Странно только, почему в последнее время в нашей прессе совсем исчез такой боевой жанр, как фельетон.
Как только подули пронизывающие осенние ветры и выпал первый снежок, в наш отдел вбежал улыбающийся, как майское солнышко, Бегунов. Он у нас в институте за подготовку олимпийского резерва отвечает.
– Физкульт-салют! – поприветствовал он всех с порога и деловито заявил: – Готовьтесь к лыжным гонкам, скоро старт!
Заведующий отделом Хайретдин Хакович стал расспрашивать об условиях соревнований.
– Нынче лыжные гонки мы проведём в несколько туров, – объяснил ему Бегунов. – Сперва вы в своём отделе должны организовать соревнования за личное первенство.
– Интересно! – заметил я. – Да нас же всего трое.
– Нельзя отрываться от масс. В соревнованиях должно быть стопроцентное участие. Поняли? если поняли, физкульт-привет! – и Бегунов убежал.
А мы: пятидесятидевятилетний заведующий Хайретдин Хакович, тётя Клара и я – развернули подготовку.
До нового года интенсивно готовились. И только после нового года Бегунов вывел нас на старт.
Конечно же, в соревнованиях победил я. Куда уж Хайретдину Хаковичу и тёте Кларе догнать меня! Они не прошли и ста метров, выбились из сил.
Бегунов пожал мне руку и объявил меня чемпионом отдела.
– Желаю успеха и во втором туре! – сказал он, похлопав меня по плечу.
Во втором туре соревнования проходили между отделами только одного этажа.
– Ты гордость нашего отдела. Не подкачай! – наставлял меня Хайретдин Хакович. Они с тётей Кларой купили мне импортные лыжи.
Я победил и во втором туре.
В честь этой победы коллеги подарили мне великолепные лыжные ботинки.
– Ну, с такими ботинками ты просто обязан победить и в третьем туре! – от имени всего этажа выразил надежду Хайретдин Хакович.
Тогда я в шутку сказал:
– Это же обыкновенные ботинки. Вот бы самоходные! Бегунов тут же подхватил:
– Самоходные ботинки! Вот это идея! Вы должны удовлетворить вполне заслуженное требование своего чемпиона!
Уже через несколько дней мне сшили специальные ботинки. В их подошвы были вмонтированы механизмы, которые при каждом рывке толкали меня вперёд.
После победы в соревновании между этажами я стал готовиться к гонкам между подъездами. к этой работе Бегунов привлёк весь персонал соседних отделов. Он говорил:
– Ваш чемпион должен выйти на трассу на лыжах самой лучшей конструкции, которая отвечала бы всем требованиям инновации!
Поняв его намёк, инженеры и техники создали совершенно новый тип лыж. на этих лыжах стоит только тронуться с места, как они умчат тебя к финишу!
Когда я одержал очередную победу, Бегунов поднял на ноги всех учёных и конструкторов подъезда.
– Если вы не сумеете обеспечить своего чемпиона самой совершенной конструкцией лыж, грош вам цена! Сей же час садитесь за работу!
На соревнование между корпусами института я вышел, надев, вернее, сев верхом на невиданные доколе лыжи. на них даже и не нужно отталкиваться. Стоит только нажать на кнопку, и сразу же начинают работать маленькие реактивные двигатели. Они сами приподнимают тебя, и ты летишь по лыжне. А укреплённые на подошве небольшие крылатые вёслы дают возможность вплавь преодолевать вешние воды. В то время, как другие вязнут лыжами в весенней жиже, ты с жужжанием пролетаешь мимо них.
Азарт спортивной борьбы достиг наивысшего накала, когда подошло время соревнований между научно-исследовательскими институтами. К этой ответственной работе Бегунов привлёк даже нашего директора.
– Какие ещё лыжи нужны? – спросил меня директор.
Не успел я рот раскрыть, как уже Бегунов ответил:
– Самоходные!
Директор не стал мелочиться, ибо слава института была для него дороже всего. И ещё до предстоящих стартов самоходные лыжи были готовы. Они были до того совершенны, что могли даже мчаться без лыжника, управляемые по радио.
Но, к сожалению, подвело именно совершенство этой техники – Бегунов успел послать радиосигнал до того, как я встал на лыжи. Поэтому и звание чемпиона присвоили не мне, а лыжам.
Уважаемые избиратели!
Признаться, я не хотел выдвигать свою кандидатуру. Может быть, есть боже достойные. Даже наверняка есть, если внимательно присмотреться. Но народ просит. Раз народ просит, не могу идти против его желания. Вы должны меня понять. Я сам вышел из народа и понимаю его чаяния.
Что же касается моей программы… Там много пунктов, и все они на благо народа. Вы даже ни одного пункта не найдёте, который, к примеру, за барыг и спекулянтов.
И ещё насчёт гласности скажу. Американцы, помните, хвастались:
– Мы можем выйти на улицу и крикнуть: «Наш президент – дурак!» И ничего нам за это не будет.
А мы чем хуже? Мы тоже можем выйти на улицу и крикнуть:
– Наш президент…
Наш вообще-то не такой. но вы смело можете кричать, товарищи. Мне-то, как будущему депутату, нельзя. А вам можно. Потому что мы вам передаём все права, а себе оставляем обязанности.
Понимаю, понимаю, товарищи, одними криками сыт не будешь. Мы подумали и об этом – о вашей сытости. Поэтому предлагаем повысить пенсию в два… нет, в три раза. Что, товарищи? нет, в четыре раза пока не получится. наши экономисты подсчитали. А вот бюджетникам – можно. Инвалидам и престарелым – тем более.
Если проголосуете за меня, квартплату я обещаю понизить. не сразу, конечно, – постепенно, до нуля. А потом государство будет вам даже доплачивать. как за что? За то, что живёте в этой квартире. А если вы живёте в другой квартире, тогда доплачивать вам будут олигархи за то, что живёте вы в другой квартире, а не в этой.
Коммунальные услуги – в том же духе. Скажем, пришёл к вам слесарь-сантехник и просит:
– Можно, я вам окажу какую-нибудь услугу?
Вы сразу не соглашайтесь. Сначала выясните, сколько он заплатит за оказанную вам услугу. А то среди них и такие встречаются, которые так и норовят оказать услугу бесплатно. Такому безобразию надо поставить заслон.
Или насчёт медицинского обслуживания. Если вы, не дай бог, конечно, заболеете… В будущем мы предлагаем вообще отменить всякие болезни. но это в будущем, а пока врач должен чётко оговорить, сколько он вам заплатит за излечение вас от какого-нибудь недуга. Причём, излечение обязательное, чтобы ни один больной не смог уклониться бы от этого мероприятия.
Ну, что ж, за работу… То есть, я хотел сказать, за голосование. Все как один. нет, единогласно не надо. нужно показать, что у нас плюрализм мнений. Должны быть хотя бы один-два воздержавшихся.
Понимаю, товарищи, трудно воздержаться от такой программы, которая целиком на благо народа. Но надо. Раз надо – значит, надо.
Нынешнее поколение россиян будет жить при… капитализме, но с человеческим лицом. Вы когда-нибудь видели капитализм с человеческим лицом?
Увидите, господа-товарищи, увидите. Если дружно отдадите свои голоса, при одном-двух, как я уже говорил, воздержавшихся.
Итак, все на выборы! Голосуйте за меня!
Больно уж богатая наша страна. Ну так и тянет что-нибудь украсть. Раз она такая богатая. Ну и, естественно, крадут. Кому не лень. И просто воры, и воры-чиновники, и даже воры-полицейские. Но государство у нас такое богатое, что никак не могут его разворовать. Сколько ни стараются.
Ну, прикиньте, есть у нас в России человек, который не ворует? И если даже есть, то это какой-нибудь такой, у которого, может быть, не все дома. А у всякого нормального человека руки к себе гребут, а не от себя. А почему бы и не грести? Если я, скажем, работаю на мясокомбинате. Или на маслозаводе. Это же добро, так сказать…
Нет, если бы это добро мой отец или дед наживали, тогда, конечно, другое дело. Тогда бы я, может быть, каждый грамм учитывал бы. Потому что это моё. Попробуй тронь!
Нынешние воры не то что прежние. По мелочам не блатуют. Целые эшелоны куда-то исчезают, фабрики-заводы – их и с места стронуть нельзя, а как-то умудряются и их присвоить. Говорят, скоро и земли воды начнут делить. И всё не просто так, а по закону. Они так и называются – «воры в законе».
Вот и у нас в колхозе земли-воды потихоньку присваивают. Раньше как-то свободнее было, ходи, где хочешь и куда хочешь. Скот можно было пасти. Сенокосные угодья – тоже. А теперь на каждом углу хозяин с ружьём – «не ходи сюда, моя земля!» Водички захочешь попить – «а ну вали отсюда, это моя вода!» Даже мимо усадьбы ихней так просто не пройдёшь – сразу стая собак на тебя. Злые. Не хуже самого хозяина. За версту чуют чужака. Который безземельный. Или безлошадный.
Жена ругается.
– Дурак ты, – говорит, – кто умеет воровать, давно разбогател, а ты что же?
Ну, естественно, объясняешь, что воровать нечестно. Вообще, нехорошо это. Присваивать себе чужое имущество, колхозное оно или государственное.
– Плевала, – кричит, – я на твою честность! Что делать-то будешь? Батраком, что ли, пойдёшь к новым помещикам?!
