– Какое чудо! – прошептала я, едва не прослезившись.
А тролль, удовлетворившись моим видом, положил нож на специально освобожденное место, так же медленно взялся за следующий и с любопытством уставился на мое восторженное лицо.
– О-о-о, мама моя суккубская… Какая сталь! – простонала я, страстно извиваясь в путах. – А как она, наверное, режет… у-у-у…
Тролль расплылся в понимающей улыбке и уже охотно показал мне третий нож, четвертый… Я с готовностью ахала, охала и невнятно мычала, закатывая глаза и не скрывая обуревавших меня чувств. Но когда он, разошедшись, небрежно отложил ножи и взялся за клещи, тут же встрепенулась и гаркнула:
– Стой! Туда нельзя! Не по регламенту!
Тролль вздрогнул и едва не выронил инструмент от неожиданности. А я порывисто качнулась вперед и сердито зашипела:
– Этот нож должен быть пятым справа, а не слева! Знаешь, что с тобой хозяин сделает, когда поймет, что ты ошибся?
Моего беспортошного тюремщика прошиб холодный пот. Испуганно оглядев усеянный инструментами столик, он аж посерел от мысли, что мог прогневить своего Князя, которому пришлось бы тянуться за нужным ножом в непривычное место. Молниеносно переложил нож на нужное место, а затем воровато оглянулся и украдкой вытер мокрый лоб. После чего посмотрел на меня с такой признательностью, что я успокаивающе улыбнулась и снова обвисла.
– Не боись, не сдам. Ты давай дальше показывай – там наверняка много еще интересного. Хочу все посмотреть.
Тюремщик – или все-таки палач? – окончательно успокоился и уже с большим энтузиазмом продемонстрировал мне любимые игрушки. Каждую повертел в руках, с довольным видом погладил, поурчал, заботливо протер чистой тряпочкой, за что я его отдельно поблагодарила – нечего мне под кожу всякую заразу заносить. Затем аккуратно разложил на столике, сгруппировав по выполняемым ими функциям. А когда дошел до жутковатого вида кусачек, я снова встрепенулась.
– А это для чего?
Тролль продемонстрировал мне свою лапищу и звучно щелкнул кусачками возле большого пальца.
– А-а-а… А вон то?
Он поднял такого же жутковатого вида пилу и изобразил, как отпиливает себе руку.
– А вон та спица… О, посеребренная! – со знающим видом присвистнула я. – Вот это точно круто! Мне такая в прошлый раз не досталась! А куда ее втыкают?
Тролль на мгновение задумался, после чего пожал плечами.
– Куда угодно, значит, – поняла я. – Отлично. Жаль, что она такая маленькая – я б ее предложила в самом конце использовать – один удар под подбородок, и все, прощайте, мучения жертвы.
– Хр-р! – возмущенно вскинул голову тролль.
– А что такого? Все хорошее когда-нибудь кончается. Такой добивающий удар получится, что просто загляденье!
– Хрр-р! Хр! Хр-р-р!
– Чего? – недоуменно переспросила я. – Думаешь, я не заслужу такую честь?
Тролль яростно замотал головой и что-то изобразил руками. Но когда я растерянно моргнула, нетерпеливо подхватил спицу и, приложив к своей щеке так, чтобы нижний кончик оказался вровень с подбородком, а верхний смотрел на затылок, снова начал активно жестикулировать.
– Не получится, говоришь? – задумчиво протянула я. – Слишком короткая? А ты примерь… вдруг ошибся?
Тролль негодующе фыркнул и, со скрипом отодвинув столик, шагнул ко мне, сжимая спицу в зеленой лапище. Я с готовностью повернула голову, чтобы он мог приложить спицу, нетерпеливо поерзала, пока он копался, а когда тролль отступил на шаг и торжествующе показал мне фигуру из трех пальцев, расстроенно обвисла. Но вскоре снова встрепенулась и радостно брякнула:
– Зато через глазницу точно хватит!
Палач придирчиво оглядел мою довольную физиономию и задумался. Потом почесал через фартук пузо, подошел, опять приложил инструмент и все-таки неохотно кивнул.
Я гордо вздернула подбородок.
– Вот! Это у хозяина твоего голова такая большая, что до жизненно важных центров не дотянешься. И вообще, его по-другому убивать надо – для спицы хоть какие-то мозги надо иметь, а у него там одна сплошная кость.
– Ш-ш-то?! – тихо прошипели из коридора, дверь в который осталась открытой настежь, и в камере возник взбешенный Князь. Причем в человеческом, столь же неприятном, как и демонический, облике. И точно так же изобилующий шрамами, от одного вида которых становилось тошно. – Ш-што ты сказала?!
Тролль, суматошно развернувшись, выронил спицу и рухнул на колени, когда его буквально проткнул полубезумный взгляд хозяина, а я радостно помахала лапкой.
– И снова здравствуйте, несдержанный вы наш! Отдохнули? Покушали? На горшок сходили? – поинтересовалась участливо, пока палач торопливо отползал в ближайший уголок. – И это правильно. Дополнительное очищение способствует нормальной работе организма. Как настроение, Князюшка? Я гляжу, вы крылышки спрятали? Разумно. Я же могу и исцеленные снова порвать…
Он свирепо выдохнул и метнулся в мою сторону, растопыривая когти. После чего сжал мое горло до хруста и с наслаждением прошипел:
– Вот теперь я тебя точно убью!
– Обожди. – Ровный, нечеловечески бесстрастный голос, раздавшийся у входа, лечебным бальзамам пролился на мою душу, приготовившуюся к очередному посещению гостевых покоев. – Ты обещал не торопиться, сосед. Я еще не решил, нужна ли мне такая собственность.
Я скосила глаза, но за крылом взбешенного демона разглядеть что-либо не представлялось возможным. Однако голос… этот замечательно равнодушный голос я узнала бы из тысячи!
– Доброго дня, Княже! – просипела я из последних сил, хотя в глазах уже потемнело. – Простите, что не могу вас встретить как обычно, на коленях. Но, клянусь Тьмой, мне помешали обстоятельства непреодолимой силы…
– Я благодарен тебе, сосед, за поимку беглянки, – словно не услышал муж. – Позволь, я накажу ее сам.
Мое горло сдавили еще сильнее, в ухо жарко дохнули, но я из чистого упрямства посмотрела в прищуренные глаза душащего меня демона и прохрипела:
– До чего же здорово сознавать, что я опаснее высшего демона: мне вы еще ни разу спину не подставляли.
И чуть не охнула от неожиданности, когда меня так же резко отпустили.
Серокожий, отпрянув назад и в сторону, развернулся так резко, что даже ползающему неподалеку троллю показалось, что это было сделано излишне поспешно. Он даже уши прижал к головке и тихо, просительно заскулил, жалея, что стал свидетелем оплошности хозяина. «Мой» Князь сделал вид, что не понял причины заминки, а я не преминула вякнуть:
– Боится – значит уважает.
После этого на меня посмотрели все: серокожий – просто убийственно, палач, все еще стоящий в углу на карачках, – с явным сомнением в моих умственных способностях, а Князюшка – очень и очень многообещающе. Настолько, что я испытала бы страх, если бы вообще могла его чувствовать. Кстати, муженек тоже был в человеческом облике. Дань уважения хозяину дома, надо думать. Или он присоединиться надумал?
Молчание несколько затянулось. Одетые в одинаково черные камзолы и похожие, словно братья, Князья застыли друг напротив друга в напряженных позах. Тролль снова испуганно уткнулся носом в стену и начал потихоньку долбиться в нее лбом. А я, поочередно оглядев всех действующих лиц, с укором заметила:
– Может, зелененького отпустим? Зачем ему, болезному, полы фартуком подметать? Все равно опять испачкаете.
Серокожий зыркнул на побелевшего от ужаса тролля и знаком велел ему убираться. Тот, не поднимаясь с колен, мелко-мелко затряс головой и торопливо пополз к выходу, светя пред светлыми… то есть темными очами повелителей голой задницей и тем богатством, что болталось ниже. По дороге он даже умудрился обогнуть лежащую на полу дверь, а затем с облегченным вздохом скрылся в коридоре, откуда вскоре донесся быстро удаляющийся топот, а за ним – гулкий удар и шум упавшего тела.
– В поворот не вписался, – глубокомысленно заметила я, когда у демонов беспокойно дрогнули кончики ушей. – Какой впечатлительный мальчик.
Князюшка одарил меня откровенно хмурым взглядом, а я растянула окровавленные губы в кривой усмешке.
– Что, хороша?
Его взгляд опустился ниже, пройдясь по алым брызгам на моей коже, ненадолго задержался на бедрах, где виднелись совсем свежие нитки шрамов. Вернулся к моему безмятежному лицу. Неуловимо потемнел. И только после этого дорогой муж соизволил разлепить губы:
– Больно дерзка стала. Наказание свое заслужила.
– Ты считаешь? – неожиданно вкрадчиво осведомился серокожий, не меняя позы. – Тогда, полагаю, не будешь возражать, если эта дерзкая козявка умрет?
– Нет, – спокойно отозвался муженек, еще раз пройдясь по мне взглядом профессионального палача. – Я убью ее сам.
