Справившись с первым шоком, я начала с задумчивого:
– Хороший контракт, – а закончила глубокомысленным, – но с самомнением у тебя проблемы, Александр.
– Почему же? – насмешливо поинтересовался Стужев.
– Ну, знаешь, – я свернула и протянула ему свиток, – я всегда подозревала, что у парней особенное отношение к своим органам, но, по-моему, еще никто не называл собственные… эм… как их там, золотыми.
Князь усмехнулся и весело ответил:
– Боюсь, Маргош, к психотерапевту мы пойдем вместе.
– Это еще почему? – не могла не поинтересоваться я.
– Ну, – усмешка расплывается в ехидно-издевательскую улыбку, – ты первая девушка, которая мечтает оторвать парню… эти, как их там.
– Я?!
– Ну не я же соотнес уворованные и золотые собственно с моими исправно работающими. – Кто-то откровенно потешался надо мной.
Медленно краснею.
– Пиво, Маргош, – мягко напомнили мне.
– Клофелин, – мрачно созналась я.
Стужев посуровел, задумался, что-то прикинул и спросил:
– Сколько таблеток на бутылку?
– По одной…
Изогнутая бровь, насмешливый взгляд.
– Не умеешь травить – не берись, – с усмешкой произнес Князь. – Марго, на будущее – клофелин в пиве не работает плюс доза маленькая. Но…
И пауза.
– «Но»? – Шея затекла от необходимости смотреть на Стужева.
– Но месть все равно свершится, – он улыбнулся, – идем.
– Мстить? – не поверила я.
– Невмешательство порой самый идеальный способ позволить судьбе сделать всю грязную работу за тебя. Идем, маленькая мерзость, здесь сейчас очень небезопасно станет, но наши милые друзья об этом еще не догадываются.
Стужев подтолкнул меня к выходу.
Мы вышли на порог круглого домика с красной черепичной крышей, и Князь повел себя странно. Да и меня тоже странно повел – не по дорожке, и не к мостику, и даже не к реке – а в сторону, в обход домика, через кусты и буераки. И едва я попыталась возразить, прошипел: «Тихо». Прошипел так, что я умолкла.
Ежевичные кусты больно царапнули, принимая в колючие объятия, а после Стужев встал позади меня и совсем неделикатно накрыл рот ладонью. Мой рот.
В следующее мгновение перед домиком вдруг заплясали черные смерчи! Три штуки! Я замерла, глядя на чудо природы, а Князь прошептал:
– Темные.
Я вздрогнула, он добавил:
– Скрыли приближение, ни один амулет не засек. Если бы не мои маяки, и нас бы накрыли на месте, а так… – едва слышная усмешка. – Сейчас просканируют наших, поймут, что те не в теме и ты не в их команде, и отправятся на поиски. Наши поиски, Маргош, если ты не поняла.
Я все поняла. Мне стало страшно.
– А что касается контракта – темные, Маргош, свято чтут финансовые обязательства, и это то немногое, что они чтут, следовательно, тебя попытаются выкупить, а не убить.
– Убить? – промычала я, глядя, как два из трех смерчей врываются в домик.
– Детка, ты украла семейную реликвию рода Херард, а за такое убивают, и жестоко.
Третий смерч влетел в дом. Князь убрал руку.
– Я украла? – возмущенно обернулась к гаду фэнтезийному.
– Меня никто не видел, – резонно подметил Стужев.
Мы помолчали. Из дома донеслись вопли Георгия Денисовича.
– Сознание сканируют, – спокойно прокомментировал Князь.
А я решилась спросить:
– То есть весь этот фарс с контрактом был для того… – голос сорвался, – чтобы меня защитить?
– Маргош, – усмешка, – извини, конечно, но в качестве напарника ты не катишь, детка. Развлечься в джакузи и забавляться с миленькой рыжей мордашкой это одно, но работа в команде совсем другое дело. А доверия тебе нет, Ильева. К тебе опасно поворачиваться спиной, самое простое дело со стоянием на стреме ты завалила, и да – побег с богатырем был последней каплей. Ты ненадежная, малыш, ветреная и особым умом не отличаешься. Не особым тоже. Плюс твои постоянные нападки не то что на самолюбие, а элементарно на гордость и самосознание откровенно бесят. Я, скорее, дуб столетний возьму в напарники, чем тебя.
Молча смотрю на Князя. Постояла, посмотрела, не могла не спросить:
– И как, по-твоему, я должна отреагировать на монолог оскорбленной невинности?
– Слезы, сопли, заверения в вечной любви и преданности, – предложил собственное развитие событий Стужев.
– Какой преданности? – прошипела я. – Ты хоть частично осознаешь мое отношение ко всей вашей гоп-компании?
– Просвети, – беззаботно отозвался Князь.
Иногда я в шоке от его наглости.
– Сам посуди, – шепотом начала объяснять, – жила я себе спокойно, был у меня жених, хороший, кстати, учеба, жизнь, в конце концов, и…
– И все равно, Маргош, ты как была ведьмой, так ею и осталась, – весело подытожил Стужев.
А затем его улыбка померкла. Несколько секунд он молча вглядывался в пространство, чтобы в итоге мрачно прошептать:
– Ритусь, что ты знаешь о Демоне?
Молча смотрю на его заметно посерьезневшую рожу. И молчу, естественно.
– Ну?! – грубый окрик.
– Не ори на меня, – прошипела я зарвавшемуся Князю.
Кое-кто заскрипел зубами и прошипел:
– Рита, здесь что-то не так. Я ощущаю четверых темных, малыш, четверых, а прибыли трое. И трое эти прибыли как-то очень в тему, что напрягает. И судя по моим ощущениям, они начали сканировать пространство. Здесь что-то не так.
Я пожала плечами, но в то же время… вспомнила наш разговор на аллее, появившегося странного субъекта с острыми ушами, его замечание «Дайрем, странное дело, она, кажется, меня увидела».
– Ну, – нехотя начала я, – Игнат… скрывает свои истинные возможности…
– Он темный, – глухо произнес Стужев и начал стремительно срывать с себя майку.
Я в некотором оцепенении смотрела на обнажавшегося парня. Майка, джинсы, носки… белье снимать не стал, но проверил. Затем тихий приказ мне:
– Раздевайся.
Возмущенно смотрю на него, Князь пригрозил:
– Порву!
Молча сняла майку. Стужев, все еще в белье красующийся, схватил, вывернул наизнанку и замер. Я тоже, узрев на шве маленькую сверкающую алым стразинку.
– Надевай, – очередной приказ, и Князь протянул мне другую майку, снова свою.
А сам, закрыв глаза, прошептал слово. Не знаю какое, но майка вдруг оказалась надетой на призрачного носителя, и тот, обретя мои черты, прошел сквозь кусты и помчался по тропинке к мосту. Затем Стужев натянул джинсы и вдруг резко схватил меня, снова зажав рот.
Они вышли на порог – двое темных и… Игнат. Ветер донес до нас разговор почти полностью:
– Маргариту не трогать.
– Дайрем, аргаэ хашесср, – насмешливо произнес морак Таэлон.
«Твою мать!» – потрясенно прошептал Князь.
Я в силу ряда причин произнести не могла ничего.
– Нет, – уверенно произнес Игнат… или не Игнат.
И вот тут на пороге появился четвертый участник событий – ураг Херард и насмешливо протянул:
– Она ведьма, Дайрем. Не пустышка, которую ты должен был задействовать, а истинная ведьма.
– Она больше, чем просто ведьма, – Игнат очень странно улыбнулся, – она гора-аздо больше, чем ведьма, мой план сработал.
«Твою мать!» – промычала бы я, будь такая возможность. Что-то подобное сейчас явно думал и Стужев, все крепче сжимающий меня.
– Значит, только найти девчонку и этого странного Князя, – продолжил морак Таэлон. – Кстати, ты уверен в его истинном происхождении?
– Да, – прозвучал глухой ответ, – он внук Кощея.
Я дышать перестала. Кое-кто, напротив, задышал глубоко, часто и зло.
– Потрясающе, – ураг Херард усмехнулся, сверкнув клыками, – и мы, и они приняли меры против человского вторжения на Терру. Нет, Кощеево отродье убивать глупо, он станет прекрасным козырем на переговорах.
И тут Демон с нажимом повторил:
– К Марго не прикасаться, я сам.
– Она опасна, – напомнил в очередной раз Таэлон, – и что ты с ней в дальнейшем будешь делать?
– Запру в Герхоре. – Голос Игната стал хриплым.
Темные переглянулись, и высказался ураг Херард:
– Ты слишком долго жил среди челов, Дайрем. Что ж, я обязан девочке жизнью, верну долг.
И Демон произнес:
– Зов указывает туда, они в лесу.
Три темных смерча сорвались в указанном направлении. То есть только что стояли три вполне себе осязаемых объекта и тут же сорвались тремя природными явлениями.
Дальше было хуже! Игнат сошел на одну ступеньку вниз, причем делал шаг человек, а на землю ступил… не человек. Черты лица заострились, и уши, челюсть выдвинулись, ноги увеличились, как и плечи, волосы стали длиннее, кожа стремительно потемнела. А затем темный стал смерчем…
Когда то, что недавно было Игнатом, умчалось в лес, Князь меня отпустил. Исключительно чтобы прошипеть:
– Елдыга захухренная!
Нет, я не стала возмущаться, я тихо спросила:
– Все так плохо?
– Хреновее некуда, – устало сознался Стужев. – Придется лететь домой.
На это я тихо и с надеждой спросила:
– К тебе?
– Не-а, – задумчиво глядя вдаль, произнес… элемент древнерусского эпоса, – не ко мне… к предкам. – Затем критически осмотрел меня и выдал: – Мама тебя не одобрит.
