— Да я не о том, — отмахнулась Настя. — Я спрашиваю, кто ей ребеночка заделал. Я такое сразу вижу. Пять лет в женской общаге. Глаз наметан на залетных.
Гарри, который успел незаметно отлучиться на кухню, поставил кадушку с огурцами перед Мэриан, и та, выудив один, с наслаждением захрустела.
— Мэриан, доченька, — дрожащим голосом произнес городничий. — Это правда?
Она задумалась и невозмутимо кивнула.
— Ты беременна? — прошептал рен Кухт, и на его лице отразилась широкая гамма эмоций от счастья, смешанного с неверием, до абсолютной ярости. — Кто?!
— Я нет, — выпалил Гарри, когда взгляд городничего остановился на нем. — Честное драконье.
Мэриан доела огурец, а потом ткнула пальцем во Франтика, который судорожно пытался сбежать из-за стола.
— Ты? — выдохнул городничий. — Да как посмел?!
Франтик, не будь дураком, юркнул между столами, но рен Кухт отрезал ему путь к двери. Они метались по залу, пока попаданец с фингалом не схватил Франтика, заломив ему руки каким-то хитрым приемом, а Гарри, чтобы не допустить кровопролития, скрутил городничего.
— Я же со всей ответственностью! — пискнул Франтик. — С уважением! Я жениться хочу! Мэриан, моя прекрасная роза, выходи за меня, и я обещаю, что мое сердце навеки будет твоим!
Все повернулись к Мэриан, которая хрустела вторым огурцом.
— Ладно, — сказала она, доев.
Зал разразился аплодисментами, радостными криками, певца усадили за стол к попаданцам, которые разливали по кружкам ядреное зелье Виктора, и Франтик, выдохнув, улыбнулся и послал своей невесте воздушный поцелуй.
Гарри увел городничего, а я, оглядев зал, тоже поднялась и пошла на кухню. Настя была здесь, раскладывала на блюда аккуратные закуски, нанизанные на зубочистки. Выглядело непривычно и утонченно, хотя продукты были самые обычные: обжаренный треугольник хлеба, крохотный помидор и хитро свернутый ломтик сыра.
— Это Шлеп нарезал, — сказала Настя. — У меня так тонко не получается. Можно разные варианты делать. Мороки много, но смотрится симпатично.
С заднего двора доносились голоса Гарри и городничего. Рен Кухт сперва кричал, плакал и ругался, а потом затих и больше слушал. Гарри говорил спокойно и уверенно, но я не могла разобрать его слов.
Шлеп, юркнув на лавку, с размаху слизнул все крошки и обрезки и уставился на меня преданным взглядом.
— Кэти хорошая, — с придыханием сказал он и, повернувшись к Насте, снисходительно добавил: — Ты тоже.
Ну, раз уж и Шлеп ее одобрил, значит, я правильно решила.
— Останешься присмотреть за таверной? — выпалила я на одном духу.
22.2
Еще пару дней назад я и представить не могла, что вот так просто вручу таверну другому человеку. «Хромой единорог» был моим детищем, моей мечтой, и теперь я отдаю ее в чужие руки.
— Уверена? — спросила Настя, сдув с глаз зеленую челку.
— Нет, — честно ответила я. — Очень жалко. Я столько в нее вложила. Но теперь я замужем, и Гарри обещал свозить меня в свадебное путешествие, а я никогда не видела море…
— Тогда тебе обязательно надо съездить, — улыбнулась Настя. — Я тоже думала в Крым в этом году. Но, как видишь, планы меняются.
Она незаметно ущипнула себя за бедро, затем вынула из кармана потертых синих штанов драконью чешуйку, которую подарил ей Гарри, и вздохнула. По всему выходило, что в ближайшие два года ни Насте, ни остальным попаданцам в свой мир не вернуться. Но если парни уже строили планы по покорению нового мира, бурно споря — куда дальше двинуться, то Настя собиралась осесть в Лоханках, и мне почему-то казалось, что ей тут понравится.
А вот нам с Гарри предстояло явиться к Владыке. Мысли о столице немного страшили, хоть Гарри и заверял, что все будет в порядке.
Дверь на задний двор открылась, и рен Кухт, задумчивый и насупленный, вошел в кухню.
— Поздравляю, — не без ехидства сказала я. — Вы станете дедушкой.
Нечего было на моего Гарри зариться! Однако городничий так тепло улыбнулся, что мне даже стало немного стыдно.
— Спасибо, Кэти, — ответил рен Кухт. — Так неожиданно все. Поверить не могу. Моя малютка Мэриан станет мамой… Может, ты тоже? — бестактно спросил он, пристально глянув на мой живот. — Представь, будет у тебя мальчик, а у моей Мэриан девочка, или наоборот…
— Вы сперва дочь замуж выдайте, потом внуков сватать начинайте, — буркнула я.
— О важных вещах надо думать заранее, — назидательно произнес он и, выйдя в зал, громко сказал: — Лоханцы и лоханки, прошу внимания.
Дождавшись, пока все утихнут, городничий продолжил:
— Вчера мы все неимоверными и сплоченными усилиями отбили иномирную заразу. И понесли тяжкие потери.
— Это ты о чем, папа? — пробасила Мэриан. — Все ж целы.
— А колокольня? — напомнил рен Кухт. — Ее мы полностью расколошматили.
— Да и пес с ней, — буркнул Ксандр. — Все равно толку от нее никакого. На службы в храм можно и рогом единорога звать. Ревет как дурной.
— Мы же ее не просто так расколошматили, — подхватил мысль городничего Франтик. — А на благо страны.
— Может, из тебя и выйдет толк, — одобрительно кивнул рен Кухт. — Именно! Мы понесли потери во имя мира во всем мире, сражались, не жалея себя, и потому можем выбить из Владыки дополнительное финансирование.
Сперва лоханцы затихли, переваривая свежую мысль, а потом заголосили все сразу.
— Заодно и на дороги пусть денег даст, — говорил Ксандр, — на машине так и трясет по нашим колдобинам.
— И пришлет племенных коз на восстановление популяции, — подала голос бабка Герта. — Кто мне мою козу вернет? Никто! А она ой какая дойная была. Ведро молока каждый день. Два ведра!
Даже Бася, которую я пустила в таверну, принялась гавкать, точно требуя для себя каких-то собачьих благ, и я, усмехнувшись, вышла во двор к Гарри.
Он запрокинул голову к небу, и в его глазах отражались крупные звезды, рассыпавшиеся над Лоханками. У озера квакали лягушки, и все вокруг было таким привычным, мирным, что на миг мне стало жаль все это терять.
— Я бы хотела приезжать в Лоханки иногда, — попросила я. — Если ты не против.
— Я только за, — огорошил внезапным согласием Гарри. — У меня теперь тут бизнес.
— Правда? — удивилась я.
— Мы с реном Кухтом собираемся открыть типографию, — сказал он, обнимая меня. — Лесопилка есть, построим дополнительный цех для изготовления бумаги, плюс печатный станок. Выйдет прибыльное дело.
— А печатать будете Франтика? — поняла я.
— Рен Кухт готов вкладываться в будущего зятя, — улыбнулся Гарри. — А я обязан позаботиться о своем трусоносце.
— Чего? — не поняла я.
— У нас тут была эпическая битва с пришлым монстром и драконами, — напомнил он. — Когда Франтик ее опишет, книжку раскупят огромным тиражом, поверь. Он станет звездой.
— Кто раскупит? Твои столичные поклонницы? — прищурила я глаза.
— Я популярен, — не стал отрицать Гарри и, склонившись ко мне, прошептал: — И безумно влюблен.
Однако я отстранилась и, упершись ладонями ему в грудь, мрачно напомнила:
— А еще в книжке будет ведьма.
Мысль эта не давала мне покоя. У Гарри все выходило складно: герен Густав Ровенцух завел интрижку с моей бабулей, и поэтому я, внучка дракона, могу управлять стихиями. Только у Гарри главенствующие — воздух и огонь, а у меня — вода. Но поверить до конца не выходило.
— Ты, верно, шутишь, — недоверчиво произнес он.
— Нет, — покачала я головой. — Если бы я была драконом, то давно бы обратилась. Я совсем не такая смелая, как ты, Гарри. Я трусиха!
— А ты не заметила, в кого превратился Шлеп, когда сражался с каракатицей? — вкрадчиво поинтересовался он. — Острые зубы, шипастый хвост, когтистые лапы… Никого не напоминает?
Нахмурившись, я вспомнила, каким был мой Шлепик, когда разозлился…
— Ну, это ведь он, — возразила я. — Да, похоже на дракона, но…
— Шлеп — это и есть твоя сила, — терпеливо пояснил Гарри, перебирая пряди моих волос. — Тебе сложно ее принять, поэтому ты отделила ее от себя. А может, в тебе для полного оборота недостаточно исконной крови. Витя Вэдэвэ ее знатно разбавил кровью иного мира.
