Шесть лет назад немцы вывезли этого поляка из Котовиц. Он был тогда здоровым, цветущим двадцатилетним парнем.
В этом поезде ехали не только бывшие заключенные Маутхаузена и Дахау. Здесь было много польских женщин, вывезенных немцами для работы в Южную Германию. Но самое страшное — это вагоны с польскими детьми. Гитлеровцы вывезли их когда-то из Силезии, чтобы сделать из них «фолькс-дейчей». Дети возвращались сейчас на родину, но ни один из них не знал польского языка.
— Может быть, среди этих детей едет и моя дочка, — сказала мне одна женщина. — Как я узнаю ее? Ни одна из этих девочек не помнит даже своего прежнего имени, и все они плюются, когда видят польскую женщину.
— Детей нельзя винить, — сказала вторая женщина. — Они рычат потому, что жили среди волков. Возьмите к себе в дом одного из них, и через год он снова станет ребенком.
— Женщинам тяжело, — сказал мне человек из Маутхаузена, — потому что каждая из них боится увидеть в «фолькс-дейче» своего ребенка. Но мы устроим в Польше воспитательные дома, и дети вырастут хорошими поляками.
Наконец, к перрону подошел наш поезд. Мы садимся в вагон, трогаемся. Через несколько минут останавливаемся в лесу. Это граница. Чешские полицейские проверяют документы. Но вот деловой разговор окончен. В дверях купе появляется пожилой железнодорожник. В его руках кувшин с пивом.
— Можно?
— Пожалуйста, входите.
Железнодорожник наполняет стаканы, и все мы, в том числе и таможенные полицейские, подымаем тост за русско-чешскую дружбу.
— Хорошо, — говорит кто-то, осушая свой стакан.
— Нет, это еще не то пиво, — говорит железнодорожник. — Настоящее будет там, в Плзене, в Праге.
Весна в ЧехословакииХороша весна в Чехословакии! К светло-зеленому цвету гор и лесов май щедро добавляет розовое и белое. В горы вписаны большими и малыми пятнами сады цветущих яблонь и абрикосов. Вы едете по дороге, и тонкие ароматы мая сопровождают вас от баварской границы до самой Праги.
Весна раскрасила здесь яркими, праздничными красками не только сады и горы, но и города. Флаги на зданиях, плакаты на заборах, цветные ленточки на пиджаках и женских шляпках.
— Ну, как вам нравится наша весна? — кричит какой-то пожилой чех и бросает нам в машину душистую гроздь сирени.
Май в Чехословакии вышел за рамки календаря. Весна 1946 года была не только простой сменой времен года. Она была вехой в истории страны. Чехи в эти дни празднуют первую годовщину своего освобождения от немецкой тирании. Пятого мая, когда войска Красной Армии заканчивали в самой Германии разгром гитлеровских войск, в Чехословакии, в этой последней из оккупированных стран Европы, началось восстание. В этот день по пражскому радио после передачи сводки немецкого командования неожиданно раздался клич:
— Чехи, к оружию! Бей фашистов!
В различных частях города появились баррикады. Их строили из опрокинутых трамвайных вагонов, газетных киосков, фонарных столбов. Строили все: мужчины, женщины, дети. Те, у кого не было оружия, становились за эти баррикады с булыжником в руках.
А призыв из репродукторов летел все дальше и дальше. Баррикады строились уже не только в Праге, но и в Кладно, Ланнах. Эсэсовский отряд, стоявший во дворе пражской радиостанции, долго не мог понять, из какой же комнаты этого огромного многоэтажного дома летят в эфир зажигательные слова, призывающие чехов к восстанию. Эсэсовцы стреляли в окна, хватали в радиостудиях совершенно невинных людей, расстреливали их, а голос в эфире раздавался все громче и громче:
— К оружию!
Прага поднялась против гитлеровцев в дружном, едином порыве, и хотя, пользуясь внезапностью восстания, чехам удалось на первых порах разбить и разоружить несколько немецких отрядов, но рассчитывать на окончательную победу жителям Праги было трудно. Слишком неравными были силы: у гитлеровцев — пушки и пулеметы, у чехов — охотничьи двустволки и камни из булыжной мостовой.
Шестого мая Прага бросила в эфир новый призыв:
— Помогите! Мы истекаем кровью!
Дикторы кричали в микрофон на английском и русском языках:
— Помогите! Мы сражаемся из последних сил!
— Это был сигнал настоящего бедствия, — сказал один из редакторов пражского радиовещания.
Мы разговаривали с ним в прошлый четверг в той самой комнате, в которой год назад стоял микрофон чешских патриотов.
— Наш сигнал, — добавил редактор, — был услышан союзниками и на юге и на севере, но помощь пришла только с севера.
— Север был ближе?
— Нет, на севере были русские.
Рейд советских танков из Дрездена в Прагу был воспринят чехами как военное чудо. Воистину, танкисты и совершили беспримерный переход. За два дня с боями, ломая упорное сопротивление немцев, советские танки прошли через горные перевалы и оказались у стен чехословацкой столицы. Девятого мая Прага была очищена от гитлеровцев. Это спасло восстание от разгрома и позволило чехам поднять над своей страной знамя полного освобождения.
— Мы помним первый день войны, — сказал мне чешский журналист. — Он начался в Праге и был первым днем нашего рабства. В учебниках истории этот день назван Мюнхеном. Мы знаем и последний день войны. Русские принесли нам в этот день свободу на своих танках.
Я видел первый советский танк, вошедший в Прагу. Он стоит сейчас на высоком гранитном пьедестале на одной из площадей чехословацкой столицы. Этот памятник символизирует не только мощь нашей техники — это памятник крепости нашей дружбы.
В Крживоклате я встретил праздничную процессию шахтеров. Они с песнями шли впереди большого самосвала, на котором висел плакат:
"Мы везем миллионную тонну угля, добытую нашими руками в освобожденной Республике".
Чешский народ трудолюбив. Он очень быстро осваивает новые методы руководства промышленностью и вводит в строй одно предприятие за другим. Это, может быть, единственная страна в Центральной Европе, которая ближе всех подошла к довоенному уровню жизни. Я имею в виду не только витрины универмагов и меню ресторанов. Пусть пока еще не весь ширпотреб имеется в свободной продаже. Пусть многие продукты питания нормированы пока карточками, чехи знают: если реакция не собьет правительство с правильного пути, то через полгода — год жизнь в их стране будет еще богаче. Дружба с Советским Союзом — вот что питает оптимизм народов Чехословакии. В этой дружбе они видят не только радость своего вчерашнего освобождения, но и счастье своего завтрашнего дня.
— Дружба с русским в крови у каждого чеха, — сказал советским журналистам министр иностранных дел. — Ома началась для нас не вчера. Сам я с детских лет воспитывался на Толстом, Тургеневе, Чехове.
Так говорит не только министр. Так говорит народ. И каждого, кто приезжает в Чехословакию из Советского Союза, встречают здесь как желанного гостя.
Мы были в Марианских Лазнях и в Карловых Варах. Это всемирно известные курорты. Когда-то и целебные источники и отели на этих курортах принадлежали частным предпринимателям. Сейчас все это перешло в ведение министерства здравоохранения.
Работники министерства готовятся на днях открыть лечебный сезон. Первый сезон после войны. Они еще не знают точно, сколько больных пройдет у них за лето, будут они лечить только своих или иностранцев. Неясных вопросов много, но чехи не боятся их и ведут подготовку к сезону оперативно. В Марианских Лазнях работает сейчас огромная, прекрасно организованная школа работников отелей. Здесь есть группы поваров, официантов, директоров, портье. И каждый, кто учится, должен пройти двухгодичную подготовку для того, чтобы получить право работать на этих курортах. В Карловы Бары прибыла для лечения первая партия больных. Это наши бойцы и офицеры из тех групп войск, которые расположены в Германии и Австрии. Чехи с первых же дней пребывания советских курортников сделали практические выводы. Директора отелей, официанты, портье изучают в своей школе сейчас не только французский и английский языки, но и русский. А слушатели группы поваров исследуют все особенности русской кухни.
Чехи — прекрасные музыканты. В Праге каждый вечер можно побывать не только в опере, музыкальной комедии, но и на хорошем симфоническом концерте. Я хотел послушать современных чешских композиторов и пошел в филармонию, чтобы достать билет на один из ближайших концертов. Работники филармонии очень любезно познакомили меня с недельной афишей и, в свою очередь, задали целую кучу вопросов: что пишет сейчас Шостакович? Слышал ли я музыку Прокофьева к «Золушке»? Как приняли в Москве скрипичный концерт Хачатуряна?
Чехи проявляют к советскому искусству особый, повышенный интерес. Они считают нашу музыку, театр, литературу ведущими. На витринах книжных магазинов можно увидеть прекрасно изданные переводы Маяковского, Шолохова, Симонова, Алексея Толстого, Эренбурга, Веры Инбер. Спрос на русские книги так велик, что часто книга одного и того же автора выпускается параллельно несколькими издательствами.
