из положения. Я понял, почему меня не отпускает депрессия. У меня забрали работу, меня не принял мир, даже Аид, и тот ушел. Рано или поздно моя душа должна была это осознать.
– Прекрасно! У нас широкий выбор самых разнообразных средств. Что желаете? Смерть от удовольствия? От боли? От удушья?
– А есть что-нибудь для разрыва сердца? – Печально смотрю на улыбчивое существо, которое явно только наполовину человек. Вторая половина была менее красива и наградила полукровку бородавками, стальными мышцами, круглым животом и невысоким ростом.
– Сердца?
– Оно не вынесет больше ни дня этой боли. Я хочу умереть. – Мои уши опускаются. Неужели он не видит, как мне плохо, как тяжело… влачить свое никчемное существование.
На минуту продавец задумывается, потом хлопает себя по лбу и произносит:
– Как же я забыл, могу предложить вам эксклюзивный товар! – Он достает что-то из-под прилавка.
Изучаю черный ошейник со стальными шипами.
– Что это?
– И вот это.
Следом за ошейником на прилавок ложатся черная кожаная жилетка, длинный хлыст, штаны из кожи левиафана, которая поглощает свет, как ночное небо огонь звезд. И высокие сапоги со стальными мысами и обитыми сталью каблуками. На таких не подкрадешься. Тем более что все, начиная с жилетки и заканчивая сапогами, покрывает бесчисленное число заклепок, шипов, молний и каких-то непонятных значков алого цвета. То ли черепа, то ли пламя.
– Мне кажется, размер как раз ваш. Я, конечно, понимаю, что это не совсем то, что вы просили. Но уж больно подходит… по размеру. А заказчик все равно так и не смог его забрать.
– Почему?
– Умер.
В моих глазах просыпается легкая толика интереса.
– От чего?
– От разрыва сердца, – не теряется продавец. – Более того, я слышал, что все, кто пытался это носить, умирали самым мучительным образом. Это проклятый костюм!
Интерес крепнет, я подхожу ближе и деловито шевелю ушами, дотрагиваюсь до черной кожи и чувствую, насколько она тонкая и мягкая. Явно сидеть будет как влитая.
– Точно проклятый?
– Точно-точно. Да и стоит-то всего десять золотых!
Мрачно смотрю на улыбающегося дельца. Он издевается?
– Для самоубийства как-то дороговато.
– А вам не все равно? На том свете деньги не нужны.
– Ты там был?
– Э-э-э… нет.
– Тогда не говори о том, о чем не знаешь ровным счетом ничего. – Отворачиваюсь и иду обратно к двери, оставляя на полу мокрые следы сапог. – Это мне не подходит.
Рей идет следом, чихает и хлюпает носом. Задумчиво на нее смотрю.
– А есть что-нибудь вот для нее? Теплое.
– Это лавка самоубийц, а не магазин одежды.
– Тогда мы возьмем это. – Рывком снимаю с витрины большой и толстый плед, которым это окно прикрывали днем.
– Но… он старый! И ужасно грязный.
Набрасываю плед на плечи Рей и старательно закутываю в него девочку. Она удивленно наблюдает за мной, но молчит. Веревкой, которой плед крепился к краям окна, обернув несколько раз, подвязываю его вокруг тонкой талии ребенка.
– Вот так намного лучше. И на голову набросить можно. Теперь не заболеешь.
– Спасибо.
Киваю и открываю дверь.
– Эй, а деньги?
Медленно оборачиваюсь.
Продавец осекается и нервно улыбается:
– А, все равно я его выбросить хотел. Заходите еще!
Разворачиваюсь и выхожу. Рей семенит следом. Может, и зайду как-нибудь. А может, и нет…
– Где ты был?
