А наутро принес цветок и остался на чай.
– Сестренка ему крахмаловых печенек с цианидиком хотела замесить! – фыркнув в чай, захихикал Лис. – Ай! Бо-ольно же…
Отвесив затрещину, Веррея с нарочитой брезгливостью вытерла руку о салфетку.
– Будешь повсюду разбрасывать химикаты – шубу твою выкопаю!
– Так ты не глазом смотри, а нюхай! На язык пробуй, коль сомневаешься!
Опасливо заглянув в сахарницу, Алесса обратилась к Триш, невозмутимо слушавшей перебранку:
– Выяснилось, кто и почему на вас напал?
– Нет, но сударь Шантэль думает, что хотели похитить меня. Предлагал приставить ко мне пару гвардейцев для охраны, да я отказалась.
– Это из-за теплохода?
– Да. Кроме ветродува, что был с нами, и сударя Шантэля, никто из отряда не сможет показать док на карте, а из тех, кто вернулся в Равенну, только я смогу найти обратную дорогу. Теоретически.
– Почему теоретически?
– Профессиональные телепортисты могут налаживать связь между точками перехода, тем самым прокладывая обратный путь. Именно этим способом нас отправили в Равенну. Ветродув загодя связал док со столицей и наладил стабильный переход, и сам может переместиться по нему туда-обратно в любой момент. Это называется «принцип челнока». Я так не умею. Даже дорогу к «Екатерине» прокладывал мой коллега, по карте. Сударю Шантэлю не стоит беспокоиться за безопасность «Екатерины».
– А ты не думаешь, что он не за корабль беспокоится, а за тебя?
– Нет.
– Вранье!!! – хором выпалили Веррея, Метис и Трой.
Триш закатила глаза.
– Зачем тогда стреляли в Шантэля? – удивилась науми. – Он тоже в курсе, где теплоход!
– Во-первых, его не смогут разговорить, а во-вторых… – Триш с грустным видом макнула плюшку в чай. – Нашим врагам он нужнее мертвый. Пока сударь здесь, живой и невредимый, состоящий при дворе в почетной должности, король Саридэл смотрит на Равенну с подозрением, но остается верен Союзу. Если советник погибнет, Силль-Миеллон может расторгнуть договор.
– С чего такой пессимизм?
– В сударя Шантэля уже стреляли и, судя по шраму, не больше месяца назад. Я уверена, что были и другие случаи, но он не хочет рассказывать. Когда-нибудь это закончится плохо.
Алесса просидела с друзьями до трех, а потом вышла черным ходом, оставив папашкиного шпиона мерзнуть напротив парадного, свистнула извозчика и покатила на Второй Лепесток к гостеприимной цветочнице Мине.
Ей нравилось оставлять домашнюю кошку за порогом этого дома и выпускать на волю пантеру: хитрую, выносливую, жестокую. Нравилось запоминать комбинации, оттачивать их, шлифовать; предугадывать обманные маневры и изобретать свои контратаки все ловчее да четче. Нравилось, что противник охает всерьез, когда удар достигает цели, а не из снисхождения к слабому, как это некогда делал Вилль. Вилль… Хотелось когтями сорвать красивую и бесстрастную маску с его лица, чтобы остались только глаза – живые, горячие, любящие. После этого резко ударить ногой под колени – вот так и вот так! – и добавить сцепленными в замок кистями по склоненной спине. А вот тогда можно поговорить…
– Ой, извини! – Алесса прижала ладошку к губам.
– Ну все, на сегодня хватит! – перекатившись на спину, Герт скрестил руки перед лицом.
– И что за удовольствие: друг друга калечить? – неодобрительно вздохнула Мина.
– Уж полезнее, чем ревматизм в храме накланивать да чахотку нанюхивать, – хмыкнула Ба, пыхнув кружевным облачком дыма. Так и никак иначе велела обращаться к себе госпожа Фелиция, бабушка Мины. К слову, почтенная Ба на самом деле оказалась Праба, но при должном уходе сошла бы за пожилую Ма. Алесса отметила это при первой встрече, а во вторую привезла ларец с ароматной косметикой и тогда же познакомилась с кузеном Мины, который сейчас валялся на полу, поверженный почти в честной борьбе.
Алесса подала ему руку.
– Ты дерешься не по правилам. – Герт, морщась, потер спину. – В горской борьбе таких приемов нет!
– Я импровизирую, – подмигнула науми, кошачьей походкой удаляясь в ванную.
…Теплые струйки бежали по разгоряченной спине, и вместе с ними уходила пантера. Алесса переоделась в платье, уложила волосы и вновь превратилась в породистую дворцовую кошку. Сев на табурет, зябко обняла себя за плечи, хотя в ванной комнате было жарко…
…Как в пещере Темного города, когда умирающий демон сказал: «Он будет чувствовать, как аватар, мыслить, как аватар, и поступать, как аватар. Он навсегда останется слугой Повелителя и его потомков. Только слугой…»
Эх, Вилль, Вилль… Что же ты делаешь? Из-за глупых предрассудков в одночасье губишь все, к чему шли такой трудной длинной дорогой. Счастье губишь, будущее. Дом, что хотели построить на берегу реки; маленький сад, где росли бы зеленые яблони да крыжовник. Зеленоглазых курчавых детишек, взлетающих под самое солнце.
Избранницу свою изводишь, и сам мучаешься не меньше.
Ну, ничего. Неверрийские женщины сильные. Поборется в одиночку, потому что сердце на двоих одно. То, что горит, а не тлеет под пеплом.
Встряхнувшись и нацепив на лицо самоуверенную улыбку, Алесса павой вплыла в зал, где расторопная Мина уже накрыла стол. Хорошая она, хозяйственная да приветливая. У молодого мага по имени Лин была бы славная жена, но Геллера Таннаис разрушила так и не рожденную семью. Теперь двойняшки будут расти без отца.
Темнота давным-давно сгустилась за окнами, когда Алесса наконец нашла в себе силы подняться. Не больно-то хотелось возвращаться в дом, хозяева которого решили поиграть в дочки-матери за счет чужого счастья. Если бы не Вилль, сбежала бы оттуда.
Как и прежде, Герт стал напрашиваться в провожатые. С тех пор как в Равенне объявился Цирюльник, не только вечерние улицы стали небезопасны для молоденьких женщин, но и собственные дома. Тела, изрезанные бритвой, ранним утром находили на скамейках парков собачники, а под фонарями – извозчики; в собственных кроватях обнаруживали домочадцы. Убийца и не пытался замести следы, наоборот, выставлял напоказ плоды своей деятельности и подписывался парой кровавых роз, вложенных в мертвые руки. Цирюльник появился аж в скошене, но до сего дня оставался неуловимой загадочной личностью.
– Я похожа на беззащитную девицу? – Алесса выгнула бровь.
– Скорее, на смертельно опасную искусительницу, но экипаж я тебе остановлю сам.
И с тем и с другим науми согласилась, однако мерзнуть в ожидании экипажа не пришлось. Едва друзья вышли за порог, как к дому подрысила холеная гнедая пара, запряженная в карету без опознавательных знаков. Дверца открылась; в голубоватом мерцании светляка хищное скуластое лицо пассажира казалось выточенным из мрамора.
– Добрый вечер, Алесса. Не удивлена?
Удивлена – не то слово! Однако придворная жизнь быстро и эффективно учит держать себя в руках.
– Здравствуйте, господин Стайн, но о том, что вечер был добрым, можно судить лишь по его завершении.
– Хм… – Архимаг подал руку. – Если барышня составит мне компанию, то значительно скрасит мой.
Порой такие предложения решают исход вечера, и отказываться не стоит. Попрощавшись с опешившим Гертом, науми села в карету, расправила платье.
– Господин Стайн, а Цирюльник – случайно не ваш псевдоним?
Мужчина улыбнулся: выглядело это весьма зловеще.
– Нет, Алесса, но тебе не стоит ходить одной и садиться в уличные экипажи. Воспользуйся конюшней Его Величества. Если только ты не хочешь, чтобы дворцовые кучера знали о твоих прогулках. Или твой друг.
– Но вы же ему не передадите?
– Нет. Это я хочу просить, чтобы ты передала ему мое предупреждение.
– Зависит от содержания, – осторожно ответила Алесса.
– Разумно, – кивнул собеседник. – Это касается убийства в университете. Насколько я знаю, Арвиэль расспрашивал следователей о результатах. Так вот пусть держится в стороне, если хоть немного дорожит собственной жизнью.
На сей раз сохранить хладнокровие оказалось сложнее:
– Это угроза?
– Это благодарность за услугу, оказанную моему знакомому. К тому же как мастер врачебного дела, я не хочу, чтобы пострадал уникальный экземпляр.
Науми мысленно плюнула. Колдунишки… Говорят о живом существе, как о пробирке с драгоценной кровью.
– Кто может ему угрожать?
– Только собственный юношеский пыл, – многозначительно ухмыльнулся маг.
– Хорошо. Я передам ваши слова благодарности, но сперва ответьте на один вопрос. Если вы так печетесь об Арвиэле, то зачем составили заключение о его невменяемости, из-за которого Ковен отказался рассматривать заявление?
– Не стану отрицать, что я к этому непричастен.
– Но почему?! Значит, Вилль терпел издевательства в СОК напрасно?
– Поверь, пара синяков – меньшее, что могло с ним случиться. Это заключение было единственным способом спасти твоего друга от настоящего безумия. Я знаю Флокса и его методы достаточно хорошо, чтобы быть недовольным сим знакомством. И если я говорю, что он сломил бы даже аватара, значит, так и есть.
