– Земных? – перебила я.
– На земле у вас он столько и провел, – пояснил черт. – Там история такая, – он перестал улыбаться и серьезно произнес, – его убили.
О-па-ся!
– Бедная няшка яойная… – потрясенно произнесла я.
– Яойная?! – переспросил черт и вдруг стремительно побледнел.
Надо же, какой в аду народ осведомленный.
– И что дальше? – попробовала я вернуть разговор в прежнее русло.
Дальше ничего не вышло!
Из ковра вдруг выплыл Стужев без стула, мрачно посмотрел на Адмаила, потянулся, схватил меня за руку, и теперь провалились мы оба.
* * *
Проваливались мы в ковер, а оказались на зеленой поляне перед огромным деревянным забором, за которым возвышалось деревянное же строение в два этажа. А справа степи, а слева лес да река полноводная, а среди зеленой травы цветов видимо-невидимо, а…
– Между прочим, черт женат, – почему-то сообщил мне Князь.
Думала сказать, что мне все равно, но почему-то спросила:
– На работе?
– Нет, – последовал злой ответ, – на женщине.
– Мм-м?!
На мое недоумение Стужев отвечать не соизволил. Потянул за руку, прямо к забору и, едва подошли, решительно постучал. Что удивительно, ворота открылись сразу, что еще более удивительно – встречал нас… скелет!
– Здорово, Иван, – хмуро произнес Князь.
– С возвращением, молодой хозяин! Добро пожаловать, юная барышня Маргарита!
Может, и не особо вежливо, но я не могла не спросить:
– А мы знакомы?
Дальше встретились русское недоумение и скелетонская находчивость!
– Иван, – протянув мне костистую длань, представился скелет.
– Рита, – ошарашенно ответила я, пожимая скелетистую руку.
И после эпического знакомства скелет повторил вышесказанную фразу:
– Добро пожаловать, юная барышня Маргарита!
– Спасибо, – нервно ответила я, а затем шепотом спросила у Стужева: – Слушай, а вы не родственники?
– Н-нет, – ответил думающий о чем-то своем Князь.
– Странно, – тоже задумчиво протянула я, – а судя по наглости, ближайшие родичи.
Иван-скелет широко мне улыбнулся и, отступив, сделал радушный приглашающий жест. Я идти не очень хотела, а Стужев просто не спрашивал. Практически волоком протащил по широкому двору, мимо конюшни, откуда пар валил и пялились на меня алыми глазами два монструозных коня с ехидными мордами, мимо загона с коньками-горбунками, в смысле мелкими, крылатыми, двугорбыми, с челкой и длинными ушами, мимо сарайчика с коврами-самолетами, мимо…
– Ага, клептомания у вас тоже семейное, – глубокомысленно заметила я.
– Маргош! – Стужев затормозил резко, так что я тормозила носом в него. Отделив меня от собственно своей груди, Князь сжал волосы на затылке, заставляя посмотреть на себя, и прошипел: – Слушай, ведьма, не доводи меня.
Глядя в серо-синие глаза, я прошипела в ответ:
– Слушай, Кощей на выгуле, не шипи на меня!
Глаза напротив заледенели. Почему-то мне подумалось, что монструозные коняки сейчас поржут… И стало мне как-то нехорошо.
– Ой, – прошептала я, – что-то меня опять тошнит…
Взгляд стал совсем злым. В следующее мгновение фольклорная лапа метнулась к моей шее, я была вздернута на полметра от земли точно, но доступ к кислороду мне не перекрыли, и оставалось выдать только одно:
– Тоже читал «Пятьдесят оттенков серого»?
Ответ заядлого читателя прозвучал странно:
– Утопил бы!
– Пока душишь, – болтая ногами, просипела я.
– Не думал даже, но теперь терзает меня непреодолимое желание заняться именно этим, – сказал Стужев, глядя в мои глаза.
Серьезно так сказал, уверенно. А потом и добавил:
– У тебя есть три варианта, Марго: ты возвращаешься домой и поверь, не пройдет и часа, как Мастер отдаст приказ на твое уничтожение, либо я оставляю тебя здесь без прикрытия, и тогда гарем Демона станет для тебя началом взрослой жизни и собственно ее концом, и вариант третий – ты заткнешься, а я постараюсь разрулить ситуацию. Вопросы?
К этому моменту спрашивать что-либо стало уже страшно.
– Нет вопросов? – прошипел Кощей психованный.
Попытка отрицательно мотнуть головой проконала – Князь отпустил, схватил за руку и потащил дальше. Кстати, да – позади раздался ехидный ржач монструозных коняк. А вот горбунки смотрели на меня очень сочувствующе… Мне меня сразу так жалко стало.
– Нет, Стужев, я в тебя точно никогда не влюблюсь, – сказала я, потирая шею. – А знаешь почему?
– Мм-м? – отозвался он, продолжая целенаправленное движение к домине.
– Потому что ты сволочь, – честно сказала я и, едва взглянул, добавила: – Да, я заткнулась, ликуй, сволочь фольклорная, заткнулась уже.
Князь замер, но через секунду продолжил торопливое движение. Однако не успели мы подойти к двери, как та распахнулась, являя высокую светловолосую белокожую синеглазую женщину лет тридцати в белом длинном сарафане, отороченном синей лентой и жемчугом. В общем, это была Снегурочка!!!
– Мама, это Рита, – с ходу произнес Стужев, швыряя меня родительнице в раскрытые уже для него объятия. – Дед где?
Невольно обнимающая меня Снегурка потрясенно на меня смотрела, я вообще молчала, Князь прошипел:
– Сам найду.
И направился в дом, обойдя нашу живописную композицию.
Но маман у него была не лыком шита, и вслед ему понеслось:
– Ты б хоть оделся, сына!
«Сына» остановился, посмотрел на собственный голый торс, мотнул головой и помчался вверх по лестнице.
И вот он убег, а я осталась.
– Ну здравствуй, Рита, – отодвинув меня на расстояние вытянутых рук, удерживая за плечи и внимательно разглядывая, произнесла… маман Стужева.
Я хотела ответить, правда хотела, причем вежливо, но тут героиня русских сказок добавила:
– Девочка, я мама скромная и тихая, но будешь обижать моего сына…
– И вы меня прикопаете, тихо и скромно, – догадалась я.
Меня отпустили. И отошли на шаг, пристально и внимательно изучая. А я не выдержала:
– Вопрос: вы, случайно, не Снегурочка?
Маман не ответила, просто протянула руку, и на ее раскрытой ладони заплясал маленький снежный смерч, покружил и опал мириадом сверкающих снежинок.
– Уау, – потрясенно прошептала я.
Женщина улыбнулась, но смотреть продолжала настороженно. А я на нее восторженно – всегда любила сказку про Снегурочку. Мама стужевская покачала головой и выдала неожиданное:
– Ведьмочка, а не ведьма, и скорее испуганная, чем злая. А я подумала, что он опять… Впрочем, не важно. Идем, Рита, тебя Кощей, несомненно, увидеть захочет, а он у нас строгих правил и отношения до брака не поощряет.
– В смысле? – не врубилась я.
– В смысле, глядя на твой и Александра внешний вид, всем сразу ясно, чем вы занимались, и Кощей этого не одобрит. Идем, переоденем тебя.
Я не шевельнулась, я смотрела на Снегурочку и пыталась понять, о чем вообще речь. А потом… Стужев без майки, я в его майке, вид после кустов растрепанный, а после выяснения отношений раскрасневшийся… Это о чем она подумала?!
Но сказать я ничего не успела – черное, тускло сияющее черным же яйцо внезапно возникло прямо передо мной, и я услышала стужевский голос: «Руку протяни!»
– Направо пойдешь, хвост потеряешь, налево – копыта, прямо пойдешь, колбасный цех найдешь, вот в него и неси коняку загубленную, – пробормотала я.
– Марго! – прорычали из яйца.
Протянула руку, коснулась… И провалилась!
* * *
Стою. Тьма такая, что хоть глаза выколи… стужевские в смысле, и тут слышу голоса:
– Мм-м, Коша, а чем, говоришь, вы по дороге занимались? – ехидный такой вопрос.
– Дед.
– А в кустах, говоришь, отсиживались, пока темные округу осматривали? – Сарказм так и плещет.
– Дед!
– А на шее у нее, случаем, не засос?
– Нет! Это я ее душил!
– Коша, говорил я тебе, не смотри немецкие эротические фильмы, не доведут они до добра. Любовь, она, Коша, штука нежная…
– Да при чем тут любовь?! – Кажется, кого-то довели окончательно. – Ты с ней пять минут пообщайся, и единственной дилеммой станет – утопить или придушить, уж поверь мне! Она… ведьма она!
Ведьма, значит… Ну-ну.
Вспыхнул неяркий зеленоватый свет. Взгляду моему предстал уютный кабинет, с черепом из алмазов во всю стену, со столом из черного бриллианта, с каменными креслами, инкрустированными золотой росписью и да – драгоценными камнями, ну и центральным персонажем данной композиции был Кощей! Высокий, черноволосый, смуглый, худощавый мужчина неопределенного возраста, с черными глазами, орлиным профилем и да – ехидной усмешкой, скрывающейся в уголках губ. Кощей, в общем! Самый натуральный Кощей! И эта образина вежливо произнесла:
– Здравствуй, Рита.
Я промолчала. Кощей бросил взгляд на внука, и тот соизволил ответить:
– Она просто клятвенно обещала мне, что будет молчать. Маргош, с дедом можешь говорить все, что тебе вздумается, так что не стесняйся.
