– Ладно, мифотуристы. Шляетесь из мифа в миф с фотоаппаратами
– Мы не туристы, – сказал Ахиллес.
– Мы по делу! – оскорбленно сказал Ахиллес.
– А фотоаппарат зачем?
– Для исследований.
Бабочка фыркнула.
– Ты ведь Бабочка Хаоса? – спросила Черепаха.
– Ну да.
– Машешь крылом, а где-то появляется тайфун?
– Ну да.
– А чего тебя еще не прибили? – спросил прямолинейный Ахиллес.
Бабочка расхохоталась:
– Дураков нет. Знаешь, что будет, если на меня наступить?
– Догадываюсь, – осторожно сказал Ахиллес.
– Понятия не имеешь!
Черепаха откашлялась:
– Давайте вернемся к науке.
– А что, собственно, вы намерены сделать с фотографиями?
– Провести корреляционный анализ микроколебаний крылышек и погодных флюктуаций, – оттарабанила Черепаха.
Бабочка раскрыла рот и в растерянности потянулась крылом к затылку.
Опомнившись, она резко отдернула его обратно:
– Ну вот! Из-за вас теперь ураган в Канзасе. Довольны?
– Обойдется, – отмахнулся Ахиллес. – Давай, позируй.
* * *
– А зачем тебе снимки на самом деле? – спросила Черепаха.
– Приятель попросил, – сказал Ахиллес. – Он занимается причинно-следственной связью.
– В смысле?
– Герман-Клякса уверен, – сказал Ахиллес, – что если кто решит, будто это бабочка, следовательно, он – псих. И, глядя на эти фотографии, я его понимаю.
– Да уж, выглядит она… хаотично.
– Видела бы ты ее еще Гусеницей!
– Это ее отец? – спросил Ахиллес, опуская бинокль.
– Ага, – сказал Принц.
– Лесник? – мрачно сказал Ахиллес. – Вот этот мужик с бензопилой?
– Ага, – сказал Принц.
– И твой советник предлагает умыкнуть его дочь?
– Ага, – сказал Принц. – Но я чего-то сомневаюсь.
Ахиллес и Черепаха переглянулись.
– Это было бы очень…
– …неправильно.
– Не по-принцевски.
– И просто опасно.
– Пригласи ее на бал.
– Ну, как-то… – сказал Принц. – Она же застесняется.
– Почему?
– Она вечно чумазая, – сказал Принц. – Вся в золе. У нее и кличка из-за этого…
Он вытащил из кармана фотографию и показал Ахиллесу.
– Вот, сам посмотри.
Ахиллес минуту изучал снимок, потом поднял серьезный взгляд на Принца.
– Парень, – сказал он, – лучше пригласи ее на бал. И это не зола. Это камуфляж.
– А вообще, – сказал Маклауд, – дела отлично. Бизнесом вот занялся.
– Каким?
– Кожевенные товары.
– И что, хорошо идет? – спросил Ахиллес.
– На рынке остался только я один, – довольно сказал горец.
– Как обычно или хитростью?
– Обижаете!
– Льстим.
– Ну, ладно, есть хитрость. Я демпингую на стоимости сырья.
– Как?
Маклауд на всякий случай посмотрел по сторонам.
– У меня этой шагрени, – сказал он, понизив голос, – ну просто завались. И все задаром.
– Но Авгия нам не засчитали, – сказал Иолай с сожалением.
– А что так?
– Геракл сжульничал.
– Реку направил, – понимающе сказала Черепаха. – Ну так это военная хитрость.
– Э-э-э…
– «Э-э-э»?
– Он ее не направлял.
– А как убрали?
– Авгий сам убрал.
Ахиллес уставился на Иолая во все глаза.
– Ну, ребята, вы и звери…
– Да он сам захотел!
– Ага, – сказала Черепаха саркастически. – Конечно. Умолял.
– Да чесслово!
– Верим-верим.
– Геракл уговорил!
– Ногами били, – предположил Ахиллес. – Как Немейского Льва.
Иолай обиженно надулся:
– Да ну вас.
– Нет, ну, правда?
– Не скажу, – мстительно сказал Иолай. – Потомкам передадим. Дальним.
– Думаешь, пригодится?
Иолай фыркнул.
– И это, – важно сказал он, – и то, как дохлым львом сводить бородавки.
– Притчи, – сказала Черепаха, – очень двусмысленны.
– Это источник мудрости.
– Если не вдумываться.
– Игры разума.
– Если своего нет.
– Так, – сказал Ахиллес.
Черепаха выжидающе посмотрела на него.
Ахиллес подумал и кратко изложил:
– Притча о лягушках в молоке. Одна взбила масло и спаслась, другая утонула.
– Утонула?
– Утонула.
– Лягушка?
– Ляг… Гм.
Ахиллес почесал в затылке.
– Притча о прутиках, которые по отдельности ломаются, а вместе – нет.
– А кто вчера веник сломал?
– Согласен, плохой пример.
– Еще?
– Притча о мальчике, который кричал «Волки»!
Черепаха вдруг подняла лапу.
– Погоди, я кое-кого позову.
* * *
Ахиллес печально смотрел куда-то в сторону.
Черепаха ехидно улыбалась.
– Ну а потом, – сказал Маугли, – когда им надоело, я позвал стаю и мы отлично перекусили.
– Руки за голову, – сказал Ахиллес.
– Без фокусов, – предупредила Черепаха. – А теперь медленно повернись.
Зубная фея медленно повернулась.
– Ладно, ребята, – сказала она. – Вы меня поймали. Чего вам надо?
– Два вопроса, – сказал Ахиллес.
– Зачем тебе зубы?
– И откуда у тебя деньги?
Зубная фея ухмыльнулась:
– Я ж наемник. Работаю не за так.
– Тебе платят за зубы?
– И гораздо больше этой монетки. Хотя мои наниматели предпочитают, чтобы я зубы драла.
– И кто они?
* * *
– Мда-а, – протянула Черепаха, глядя вслед удаляющейся фее.
– Кто бы мог подумать.
– Зуб за зуб, можно сказать.
– Угу, – сказал Ахиллес. – Слоны ничего не забывают.
– Салют, – сказал Всадник на Рыжем коне. – Ну как Троя, спалил?
– Давно вы не виделись, – пробормотала Черепаха.
Ахиллес независимо пожал плечами.
– Спалил. А вы где шлялись?
– Разминались, – сказал Всадник на Вороном коне.
– Это как?
– Карфаген, – сказал Всадник на Белом коне.
– Рим, – сказал Всадник на Бледном коне.
– Македонские войны.
– Рим.
– Сирийские войны.
– Рим.
– Ну и еще иудейские войны.
– Все? – спросила Черепаха.
– Нет, – сказал Всадник на Белом коне, подумав. – Еще Рим.
– А завтра – уже на работу, – бодро сказал Всадник на Вороном коне.
Ахиллес и Черепаха переглянулись.
– После такой-то тяжелой разминки?
– Надо отдохнуть.
– Не надо торопиться.
– В конце концов, и Рим не сразу строился, – бодро сказал Ахиллес.
Всадник на Белом коне поднял брови.
– А что, – сказал он. – Каникулы – это идея.
– Там, где мы давно не бывали.
– Рим отпадает.
– Нам бы туда, где отлично кормят, – сказал Всадник на Вороном коне.
– Где можно хорошо подраться, – сказал Всадник на Рыжем коне.
– И где масса религиозных противоречий, – мечтательно сказал Всадник на Белом коне.
– А я бы женился.
Все с удивлением посмотрели на Всадника на Бледном коне.
– Ты жену на второй день придушишь, – укоризненно сказал Всадник на Вороном коне.
– И она с тобой потом лет пять разговаривать не будет.
Ахиллес кашлянул.
– Есть у меня одна страна на примете. Но, для начала, надо придумать вам липовые имена…
* * *
– Жуткая все-таки компания, – сказала Черепаха, оглядываясь.
– Угу. Зато снова отвлекли.
– А с именами ты напортачил. Только одно приличное.
– А я виноват, что в голову лезло только все греческое?
– Ладно, – сказала Черепаха. – Надеюсь, Атос все-таки не женится.
– Что, серьезно? – удивился Ахиллес.
– Ага, – сказал ученый.
– Вот так раз – и озарило?
– Ага.
– Просто потому, что приехала тетя Роза? – сказала Черепаха.
– Ага, – сказал Чарльз Дарвин и ухмыльнулся.
– Голодному миф никак не дивен.
Сообщив это, Мебиус протянул Ахиллесу бутерброд.
Ахиллес опасливо осмотрел его.
– Тут масло с двух сторон.
– С одной, просто она везде.
– Бутерброд Мебиуса, – сказала Черепаха. – Экономно.
– Все, что угодно, может быть Мебиуса, – сказал Мебиус.
– Дорога, – сказал Ахиллес.
– Очевидно.
– Кошка?
– Старо.
– Банк?
– У которого инвестиции переходят в кредиты под собственные CDS.
– Не понимаю.
– А этого теперь никто не понимает, – мрачно сказала Черепаха. – Но факт.
– Мифоложка, – сказал вдруг Ахиллес, ухмыляясь.
– Сам догадайся.
– М-м-м… Закрученная?
– Само собой, – улыбнулся Мебиус.
– Однобокая?
– Чуть-чуть.
Ахиллес задумался.
– Не понимаю, – сказал он, наконец, – как ты перекрутишь мифоложку, чтобы конец вдобавок сошелся с началом?
– Легко.
Мебиус достал еще один бутерброд.
– Односторонний бутерброд, – сообщил он, – это инфимум бутерброда обычного.
– О боже, – пробормотала Черепаха.
– Виден ли конец у одностороннего бутерброда?
– Пойдем отсюда, – сказала Черепаха. – Он чокнулся.
* * *
– А знаешь, – сказал Ахиллес несколько дней спустя, – он не чокнулся.
