И в этот эпический момент раздался хитрый голос:
– Кто так летает?
Удивленно оглянувшись, я засекла гуся. Встрепанного, с нагло скривленным клювом и да – знакомого.
– На метлу сесть надобно, – продолжило сказочное явление, – сесть, сжать руками и ногами, а не висеть, как мешок с навозом.
– Извините, – прошипела я, – искусствам полетов на метле не обучена, прав на полеты не имею!
Гусь присвистнул, окинул меня уважительным взглядом и выдал:
– А ты мне нравишься – наглая, вредная и ехидная, самое то, что надо.
– Что? – взвизгнула, чувствуя, как слабеют руки.
– Я говорю, будь нашей ведьмой, – сделал предложение гусь, – ты уже и наглая, и рыжая, и вредная, осталось тока хозяйство принять.
– Что?!
Гусь хмыкнул и пошел на снижение. Метла за ним! Я заорала снова! И глаза зажмурила!
А потом полет прекратился, а метла зависла. Я зависла под ней, все пытаясь удержаться. А вокруг тишина… только слышно, как деревья на ветру поскрипывают да листва шелестит.
– Чет она какая-то перепуганная, – вдруг проблеял кто-то.
– Молодая еще, неопытная. – Голос гуся я узнала сразу.
Медленно открываю один глаз и вижу морду лошадиную. Черная морда растянулась в приветственной улыбке… обнажая хищные клыки… Мгновенно зажмурилась снова! Вот тебе и коняка монструозная! Допросилась, называется!
– Ить, напугал ее, – прошипел гусь.
– Да я чего, – возмутился низкий глубокий баритон, – я ж вежливо улыбнулся.
– Ага, от твоей вежливой улыбки волки дохнут, – прокудахтал кто-то язвительно.
– Кто б говорил, от тебя не токмо лисы – люди с воплями разбегаются.
Мне было боязно, но и любопытно – открыла глаза, повернулась туда, откуда кудахтающий голос слышался, и увидела…
– Здрасти, Ряба я, – представилась милая курочка.
Я грохнулась наземь. Так как метла в метре примерно зависла, падать недалеко было. Но грохнулась я все же основательно.
– Бедненькая, чай, больно тебе? – вопросил кто-то тоненьким голоском, и ко мне подкатилось что-то круглое, румяное и сдобное.
Молча закрыла глаза, сложила руки на груди и изобразила смерть. Вот только рюкзак мешал полностью в образ войти, а еще врожденное любопытство. Ну и вредность, видимо, появившаяся вместе с рыжими волосами.
– Итого мы имеем, – не открывая глаз, начала я, – Курочку Рябу, Колобка, Гуся-Лебедя… репки не хватает.
– Какой репки? – вопросил Гусь.
– Той, которую посадил дедка, и выросла репка большая-пребольшая… Дед эту репку тянет-потянет, а вытянуть не может…
– А-а, так не репка то, а крепка, – закудахтала Курочка, – совсем современные бабы Яги необразованные стали.
Я села, открыла глаза, посмотрела на курицу и спросила:
– Крепка?
– Ой, так то история давняя, почитай, уже лет двести прошло, – закудахтала та. – Чай, рассказать могу, коли интересно.
– У-у-у-очень, – выдохнула я, оглядывая дворик песочный, постройки деревянные, домик… на курьих ножках…
И тут Колобок сказал:
– А идемте чай пить, я блинов испек.
* * *
Избушка оказалась такая уютная, совсем как в русских сказках советской эпохи. Светлое вычищенное дерево, мышка с белым передничком, низко поклонившаяся, едва я вошла, белые расшитые льняные занавески на окнах, крепкий широкий стол, печка русская, подмигнувшая мне приветливо да пробубнившая:
– Уж заждалися, пирожки да кашу третий час томлю.
– Здрасти, – пробормотала я.
– Здоровьица, – ответила печка.
А с полки ко мне вдруг прыгнуло яблочко, наливное да блестящее, в руках покрутилось, обратно на полочку заскочило да по тарелочке, что ребром стояла, и закрутилось. И тут же тарелка засветилась и засияла и стала словно экраном «плазмы», да отразилось в ней радушное «Добро пожаловать».
– Ух! – только и сказала.
А под окном, на лавке, гусли заиграли! А в кадке в углу яблонька зацвела, и теперь на ней были и цветы, и яблочки! А еще дверь открылась, и я услышала:
– П-р-р-рибыла уже, Ягушечка наша, мур-р-р.
Обернувшись, я увидела кота! Самого обычного черного с белым воротничком, только здоровый был, как сенбернар, короче – Кот! Самый настоящий – сказочный!
– Давайте за стол садиться, – начал хлопотать Колобок, покатившись к печке, – стынет все, за обедом и говорить будем.
Гусь подтолкнул меня к столу у окошка, остальные поспешили рассаживаться.
Меня усадили на почетном месте – во главе стола. По лавкам расселись – Курочка Ряба, лисичка в переднике и с платочком на ушках, петушок… золотой гребешок, Кот также, в открытое окошко заглянула морда монструозного коня, мышка торопливо после всех пол помыла, со словами: «Наследили тут».
Потом в двери постучали, и вошел самый настоящий Серый Волк! Высокий, плечистый, спокойно стоящий на двух ногах и с хитрой улыбкой – лесной мачо, одним словом… точнее двумя. На Волке имелась жилетка и красные шаровары, подпоясанные полотняным кушаком. И сапоги даже…
– Здор-рово, Ягусенька! – Бас у Волка был молодецкий.
Я уже хотела было ответить, как вмешалась Курочка Ряба:
– И чего приперси?
Волк стрельнул в ее сторону глазами, тяжело вздохнул и возвестил:
– Богатырь к нам, дружи! Уж и мосток миновал!
И все изменилось в тот же миг! Ойкнула печка, свалился со стола Колобок, пискнув, убежала мышь, лиса начала торопливо стягивать одежонку и платочек, монструозный конь тоже голову убрал.
– Вот и пришла погибель неминучая, – пригорюнился Кот.
И вот тут я не выдержала, взяла блинчик, кашу не донесли еще, намазала сметанкой, густой такой, блин свернула и, откусив от вкуснятинки, спросила, жуя:
– А в чем проблема-то?
Вся сказочная живность поглядела на меня, а среагировало блюдце волшебное. Спрыгнуло, на стол передо мной легло, и побежало по нему наливное яблочко. А потом тарелочка показала – лесную дорогу меж сказочных огромных и тенистых дубов, да богатыря – эдакий шкаф метр на два, в кольчуге, шлеме, бородатый, все, как полагается, разве что выражение морды больно зверское.
– И куда это чудо едет? – поинтересовалась я, сворачивая себе второй блинчик, на этот раз с тягучим янтарным медом.
Яблочко побежало вновь да показало!
Блин выпал у меня из рук, шмякнулся на тарелку, а тарелочка все показывала – обгоревшие остовы избушек на курьих ножках, порубленных котов огромных, колобков покоцанных, изгороди обветшалые…
И все стало ясно. Кроме одного:
– За что?
Ответил Гусь:
– Истребляют нас, к нечисти причислили, князюшка указ издал… вот и наш черед пришел…
– Инициировать не успели, – простонал Кот, – была б ведьмой, так и сразиться могла бы, а так…
Ну тут уж я возмутилась:
– Так вас много, давайте его побьем!
На меня грустно посмотрели, и Кот с тяжелым вздохом сказал:
– Никак, Ягушечка, сила-то у него – богатырская.
Вот те раз! Я на сказочных персонажей посмотрела, на блюдце и спросила главное:
– А у других бабок Ёжек сила была?
– Была, – отозвался Гусь.
– И как, помогло? – интересуюсь, вспоминая уничтоженные избушки.
– Не помогло, – прокудахтала Курочка Ряба.
Я взяла еще один блинчик, намазюкала вареньем малиновым, взмахнула им, как Суворов саблей, и сказала:
– Значит, будем воевать без силы магической!
И начала блин есть, я вообще была голодная.
– Эх, девка, бежать надо, – сказал Волк, – кто Илюре Ироду бой давал, все полегли, одни кости да кишки воронам на потеху и остались.
Есть расхотелось сразу.
– Богатыря покажи, – попросила я блюдце.
Показало. Илюра Ирод как раз бороду чесал, потом в носу ковырял, с видом бывалого охотника, добычу преследовавшего… выловил, извлек, посмотрел…
– Больше не показывай! – сорвалась я на визг.
И когда изображение исчезло, вспомнился мне мультик про Илью Муромца и его: «Вот она, землица русская, вот она, силушка богатырская». В мульте Илья был таков, что хрен прибьешь, даже Василевс с армией от него пострадали.
– И правда силен? – грустно спросила я.
– Столетний дуб одной рукой пригибает, – отозвался Кот.
Пригорюнилась окончательно. Выглянула в окно, увидела мышку, которая с котомкой за плечиками спешно покидала территорию. А говорят, первыми бегут крысы…
Припомнив тот же мультик, сделала вывод, что только жены с богатырями и справлялись, а потом спрашиваю:
– Женат?
– Не сложилось, – простонал Колобок с полу, – была у него невестушка, да ушла в колдуньи лесные, ведьмой стала, вот и не любит он племя ваше ведовское.
У-у, как весело.
– Может, отравить? – предложила добрая я, покосившись на всхлипывающую печку.
– Не съест, богатырь опытный. – У лисички оказался очень приятный голос.
– Бежать надо! – прорычал Волк.
Печка всхлипнула еще жалобнее, ей-то не убежать. Хотя если избушка на курьих ножках…
– Бежать, – повторил Волк, – избушку бросить придется, богатырь в первую очередь по ее следу пойдет.
