Так улыбаются тебе в любом офисе при обращении. Улыбка включается как лампочка, сразу же как клиент устроился на стуле напротив сотрудника. Пустая, якобы радушная, при равнодушном взгляде, которая по большому счёту ни о чём не говорит и выключится сразу же, как ты оторвёшь свою задницу от сидения и повернёшься лицом к выходу. «Мы вам рады — идите на хрен — кто следующий?» — Так это я называю.
Наконец, насытившись, он вытерев руки об штаны и утеревшись рукавом, откинулся на спинку дивана, громко и с облегчением отрыгнул, расплывшись в довольной улыбке.
Меня передёрнуло. На столе одиноко остались лежать полторы надкусанных сосиски в тарелке, и почему-то лежавшая на боку банка из-под икры, да пустая бутылка. Всё остальное благополучно испарилось без следа, даже костей не осталось.
— Полное дерьмо эти ваши мясные пальчики. Да у нас сортирная бумага гораздо вкуснее! — заявил, ухмыльнувшись мой бородатый знакомый, проследив за моим взглядом, и весело продолжил: — Ну вот поели, теперь можно жить дальше! Зря ты ничего не стал кушать. Голодным быть плохо, особенно в наше время. А! Я знаю, почему ты не стал есть! — хлопнув себя по ляжке, громко рассмеялся он. — Да ты меня отравить решил!
— Нет! Ну, конечно же, нет! Ты что? Да я… Да, никогда! — скороговоркой произнёс я в ответ — «Вот и наезд начался», — подумал с грустью, слегка охренев от такого заявления.
— Да ладно, шучу я. Шутка юмора это такая. Что ты, шуток не понимаешь совсем? Расслабься. Мы же друзья. Друзья же мы, да? Кстати, поспешу тебя расстроить. Отравить меня невозможно. Есть у меня амулетик добротный, его хозяина ни один яд не берёт, — подмигнул он мне и снова рассмеялся.
— Грог, а скажи честно. Зачем ты ко мне пришёл? Ведь непросто же за ради знакомства и крепкой мужской дружбы? — спросил я, мысленно приготовившись к неприятностям. Разговор надо было рано или поздно начинать. Пора было уже заканчивать с гостеприимством, и как-то постараться отделаться от этого странного друга.
Он повернулся ко мне и, прищурив без того узкие глазки, ответил:
— Серг, я же тебе сказал, что у меня есть к тебе дело, — он немного помолчал и продолжил: — Я знаю, что у тебя есть то, что мне очень нужно. А тебе это ни к чему, — от этих слов вдоль хребта у меня снова заструился холодок, а в коленях почувствовалась слабость. — Но, понимаешь ли, чтобы это стало моим и чтобы у тебя не было лишних проблем, ты должен мне отдать это лично в руки. Отдать, искренне желая и не жалея. Тогда это станет моим и никто уже ничего изменить не сможет.
— Грог, ты о чём? — сказал я, вымученно улыбаясь.
— Не дури мне голову, сопляк! — рявкнул он, побагровев лицом, широко раздувая ноздри и играя желваками на скулах.
Вздрагиваю от неожиданно громко прозвучавшего голоса. Ловлю себя на том, что очень захотелось в туалет. И думаю: — «Кажется, всё-таки будут бить. Не ссы раньше времени, побьют не убьют, а до свадьбы заживёт». — и, с трудом заставляю себя расправить поникшие плечи и посмотреть лохматому хмырю, в его маленькие глазки. — «Твою же мать! Что же так страшно-то»? — успеваю обречённо подумать.
— Книга! Я говорю о книге!… — почти прорычал Грог. Голос его стал громче, фразы зазвучали отрывисто. Как будто чеканя каждое слово, он произнёс: — Книга. Которую. Тебе. Отдала эта дурища! И не вздумай мне сказать, что у тебя её нет!
— Кни-га… Да. Книга есть, — улыбаясь и кивая на каждое слово, словно китайский болванчик, ответил я.
— Так, тащи. Что расселся!
«Ну вот и всё! Кажется, бить будут долго и всерьёз. Довыёживался. Сейчас он тебя приложит своим кулачищем, весом с пудовую гирю и, считай, приехали» — отмахнувшись от своего внутреннего паникёра и вспомнив слова новоявленного товарища — «искренне желая и не жалея» — встал, взял книгу и улыбнувшись, положил её на стол — «ну уж хрен, посмотрим ещё, чья возьмёт».
Грог, довольно скалясь в улыбке, посмотрел на неё и, протянув руку, попытался взять, но тут же болезненно дёрнулся и сплюнув убрал руку от книги.
— Открой её — хрипло, то ли прорычал, то ли простонал он, угрожающе пялясь на меня и тряся рукой, как будто испытывал боль от ожога.
Я молча открыл книгу и отошёл от стола, искоса посмотрев, что там происходит, так как при моих действиях послышалось слабое шипение и стал виден бледный мерцающий свет фиолетового оттенка. Первые то два раза книга светилась зелёным. И что я вижу? На первой странице, вместо текста, занимая весь лист, качественно и умело прорисована художественная композиция из трёх пальцев. Проще говоря — кукиш или фига. Натурально так, почти в настоящую величину.
«Хорошее начало» — хмыкнул я про себя, чудом сдерживая смех, — «м — да! Вместо тысячи слов».
— Да… Это она… Это точно она! Вот она моя радость! Шутить изволит! — бормотал Грог, потирая руки.
— Так вот Серг, ты отдаёшь её мне добровольно из рук в руки, а я тебя щедро отблагодарю.
— А это обязательно должен быть я?
— Ну а кто же ещё?! — продолжал бормотать Грог, не отрывая взгляда от страницы с рисунком. — Эта дурочка приказала наложить заклятие на книгу, и теперь взять её можешь либо ты, либо она. Но, не буду же я просить королеву, принести мне книгу. В лучшем случае мне отрубят голову, если я ей такое предложу. Так что остаёшься только ты. Мой дорогой друг.
— А если я откажусь?
— Тогда голову я откручу тебе лично, собственными руками, — прорычал Грог, помахав кулачищами перед моими глазами.
— Вот это я попал! — сделав испуганное лицо, сказал я и плюхнулся на диван. Почему-то накатило веселье и бесшабашность.
— Да не бойся ты! — проговорил владелец заводов, шахт и пароходов, зачем-то наклонившись и заложив руки за спину, обнюхивая книгу. — Это несложно совсем. Просто дай её мне и скажи, что ты делаешь это добровольно и с радостью. А уж я поверь, в долгу не останусь.
В комнате словно повисла тишина. Воздух, казалось, искрил от ожидания. Надо было срочно что-то придумать. Я понимал, что отбрехаться от него просто так, не получиться. А навредить мне, не выйдет уже у него. Так как слова — «искренне желая и не жалея» определённо подразумевали, что я в некотором роде персона неприкосновенная.
Видимо, притвориться испуганным у меня получилось так себе. Незваный гость, что-то заподозрив, вдруг изменился в лице и побагровев от злости, шумно набрав воздуха в грудь, пророкотал громоподобным, густым басом: — Ты что задумал, сучий потрох!? Ты даже не мечтай! А знаешь, гадёныш сколько способов есть, чтобы ты, с радостью и не жалея умолял меня взять эту проклятую книгу? Да я тебе твои собственные кишки сейчас на палку намотаю и в задницу засуну. А что не влезет, тебе же и скормлю. Ты, кого обхитрить решил? Хитрилка не выросла.
«Ну вот и всё!» — уже по-настоящему испугался я — «И зачем я взял эту чёртову книгу? Желание!… Тут бы дожить, до этого желания» — мысленно распрощавшись со всей своей жизнью, мечтами и планами, совсем уже было открываю рот, чтобы сказать да, но, как-то вдруг вспоминаю стишок из книги — «ты не думай всё не сон. Током бей промеж кальсон…»
Своевременно! Поначалу даже хотел было отмахнуться от этой мысли, но потом решил, что стоит попробовать. Кто не рискует, тот не рискует никогда! Убить я его не убью, что такому бугаю сделается, а вот оглушу наверняка, а там Полиции сдам в крайнем случае, и пусть сами выясняют личность и придумывают мотив преступления. Да и придумывать ничего не надо, мало ли психов по улицам ходит. Включу дурака, ничего не знаю, моя хата с краю. Вломился, глумился, защищаться пришлось.
— Хорошо, согласен! — произнёс я, лихорадочно прокручивая в голове план действий.
— Ещё бы. У тебя и выбора другого нет! — оторвавшись от созерцания книги, посмотрел на меня с довольной улыбкой мой личный террорист.
— Одну минуту подожди, в горле пересохло. Говорить трудно, воды попью, — сказал я, пытаясь изобразить охриплость голоса, и пулей метнулся на кухню. — Что же делать? Что здесь можно сделать? Как мне это сделать? — наливаю из чайника воду в стакан и… Эврика! План, конечно, рисковый, но где наша не пропадала! Ножом обрезаю шнур от электрочайника. Щёлкнув газовой горелкой, обжигаю провода на огне. Слегка обжигаясь и, вполголоса матерясь, зачищаю их голой рукой. Втыкаю подготовленный шнур в розетку и хватаю стакан с водой в руку. Вовремя! В этот момент заходит Грог. Улыбаюсь, медленно делаю глоток. Ставлю стакан на стол и говорю: — Я согласен отдать тебе эту книгу, только давай обговорим условия.
