– Хорошо. Я передам ваши слова благодарности, но сперва ответьте на один вопрос. Если вы так печетесь об Арвиэле, то зачем составили заключение о его невменяемости, из-за которого Ковен отказался рассматривать заявление?
– Не стану отрицать, что я к этому непричастен.
– Но почему?! Значит, Вилль терпел издевательства в СОК напрасно?
– Поверь, пара синяков – меньшее, что могло с ним случиться. Это заключение было единственным способом спасти твоего друга от настоящего безумия. Я знаю Флокса и его методы достаточно хорошо, чтобы быть недовольным сим знакомством. И если я говорю, что он сломил бы даже аватара, значит, так и есть.
Жестко сказал и веско. Дальнейшие расспросы были бессмысленны. Оставшуюся до дворца дорогу Стайн интересовался здоровьем и настроением «уникального экземпляра», да так ловко, что невольно Алесса выболтала больше, чем стоило бы. Когда девушка уже спустилась с подножки, архимаг придержал ее за локоть:
– Ты не одна, Алесса. Если понадобится помощь или совет, ты всегда можешь обратиться ко мне.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Полно! Люди должны друг другу помогать, иначе в чем смысл общества?
– Уж вы-то знаете, господин Стайн, что я – не человек.
Маг как-то странно усмехнулся и, подавшись вперед, прошептал:
– А ты никогда не задумывалась, почему в Неверре пять свободных рас, а Созидателей только четыре?
Прежде чем Алесса успела не то что ответить, а хотя бы осмыслить услышанное, Стайн крикнул кучеру, и карета полетела в ночь. Внезапно девушка поняла: архимаг знает о ее происхождении, и наверняка не только он. Шантэль – точно, иначе не стал бы обращаться к простой знахарке «л’лэарди». А кто еще? И что означают последние слова Стайна? Неужели…
Неспроста один из могущественнейших людей империи предлагал свою помощь, ох неспроста…
Первым, кого Алесса встретила во дворце, оказался остроухий л’лэрд. Правда, вместо того чтобы, глядя на звезды, сочинять поэму возлюбленной, он отчитывал двоих гвардейцев. Дождавшись, когда приунывшие парни разойдутся, науми подкралась к эльфу:
– Поздравляю, Шантэль, лопух пользуется успехом!
– Какой лопух? – не понял л’лэрд.
– Да ваш же! Триш с него глаз не сводит!
Любопытная кошка всего лишь хотела узнать название цветка, но неожиданно Шантэль обиделся и поджал губы:
– Сами вы «лопух», л’лэарди! Да будет вам известно, это уникальная разновидность шиповника, и в цветочной лавке его не купишь.
С тем задрал нос, развернулся и пошел прочь, а Алесса смотрела ему в спину, смотрела… и вдруг расхохоталась. Конечно, шиповник! А что еще может подарить девушке честолюбивый эльф по прозвищу Шип! Значит, если «ривенэа» – это река, то фамилия Тирриашаль’д’ривен переводится как «шиповник на побережье». Ну, зазнайка!
К слову, зазнайка в ответ на хохот и ухом не дрогнул.
Арвиэль залетел вечером, причем в буквальном смысле залетел. На стук в окно науми оторвала взгляд от книги и ахнула. В ночи, заваливаясь на оба крыла попеременно, мотылялось нечто маловразумительное с задранным левым ухом и поникшим, как у дворняги, правым. Из пасти алым лоскутом свешивался набок язык; в протянутой лапе красовалась чугунная роза, явно выломанная из чьей-то ограды. Девушка поскорей запустила недоразумение в спальню. Тормозил Вилль эффектно – об стену, но розы не выпустил. Поднимался уже на две ноги. Правда, тут же рухнул.
– Вот горе луковое, – погладив его по голове, вздохнула Алесса: даже стоя на коленях, Вилль держался за счет того, что упирался лбом ей в живот. Ощутимо упирался. – Раздевайся.
– З-зачем?
– Сечь тебя буду за пьянство!
– З-заслужил.
Аватар проворно скинул мундир с рубахой и ничком растянулся на полу.
– Эй-эй, я пошутила!
– П-побей меня, – парень с трудом поднялся на четвереньки, – тока циточек возьми.
Вздохнув, Алесса отобрала розу.
– Ложись уж, пьянчужка мой залетный.
– Твой… – Вилль боднул колени девушки. – Навсегда…
– Воды… Флена, воды-ы…
– На вот, пей, – ворчливо отвечала служанка.
Нашарив ручку кружки, несчастный сделал несколько жадных глотков, прежде чем сообразил, что пьет не воду.
– Что это, Фленушка?
– Что, что… Рассол… Фле-онушка?!!
Вилль с трудом разлепил свинцовые веки, но тут же снова зажмурился. Увиденное не прибавляло оптимизма в это гнусное утро: над кроватью, уперев руки в бока, нависала Повелительница. Радужки полыхали яростной зеленью, ноздри раздувались, из ушей клубился дым. Жуть! Вилль все же рискнул приоткрыть глаз и констатировал, что никакого дыма, конечно, нет, а просто утренние серебристые лучи ореолом окружили голову. Ой-ё-о-о…
Стоп.
– А что ты здесь делаешь?
– Живу по твоей милости!
Вернув кружку, Вилль затравленно оглядел незнакомую обстановку:
– Э-э-э… Что я здесь делаю?
– Дрых. Теперь проснулся! Посреди ночи разве что не с крыла высадил окно и вломился в опочивальню порядочной девушки, да не абы как, а с цветами! – Алесса кивнула на подоконник, где в одном из глиняных «наследий культуры» благоухала чугунным цветом выломанная откуда-то роза. – Серенаду пытался спеть, да я гитару отобрала!
– О-о-о… А… чем еще мы тут занимались?
– О-о-о!!! – Кошка мечтательно закатила глаза. Вилль торопливо ощупал себя под одеялом. Рубашки нет, но штаны на месте, хоть и без ремня.
– Алесса, пожалуйста…
– Развлекались каждый по-своему! – Науми рявкнула так, что гвардеец подпрыгнул. – Ты храпел как сапожник в моей постели, а я под эти «песни» не могла уснуть на кушетке! Ты вообще на похоронах был или на свадьбе гулял?!
– На похоронах человека, а для эльфа это – похороны разума, – приподнявшись на локте, уточнил Вилль. Похмелье обошло стороной обладателя дара, но привкус во рту был таким, словно волк накануне налакался из лужи. – И вообще я компотик люблю…
– Солнышко любит компотик! – остывая, передразнила Алесса. – Ну-ка выметайся из моей постели, презренный алкаш, и марш умываться, а я пока проветрю! Не хватало еще, чтобы мой папенька своего аватара тут в таком виде застукал – то-то «обрадуется»!
Парень моментально выпутался из одеяла и зашлепал в ванную. Действительно, если такое вдруг случится, останется только умолять Повелителя заменить виселицу ссылкой на лесоповал Сумеречья или в рудники Альвия, а потом искать смерти в гуще боя и уповать на то, что хоть отчасти искупишь кровью преступления совести. Клятвопреступнику прощения нет, и второй шанс ему не дается – так распорядилась Пресветлая.
– Вилль! – окликнула Алесса. Скрестив руки на груди, она покачивалась с пятки на носок и сейчас казалась старше. – А если с императором что-нибудь плохое случится… скажем, когда ты будешь охранять меня? Власть перейдет к Церкви, я захочу вернуться в Северинг, но ты так и будешь шарахаться от, кхм, «Повелительницы»?
Вилль благодарно кивнул: для такого сложного вопроса важна точная формулировка, ведь если аватар не смог защитить Повелителя, находясь рядом, дорога ему одна…
– Единственный наследник престола – ты, Алесса. В твоих жилах течет кровь Эскабиан, это подтвердят маги, и придется принять Церкви.
– Ты же сам говорил, что неверрийский трон принадлежит людям, – с непонятной усмешкой возразила девушка.
– Но выглядишь ты, как человек, а об истинной сущности маги умолчат. Для них юная науми-императрица выгодней, чем власть фанатиков Триединого. Уверен, в Ковене что-нибудь придумают.
– Ах, во-от как… Но империей никогда не правили женщины.
– Сейчас не время выбирать между кольчугой и корсетом, главное, чтобы правитель был достойным. А ты – дочь Грифона.
– Но лучше б была сыном, верно? – Алесса прищурилась. – Значит, если у императора родится мальчик, то ему достанется и неверрийский престол, и мой аватар?
Этот вопрос был порядком сложнее предыдущего, Вилль даже немного растерялся. Так уж получалось, что в семьях силльмиеллонских королей первенцами всегда были мальчики, и иные варианты наследования в Своде Правил не предусматривались. Тем не менее гвардеец твердо ответил:
– Аватар является… – он сглотнул, – собственностью старшего члена королевской семьи по линии отца. Алесса, я навсегда останусь твоим аватаром. Твоей тенью.
– На кой ляд мне вторая тень? У тебя, Винтерфелл, в голове не тараканы даже, а натуральный термитник. Все мозги в дырочку!
– Ты права. Все так запуталось…
Испустив тяжкий вздох, девушка подошла, погладила по щеке своего аватара, заправила ему за ухо непослушную челку. Как раньше, когда можно было в шутку куснуть Тай-Линн за палец, а потом повалить на кровать и зарыть в одеяло, наслаждаясь высокохудожественной руганью.
– Просто запомни, солнышко, что я не собираюсь ни с кем тебя делить. С императором в том числе.
Вилль криво улыбнулся. Даже если Алесса, будучи единственной Повелительницей, прикажет аватару ночевать в своей постели (что уже идет вразрез с этикетом телохранителя), никогда остроухий гвардеец не станет ровней правительнице. Такое в Скадаре возможно, но не здесь.
