Кстати, я упомянул о животных. В Китае мы не видели на улицах ни кошек, ни собак, ни домашних, ни бродячих. И еще. В этот же день, когда мы гуляли по городу, мы вдруг обратили внимание, что практически не слышно и не видно птиц. Хотя вокруг нас было много деревьев и вообще всякой зелени. И вообще в Китае мы один только раз увидели птиц: в Ченду над нами пролетала небольшая стая голубей. Какая-то экологическая катастрофа. Видимо, истребление воробьев не прошло бесследно. (Смотрите пояснения к первой главе).
По дороге мы зашли в магазин и купили две бутылки пива на те деньги, что остались у нас от Пекина. Помните, земляк выручил? Потом подошли к современному торговому центру, решили зайти посмотреть. Я вспомнил, что у меня в бритвенном станке всего одно лезвие, да и то тупое, забыл купить. Юаней у нас по-прежнему не было, в воскресенье банк, где можно было поменять деньги, не работал.
Забегая вперед, скажу что мы так и не поменяли их, потому что каждый день работали допоздна. Обмен денег в Китае, особенно в глубинке, не так свободен, как у нас, и доллары не ходят так широко, как в России. (Как сказал новый русский, вернувшийся из Нью-Йорка: оказывается ихние доллары – это наши баксы!) Доллары на юани еще поменять можно, а вот обратно (как нам сказали) – только в аэропорту для иностранных граждан, при наличии билета на выезд из страны. Впрочем, можно поменять также у сомнительных личностей на рынках со всеми вытекающими отсюда возможными неприятностями.
Я посовещался с товарищами, так как эти юани считали общими, и мы решили, что можно потратить их на бритвенные лезвия. На витрине лежало множество разных лезвий, как дешевых, так и хороших. Я выбрал пачку лезвий за четыре юаня, больше у нас не было. Продавщица пожилая китаянка, откровенно рассмеялась и стала пальцем показывать на пачку лезвий за десять юаней а потом на меня. Дескать, слабо купить? Китайцы, как я заметил, непосредственны как дети.
Ну, блин-компот! Мне наплевать было, что она подумает лично обо мне, я ее в первый и последний раз вижу. Но в городе мы были единственные иностранцы. Я представил, что весь Мяньян будет говорить, что русские специалисты приезжают без денег, совсем бедные, даже десяти юаней с собой нет. За державу обидно! Я достал из бумажника стодолларовую купюру, у меня только такие были, и показал жестами: мне две пачки за десять юаней. Она с изумлением уставилась на банкноту, жестом показала – можно ли взять в руки, посмотреть? Она взяла ее, сразу видно – доллары видела впервые, и тут же стала скоблить ногтем. Я убедился потом, что китайцы, сомневаясь в качестве купюры, первым делом скоблят ее ногтем. Краска от ксерокса или принтера легко соскабливается. Потом вернула мне деньги и показала, к сожалению, на доллары она не продает. Зато моральная победа осталась на нашей стороне! Ну как дети, честное слово, а еще на китайцев удивляемся. Кстати, те дешевые лезвия, что я купил, оказались действительно дрянными. Я так и мучался две недели со своим тупым лезвием – новые китайские были еще хуже. Зарезаться ими еще можно было, а вот бриться – никак. Так и оставил их в гостинице.
Из магазина мы вышли к центральной круглой площади. В центре ее стоял памятник символизирующий, как нам объясняли китайцы, мирный атом. Мы же прозвали этот памятник «Взорванный атом», так более правдиво и ближе к действительности. Смотрите сами на снимке:
Центральная площадь малого Мяньяна, памятник «Взорванный атом». Белое здание справа – Музей наук и техники. Слева от меня, за городским фонарем, видна радиотелевышка. Бутылки в руках – с пивом.
Рядом с площадью стояло большое белое здание из бетона. Как гласила надпись на английском: Музей науки и техники. Закрытое, впрочем, в воскресенье. Вот туда бы мне очень хотелось зайти, посмотреть. Возможно, там выставлен макет первого «изделия» китайцев, которое они рванули в пустыне Гоби в 1964 году.
Мы на рынке. Красные фонари позади нас означают, что в этом заведении можно поесть. Это отличительный знак общепита во всем Китае.
Прямо с площади мы зашли на небольшой местный рынок. Похож на наши, только почище. На рынке меня заинтересовали огромные грейпфруты размером с хорошую дыню. Я таких раньше никогда не видел. Позже мне на работе удалось не раз их попробовать.
После рынка мы сходили в гостиницу, поужинали там, и пошли гулять снова. Уже стемнело. Уличных фонарей, как я уже писал, было немного. В домах тоже нечасто увидишь свет. Видимо электроэнергия здесь стоит недешево. Может есть какая-нибудь иная причина – не знаю. Кстати, некоторые наши знакомые стращали нас, что в Китае за нами неотступно будут следить некие личности в штатском. Ничего такого мы не видели. Видимо, наши знакомые сами никогда не были в Китае, либо следили за нами уж очень профессионально. Кстати, несмотря на темное время, по улице свободно бегали дети, свободно, не боясь, ходили девушки. У магазинов мамаши оставляли коляски с детьми. Видимо жители этого города не боятся преступников. А может преступников очень мало. А может и то и другое. Не далеко от центральной площади, у входа в городской парк, было очень оживленное место, освещенное уличными фонарями, одно из немногих таких мест в Мяньяне. Прямо на улице стояли квадратные деревянные столы, за которыми молодежь играла в карты. Я вспомнил, что игральные карты – тоже изобретение китайцев. Зачем-то заехал на площадь, видимо заблудился, грузовой мотороллер. Он съехал передним колесом со ступеньки и застрял, буксуя задними колесами. Китайцы за игральным столом смотрели на это и весело подначивали водителя. А помочь? Что-то я начал сомневаться в хваленом коллективизме китайцев. Я подошел к мотороллеру и ухватившись за переднее крыло, рывком вытащил его обратно. Китаец жестом поблагодарил меня. Обходить площадь не хотелось, и я уговорил мужиков перелезть через железное ограждение. Слава, правда, обошел вокруг.
– Вот, Саша, с тобой как пойдешь, так то через заборы лазишь, то через канавы прыгаешь. Какой-то ты шебутной, – сказал Алексей. – Мне в моем возрасте и положении все же несолидно через заборы перелезать.
– Ничего, – успокоил я, – сейчас темно, все равно никто не увидит.
(Я, в конце концов, потом допрыгался. В декабре 2000 года, перепрыгивая через огромную лужу, сломал правую лодыжку.)
Когда мы проходили мимо парикмахерской, я сказал ребятам:
– Давайте сфотографируемся с местными девушками из парикмахерской. Потом вернемся в Россию, будем лапшу всем вешать, что якобы на улице просто познакомились.
– А разве не так?
Девушки, поняв, что мы хотим, с удовольствием попозировали вместе с нами. Нам тоже было приятно.
Кстати, мы отметили интересную особенность. Практически все женщины, которых мы видели в Китае, ходили в брюках или шароварах. Может потому, что так на велосипеде удобнее ездить. Юбку или платье видели лишь несколько раз. В основном это была форменная одежда: у стюардесс, официанток и т. д.
Уже было довольно поздно, когда мы вернулись в гостиницу.
С девушками южного Китая.
Глава 7.4. Вечером в гостинице
Как-то так сложилось, что по вечерам мы все втроем всегда собирались в моей комнате. Что-то вроде кают-компании. Возможно потому, что моя комната была посередине. Вечером мы, натурально, выпивали водочки, курили, разговаривали, обсуждали планы работы назавтра. Специально для таких посиделок приносили фрукты со столовой и пиво с работы. Может, вы подумали, что у нас работают законченные алкаши? Ничего подобного. В нашей комнате на работе, в сейфе, еще с Нового года стоит литровая бутылка «Охты». Все нет повода, чтобы прикончить, а без повода не пьем. В командировках же мы по вечерам «позволяли себе», профилактика от облучения. Вроде наркомовских боевых ста грамм на фронте. У нас, впрочем, ста граммами не ограничивалось. Но и не перебирали – завтра на работу.
Вначале таких посиделок мы обсуждали работу, потом шел просто веселый треп, чтобы время веселее шло. Ребята знают, что у меня в запасе масса интересных историй, и подначивают, чтобы я им рассказал.
– Саша, расскажи, как в Нижнем Новгороде к вам в номер ворвались пьяные медсестерки.
– А ты откуда знаешь?
– Покойный Дима Смирнов рассказывал.
– Сначала давай выпьем, потом, может, расскажу. Так что-то не идет рассказ.
Разлили по сто грамм, выпили. От России у нас остался еще черный хлеб, у Алексея было даже сало. Пришлось, правда, ножик взять с работы, чтобы его порезать. Водка тоже была российская, на китайскую мы перешли только в конце первой недели. В Китае, при всей его великолепной кухне, наши продукты стали казаться немыслимым деликатесом.
– Так вот, – начал я. – Сдавали мы там заказ, а жили в общежитии медсестер. Нам это, впрочем, по барабану. Люди взрослые, солидные, на подвиги не тянет – сами, впрочем, знаете. В тот день в их медучилище при областной больнице была стипендия. Все барышни перепились и бегали, галдя, по коридору. Впрочем, бдительная вахта посторонних в общагу не пускала. Так вот, сидим мы, значит, вечером в своей комнате, ужинаем свое хрючало (так называется наше фирменное командировочное блюдо: макароны с тушенкой), запиваем разбавленным спиртом. Вдруг в комнату постучались и тут же вошли несколько выпивших медсестерок. Самая бойкая из них, нагло сверкая глазками начала: ой мол, что такое – здесь такие крутые ребята, а совсем рядом девушки без них скучают… Наш ведущий Дима (царствие ему небесное!) серьезно так и спокойно им говорит: «Девушки, вы ошиблись: мы не бабники, мы пьяницы».
